В 1990-х Сергей и Виктория Гредескул переехали в Израиль из Харькова. 30 лет спустя они решили вернуться — но началась война. 7 октября 2023-го их убили террористы ХАМАС
Во время атаки 7 октября штурмовые группы ХАМАС прорвались на территорию Израиля и дошли до города Офаким, расположенного между сектором Газа и Западным берегом реки Иордан (примерно в 25 километрах от границы сектора). По последним данным, террористы убили около 1,2 тысячи человек, которых они встретили на своем пути, и взяли в заложники около 240 человек. Среди погибших в Офакиме были ученые Сергей и Виктория Гредескул. В 1990-х они репатриировались в Израиль из Украины, а после выхода на пенсию собирались вернуться к семье в Харьков — но российское вторжение нарушило их планы. По просьбе «Медузы» израильский журналист Никита Аронов рассказывает историю семьи Гредескул.
Утром 7 октября харьковчанин Михаил Дубовой узнал о том, что террористы ХАМАС прорвались на территорию Израиля и устроили резню в приграничных поселках. Дубовой сразу стал звонить своим дедушке и бабушке, 81-летним Сергею и Виктории Гредескул, которые жили в небольшом поселке Офаким в 25 километрах от Газы, — но они не подходили к телефону. Тогда внук дозвонился другу семьи, заведующему кафедрой физики Университета Бен-Гуриона в Негеве Олегу Кричевскому, который жил неподалеку — в Беэр-Шеве. Тот тоже попытался связаться с парой, но не смог. Вечером 7 октября Кричевский обратился в полицию Израиля.
На следующий день Кричевский смог дозвониться до соседки Гредескулов. «Она сказала, что слышала стрельбу в районе их дома, — вспоминает он в разговоре с „Медузой“. — А потом мне позвонила их социальная работница: она пришла, увидела, что в доме солдаты. И узнала, что хозяева убиты, а тела уже увезли».
Пули в стенах
Террористы ХАМАС устроили резню на двух улицах Офакима со старыми частными домами: на окраину, где стоят здания поновее, с бомбоубежищами и комнатами безопасности, они не пошли. Захватив заложников, террористы забаррикадировались в доме по соседству с тем, где жили Гредескулы.
«Когда мы вместе с Олегом Кричевским приехали в дом Сережи и Вики, вдоль улиц стояли расстрелянные и сожженные машины, как в фильмах про войну», — рассказывает знакомый Гредескула Виктор Кагаловский. В самом доме было разбито окно, в стенах и потолке Кагаловский увидел следы пуль.
Гредескулы жили в доме, рассчитанном на две семьи, у каждой был свой вход. Их соседи смогли спастись. «В следующий дом террористы не пошли: там был крепкий забор и железная калитка, — говорит Кагаловский. — А у Сережи ограда — всего полметра в высоту».
«Когда мы приехали, тела уже увезли, но по крови понятно было, где это произошло, — вспоминает Олег Кричевский. — Сережу убили у входа: возможно, он бежал к двери, чтобы закрыть ее. Вику — возле выхода из спальни в салон».
Во время нападения на Офаким террористы убили 27 мирных жителей, также погибли шесть военных и шесть полицейских, которые пытались остановить боевиков ХАМАС. Еще 12 человек пропали без вести.
Профессор из Харькова
Семья Гредескул, происходившая из Румынии, давно осела в Украине. В Российской империи двоюродный дед Сергея Гредескула Николай был профессором и деканом юридического факультета Харьковского университета, а позже стал депутатом от Харьковской губернии в самой первой Думе — от Конституционно-демократической партии.
Его племянник Андрей, отец физика Сергея Гредескула, в 1960-м возглавил кафедру автомобилей Харьковского автодорожного института — сейчас она носит его имя. Жена Андрея Гредескула Белла Песис принимала экзамены в школе вождения. «В 1970-е годы, когда редкие женщины в принципе водили автомобили в СССР, она экзаменовала водителей. Многие в Харькове ее знали», — рассказывает племянник физика, американский программист Константин Гредескул.
Физик Юрий Кагановский дружил с Викторией Семененко с шестого класса, а с Сергеем Гредескулом — с десятого. Тогда Семененко и Гредескул еще не были знакомы. Они встретились на физико-математическом факультете в Харьковском университете, куда оба поступили: на третьем курсе стали встречаться, а на старших поженились. За 60 лет, что пара прожила вместе, друзья и родные ни разу не видели, чтобы они ссорились, рассказывают «Медузе» их знакомые.
«Вика была очень компанейская. Когда оба работали в [Харьковском физико-техническом] институте низких температур, они получили квартиру около леса — и постоянно устраивали у себя обеды», — вспоминает Юрий Кагановский.
Каждый год на лето Гредескулы снимали дачу, где собиралась вся семья, — сначала в Крыму, а позже в Абхазии. «Я часто проводил лето с Сергеем и Викой, — рассказывает племянник Константин Гредескул. — Моя тетя была очень теплым, дружелюбным и гостеприимным человеком. И абсолютно неконфликтным».
В 1985 году Сергей Гредескул и два его соавтора — Илья Лифшиц и Леонид Пастур — стали лауреатами Государственной премии Украины за работу над исследованием «Введение в теорию неупорядоченных систем». Его ученик Виктор Кагаловский говорит, что профессор «дал ему ощущение физики». Кагаловский познакомился с профессором в 1980-х в Харькове, в старших классах, когда решил поступать на физфак. Гредескул по просьбе друзей провел со школьником несколько занятий, разобрал необычные задачи и впервые рассказал о книге «Физики шутят» — легендарном сборнике околонаучного юмора, который был тогда популярен среди ученых. «Это была моя первая встреча с настоящим физиком, которая еще сильнее убедила меня в правильности решения», — вспоминает Виктор Кагаловский.
Две войны
«У Сережи было необыкновенное чувство юмора, с большой самоиронией, — вспоминает друг семьи Олег Кричевский, который искал Гредескулов в Израиле в день атаки 7 октября. — Он прекрасно играл на фортепьяно и даже не сразу решил, что выбрать: физику или музыку». Племянник физика Константин утверждает, что Гредескул был пианистом концертного уровня: «Помню, я приехал к нему в Израиль, ему было уже за семьдесят. Он сыграл мне Второй концерт Рахманинова по памяти, без нот».
Сергей и Виктория репатриировались в Израиль в 1991 году — во время так называемой большой алии, когда в Израиль из СССР приехали около миллиона евреев: с приходом к власти Михаила Горбачева под давлением США их начали выпускать из страны. «Когда они уезжали, был еще Советский Союз, — вспоминает Юрий Кагановский. — Приходилось отказываться от паспорта, от квартир. У Вики как раз недавно умерла мама, оставила ей хорошую квартиру [в Харькове]».
По словам Кагановского, Виктория не хотела уезжать, потому что любила Украину. Но дочь Гредескулов Татьяна к тому моменту уже переехала в Израиль вместе с сыном — и родители тоже решились ехать. «Прощались мы как будто на всю жизнь, — рассказывает Кагановский. — А через четыре года мы и сами с женой сюда переехали».
49-летнему Сергею Гредескулу переезд дался проще, чем многим другим ученым-репатриантам: к тому моменту он уже был известен в научном мире и быстро нашел работу по специальности. В этом ему помог израильский профессор Ишай Афишай из Университета Бен-Гуриона. «Я уже был знаком с его работами и, когда он приехал, взглянул на них более пристально. Они очень меня впечатлили, — вспоминает Афишай. — Мы встретились, поговорили, Сергей оказался еще и очень приятным человеком. Я помог ему устроиться в тот университет, где работал сам».
Репатриировавшиеся в 1990-х ученые тогда могли подать заявку на так называемую стипендию Шапиро — программу, по которой государство компенсировало вузу часть зарплаты нового сотрудника. Отбор на нее был довольно строгим, но Гредескулу удалось получить стипендию. «По программе Шапиро в университетах в итоге продолжали работать только 10% ученых», — рассказывает Виктор Кагаловский. Позже Гредескул прошел отбор на программу «Камеа»: отсев там был еще более строгим, чем на предыдущей стипендии.
Вскоре харьковчанин, быстро освоивший иврит, начал читать вводный курс математики, на который ходили студенты разных специальностей. Виктория Гредескул, кандидат математических наук, тоже читала курс математики студентам в том же университете — она не была в штате и работала по контракту.
Попасть на лекции профессора Гредескула было непросто. «Обычно там пять потоков, каждый примерно по 150 человек. Записи через интернет в то время не было, студенты приходили в университет и вставали в очередь с ночи, чтобы [из пяти преподавателей] записаться именно к Сергею», — вспоминает Виктор Кагаловский.
«Дядя Сережа был очень легким человеком, который никогда ни на кого не давил, олицетворением интеллигентности, — говорит его племянник Константин Гредескул. — Конечно, у него имелось свое мнение по многим вопросам, но ему важнее было не высказать его, а понять собеседника. Когда ты говорил с ним, создавалось впечатление, что ты единственный человек на свете, кто занимает его в данный момент».
На кафедре физики в Университете Бен-Гуриона Афишай и Гредескул работали в исследовательской группе, которая занималась локализацией электронов, сверхпроводимостью и уровнями Ландау. Двое ученых вместе писали научные работы, оба преподавали и вскоре подружились. «Сергей с женой были чрезвычайно приятными людьми, — вспоминает Афишай. — Он помогал мне с фортепиано: я пробовал играть Шопена и он специально пришел ко мне домой, чтобы показать, как правильно сыграть некоторые сложные места. Он всегда был готов помочь».
Первое время Гредескулы жили в Беэр-Шеве у знакомых, но позже переехали в Офаким — маленький и очень дешевый в 1990-х город в 20 километрах от границы с сектором Газа. В Офакиме у них был маленький двор, Сергей следил за лужайкой, Виктория выращивала розы. «Сергей любил в Израиле все: природу, климат, кухню, — рассказывает Юрий Кагановский. — Он был большой гурман и самостоятельно делал ягодные настойки».
В последние годы профессор Гредескул занимался историей науки. В соавторстве он написал книгу о харьковском физике Льве Шубникове, обвиненном в шпионаже и подготовке контрреволюционных преступлений и расстрелянном в 1937 году (в 1957-м Шубникова реабилитировали).
Гредескул исследовал и историю своей семьи. Его племянник Константин рассказывает, что физик составил подробное генеалогическое древо семьи и часами записывал разговоры со своими родителями, чтобы зафиксировать их воспоминания.
Вскоре после репатриации в Израиль дочь Гредескулов Татьяна вместе со своей семьей вернулась в Украину. Ее родители стали проводить в Харькове по три месяца каждый год и в конце концов купили там квартиру. «Сережа с Викой собирались вернуться в Украину, когда выйдут на пенсию», — рассказывает Олег Кричевский. По словам знакомых, ученые задумывались о том, чтобы продать свой дом в Офакиме и переехать ближе к детям, но в феврале 2022 года Россия вторглась в Украину. Харьков оказался под обстрелами, и семья решила, что безопаснее будет оставаться в Израиле.
К тому моменту Сергей Гредескул уже вышел на пенсию, но все равно каждую неделю приезжал в Беэр-Шеву на семинары — обсуждения своей научной темы — за рулем той же машины, которую водил все 30 лет жизни в Израиле. В последние месяцы профессор часто стал пропускать эти обсуждения, вспоминают его знакомые.
В последний раз Гредескулы ездили в Харьков перед российским вторжением, там они тяжело переболели ковидом. «Вика плохо себя чувствовала, не могла ходить без ходунков, — вспоминает Юрий Кагановский. — Однажды Сережа пожаловался, что она упала, а он даже не мог ее поднять. А ведь Вика легкая, а Сережа всегда был мощным, крепким мужчиной. Он и на велосипеде в последнее время ездить перестал». Тем не менее Гредескул старался продолжать заниматься спортом и регулярно ходил в бассейн. В опустевшем доме друзья ученых нашли купальные принадлежности, развешанные на сушке.
* * *
«Вскоре после гибели отца Таня позвонила мне в полнейшем шоке, — вспоминает коллега и друг Гредескула Олег Кричевский. — Оказалось, что с мэром Офакима связался российский МИД и попросил передать им все бумаги Сережи». Некрологи Гредескула, в которых российские СМИ называют его советским и российским физиком, возмущают его семью и друзей, рассказали они «Медузе». Они вспоминают, что после полномасштабного российского вторжения России в Украину и бомбежек Харькова интеллигентный профессор «не мог говорить о Путине без мата».
«Он был украинским и израильским ученым, к России никакого отношения не имел. Но Россия захотела присвоить его архивы!» — возмущается Олег Кричевский. На следующий день после звонка Татьяны Кричевский поехал в дом Гредескулов и забрал все бумаги физика. «В каком-то смысле, — рассуждает Кричевский, — они жертвы обеих этих войн — и Путина, и ХАМАС».
Никита Аронов, Хайфа