«Год рождения» — не только фильм, но и гимн инфантилизму Герой картины вот-вот станет отцом. Но все его мысли о панк-группе «Яичный свет» (фронтмена играет Юра Борисов)
На российские киноэкраны вышел фильм Михаила Местецкого «Год рождения» — комедия с элементами фэнтези о фанате панк-группы «Яичный свет», живущем в маленьком Металлогорске. Вместе со своей девушкой герой ждет ребенка, но предстоящее взросление ему видится не таким увлекательным, как история любимой группы. Кинокритик Антон Долин рассказывает о фильме про панк, где нет мата, но есть Юра Борисов, который творит чудеса.
В российский прокат, зацензурированный по горло, «Год рождения» врывается, как сильно выпивший и не заявленный в программе панк-музыкант на сцену юбилейного концерта в «Лужниках». По меньшей мере именно такое впечатление пытается произвести второй полнометражный фильм Михаила Местецкого, соавтора сценария «Легенды № 17» и «СуперБобровых» (поклонники независимого кино знают его как режиссера «Тряпичного союза», после которого он выдержал солидную паузу в восемь лет).
Это очевидно личный фильм. Проблематика и стиль узнаются моментально: влюбленность в андеграунд, противостояние конформизму, программный инфантилизм. И авторская растерянность перед безразличием мира к его любимым героям — бесшабашным и самоуверенным идеалистам.
Совсем молодые Филипп (Эльдар Калимулин) и Марина (Анастасия Талызина) родились в Металлогорске. Он привык полагаться только на себя, его единственная страсть — панк-андеграунд, историком которого он себя считает. В своей квартире Филипп даже открыл мемориальный музей группы «Яичный свет», потрясавшей металлогорские устои в 1990-х. Она работает в мебельном салоне, продает диваны и горда тем, что не берет денег на жизнь у отца — респектабельного бизнесмена, который «двадцать пять лет занимается мясом». Через девять месяцев — уже чуть меньше — у Филиппа и Марины родится ребенок. Пора взрослеть. Или, если вспомнить название фильма, по-настоящему рождаться.
Местецкий, в точности как его герой, влюблен в мифологизированное прошлое. Вместе с оператором Давидом Хайзниковым он тщательно выстраивает кадры мокьюментари-хроники 1990-х, где фронтмен «Яичного света», легендарный Сопля, творит чудеса (отличная, хоть и маленькая роль Юрия Борисова). По легенде, он умел силой воли покрываться татуировками. Еще сконструировал волшебный аппарат — «Уандер-элемент», способный извлекать внутреннюю музыку из любого предмета или живого существа. А однажды пьяным, в пылу выступления, отпилил себе голову бензопилой, но потом воскрес. В это свято верит Филипп. В то время как его отец — и товарищ Сопли по группе — называет «Яичный свет» «замшелым», а панка-волшебника — «алкоголиком, наркоманом и тунеядцем».
Таковы отцы Филиппа и Марины: один торгует мясом, другой предлагает влюбленным побыстрее сделать аборт. Герой ни за что не хочет становиться похожим на них. Хоть он и пытается уговорить самого себя, что «давно ждал заземления, ответственности», на самом деле мечтает о другом: слушать «Яичный свет», придумывать собственную музыку и никогда не думать о «нормальной работе». А деньги — они ему сейчас просто не очень нужны.
Марина же стремительно теряет черты полноценного персонажа и музы героя (как минимум с того момента, как приволакивает в его захламленный рай неуместный белый диван). Она воплощает ненавистный голос разума, зов реальности, которого романтик Филипп ни за что не хочет слышать. Ему милее старшеклассники, в соседнем гараже играющие какую-то совсем дикую музыку. Естественно, они оказываются единственными жителями Металлогорска, когда-либо слышавшими про «Яичный свет».
«Я тебя не уважаю, ты какой-то мутный», — честно признается будущему отцу его нерожденный ребенок. Кажется, никто не верит в мечты Филиппа, и те разрушаются одна за другой. Даже раздобыв при помощи тестя спонсоров на организацию музыкального фестиваля своей мечты, он с ужасом выясняет, что форум будет называться вовсе не МеСиВо (то есть, «Металлогорское синкретическое возрождение»), а «Русский студень». На фоне этой катастрофы почти незамеченными остаются тревожные прогнозы врачей: у Марины в семье несколько случаев замерших беременностей и рождение ребенка под угрозой.
То, как надолго взрослый и довольно успешный автор Местецкий (он и сам рокер-альтернативщик, песни «Яичного света» тоже его) застрял в фазе подросткового протеста, вызывает не меньшее восхищение, чем подвиги Сопли. Его «Год рождения» — парадоксальный случай. Презирая унылую действительность, автор оказывается неспособным ее описать. Да и задачи такой нет: даже город Металлогорск (его снимали в Мурманске) и тот выдуманный. Автор проходится по невыносимой реальности скользящим невнимательным взглядом и уносится в свои фантазии. Любимая женщина, чья жизнь в опасности, на глазах превращается в занудную и скучную пилу, поскольку об этой реальности напоминает. А вопросы жизни и смерти отступают перед жадным эгоистическим стремлением к свободе и независимости. Прежде всего от агрессивного к ранимому художнику мира.
Бунт против этого «русского студня», ненавистной рутины, в случае Местецкого выражается в тотальном эскапизме. На экране не найдется места даже намеку на события последних двух лет. Это, допустим, понятно, но разве можно снять фильм о панке без мата? Сопля перефразировал Мандельштама: «Я живу, под собою не чуя штанов». И вправду, извечная политическая ярость, без которой панк — не панк, здесь развоплотилась в детсадовское хулиганство, замешанное на густом нарциссизме. У героя только одна нелепая мечта — водрузить на здание городской администрации «динамическую статую бензопилы».
Все это можно было бы понять и объяснить, если бы игра — собственно, музыкальная ее часть — стоила свеч. Но в то, что песня «Яичного света» способна оживлять мертвецов, предлагается поверить на слово. Трудно не заметить, что главная мелодия написана Шубертом без малого двести лет назад. А чтобы расслышать внутреннюю — несомненно, в сто раз более прекрасную — музыку «Года рождения», даже самому благосклонному зрителю понадобится изобретенный Соплей «Уандер-элемент».
Антон Долин