«Зло не существует» Рюсукэ Хамагути — загадочная притча с финалом, о котором спорят и критики, и зрители Новый фильм режиссера оскароносного «Сядь за руль моей машины»
В российских кинотеатрах вышел новый фильм режиссера «Сядь за руль моей машины» Рюсукэ Хамагути — «Зло не существует», удостоенный Гран-при Венецианского фестиваля. Это история о столкновении маленькой, затерявшейся в загадочных лесах Японии деревни с циничными городскими менеджерами, которые хотят построить в этом месте модный отель. Кинокритик Антон Долин видит в фильме притчу о том, как человечество тысячелетиями пытается провести границу между добром и злом (и не может понять, почему это невозможно).
Название нового фильма Рюсукэ Хамагути — самого известного японского режиссера своего поколения, — проявляется на экране постепенно, не по порядку. Частичка «не» — последней. Будто автор сам не знает и сомневается, существует ли зло. И это — одна из многих загадок притягательной и сбивающей с толку картины, гораздо менее ясной и последовательной, чем «Сядь за руль моей машины» — его оскароносной экранизации рассказа Харуки Мураками.
По словам Хамагути, название родилось еще до сценария. Режиссер отправился в сельскую местность, по приглашению певицы Эйко Исибаси: та писала музыку для «Сядь за руль моей машины», и он обещал снять получасовой фильм для ее новой работы. Именно там, гуляя в одиночестве по лесу, Хамагути подумал: природа не представляет себе, что такое добро и зло — эти понятия в нее способен привнести лишь человек. Вдохновленный этой мыслью, он расширил визуальный материал для Исибаси — и превратил его в самостоятельное полнометражное кино, вновь с ее музыкой.
Под сперва умиротворяющую, а затем все более дисгармоничную и тревожную сюиту камера движется сквозь деревья, глядя в небо, — эти медитативные кадры обрамляют действие. «Зло не существует» постепенно, не торопясь знакомит нас с жителями одной деревни. Внимание приковано к замкнутому и сдержанному разнорабочему и отцу-одиночке Такуми (Хитоси Омика). Вот он набирает воды в местном источнике и объясняет знакомому, как в готовке можно использовать дикий васаби. Вот подбирает красивое перо фазана в подарок старосте деревни. Вот ждет у школы свою дочь, восьмилетнюю Хану (Рё Нисикава), — но та уже отправилась домой сама, сообщают ее одноклассники.
Такуми — эдакий хранитель и дух заповедного места. Его тут все знают и уважают. Поэтому естественно, что именно он возглавляет сопротивление деревенских жителей нагрянувшим из столицы чужакам. Такахаси (Рюзи Косака) — старше и опытнее, Маядзуми (Аяка Сибутани) — еще простодушна и наивна; вместе они трудятся в кастинговом агентстве. Его директор решил ухватить субсидию, предоставленную в годы ковида государством, и по-быстрому перепрофилироваться: в этой самой идиллической местности они дешево купили землю, где собираются открыть глэмпинг. Надо, конечно, посоветоваться с местными, но на первом же собрании становится ясно, что их рекомендации вряд ли изменят уже утвержденный план строительства. Последствия тоже очевидны — уникальная питьевая вода в источнике загрязнится.
Тогда отрешенный и угрюмый Такуми решает вступить с горожанами в контакт. Он терпеливо объясняет им, что в месте, где они хотят построить свой модный отель, проходит оленья тропа — и строить там нельзя. Но те не видят в этом никакой проблемы — лишь решают сделать повыше забор. Маядзуми и Такахаси наивно льстят Такуми и предлагают ему должность смотрителя в глэмпинге — работа не пыльная, платят достойно. Другими словами, надежды на взаимопонимание между чужаками и местными практически нет.
Ритм «Зло не существует» — плавный и обманчиво успокаивающий. Визуальность — завораживающая, но начисто лишенная претенциозности (оператор Ёсио Китагава проявляет себя как незаурядный пейзажист). Да и сам фильм напоминает оленью тропу: заметный лишь внимательному взгляду режиссерский замысел движется по своей причудливой траектории.
Казалось бы, центральный конфликт фильма намечен прямолинейно — это экологическая притча о столкновении цивилизации с природой, о тщетных и алчных амбициях человека, неспособного слышать тихую музыку стихий. Но можно ли считать, что местные жители в самом деле защищают интересы природы, на отстаивание которых у них в любом случае не хватит ресурсов? Точно ли они — «добро», а не такое же «зло», как приезжие из города? Как справедливо замечает Такуми, люди в деревне — тоже пришельцы, переселенцы, нарушившие естественную гармонию, как бы им ни хотелось считать себя ее частью. Как в античной трагедии, роковой исход, казалось бы, бессобытийного действия предрешен.
Рассказывать финал «Зло не существует» было бы жестоким нарушением профессиональных стандартов. Публика должна испытать этот опыт самостоятельно. Последняя и кульминационная сцена окончательно формирует картину, с шокирующей резкостью прерывая ход событий. И в то же время начисто разрушает хрупкую конструкцию, повергая в недоумение. Может даже сложиться впечатление, будто фильм не завершен, а прерван по требованию некоего заказчика или продюсера.
Но нет, Хамагути во всех интервью упрямо твердит, что жизнь жестока, иррациональна и абсурдна, что и отражено в необъяснимой развязке. А споры зрителей по поводу интерпретации лишь дополнительно подтверждают этот тезис. Можно соглашаться с этим или нет, но необычная структура как минимум делает фильм небанальным.
Антон Долин