Читая новости о рубле, не забывайте главного: веками он был заложником имперских амбиций бесконтрольной и авторитарной власти Рассказывает профессор Принстонского университета Екатерина Правилова
Деньги — не только платежное средство, но и политический институт. И дело даже не в том, как государство зарабатывает и на что тратит: на школы и больницы — или на войну. Разные политические системы отличаются тем, как устроен процесс появления денег, организация денежных потоков, финансовая и кредитная политика. Деньги демократического государства отличаются от денег тоталитарного режима, а деньги абсолютных монархий — от валют конституционных и республиканских государств. Более того, денежные реформы могут в прямом смысле влиять на внутреннюю политику. В статье для рубрики «Идеи» профессор истории Принстонского университета Екатерина Правилова, автор только что опубликованной книги The Ruble: A Political History, объясняет, как на протяжении всей истории России власть над деньгами оказалась связанной с властью над обществом.
Редактор рубрики «Идеи» Максим Трудолюбов
Деньги — один из компонентов государственного суверенитета. А еще они — институт доверия. Люди демонстрируют доверие, когда берут деньги взамен какой-либо вещи или отдают деньги, чтобы самим получить вещь. И это при том, что большинство мировых валют давно не имеет ценности, эквивалентной ценности драгоценных металлов — золота, серебра или меди, — как было когда-то. Несмотря на это, люди доверяют свое благосостояние государству, которое создает деньги, по сути, из воздуха. Заработки и сбережения измеряются в деньгах, на стоимость которых у граждан нет возможности влиять. Государства же могут — и постоянно это делают — влиять на стоимость денег благодаря контролю над «печатным станком» и возможности проводить денежные реформы.
Одно от другого государства различаются тем, насколько власть над деньгами подконтрольна или неподконтрольна обществу. Российская история — пример того, как бесконтрольность правителей сказывается на благосостоянии людей. Множество раз российское государство, проводя денежные реформы, включая печатный станок, устраивая деноминации (то есть уменьшая количество нулей на купюрах), обманывало людей. Это история обнулений. Череда моментов, когда накопленное, нажитое, падало в стоимости или вообще превращалось в пыль. Это максимально весомый довод в споре о том, можно ли верить государству, которое обещает гражданам благополучную жизнь в обмен на невмешательство в «политику». Готовность покупаться на это обещание многократно и дорого обходилась российскому обществу.
В одной из предыдущих работ профессор Принстонского университета Екатерина Правилова внесла значительный вклад в дискуссию о том, что в России якобы отсутствовала собственность и это было причиной, почему одна форма авторитаризма раз за разом сменяет другую.
Новая ее книга, посвященная истории российской валюты, демонстрирует суть власти в России предельно наглядно.
Когда российские деньги встали на службу самодержавной власти
История российского рубля — отличный пример взаимозависимости, существующей между деньгами и политической организацией. Например, появление серебряного рубля в начале XVIII века отражало идеологию Петровских реформ — ориентацию на Запад. Петровская реформа уравняла рубль с талером, ходившим по Европе, и тем самым связала российскую денежную систему с западноевропейской.
Самые значительные перемены в денежной системе Российской империи произошли с появлением ассигнаций — бумажных денег, введенных Екатериной II. Доверие подданных императрицы к ассигнациям, которые, в отличие от медных и серебряных монет, нельзя было переплавить и превратить в другой товар или валюту, основывалось на обещании обменивать бумажные деньги на «настоящие».
Однако спустя несколько лет размен пришлось прекратить. Россия бесконечно воевала, оплачивая расходы с помощью печатного станка. Ценность ассигнаций падала. Несколько представителей российской элиты того времени попытались найти решение. В конце 1770-х — начале 1780-х годов неизвестные авторы проектов реформ Ассигнационного Банка писали, что капитал банка, обеспечивающий ассигнации, составляет «собственность и благосостояние всех верноподданных» и правительство не имеет права нарушать баланс между национальной экономикой и деньгами, которые представляли собой сумму национального продукта. Так в монархической России — еще до Французской революции, провозгласившей народный суверенитет, — появилась концепция ограничения власти государства над деньгами.
История политического инакомыслия в России обычно связывается с прямым противостоянием абсолютизму, проектами конституционного правления и учреждения парламента. Однако идеи народного суверенитета и политических свобод могли появляться в контекстах, не связанных напрямую с механизмами управления и законотворчества. Таковой была идея «конституционного» или «законного» рубля, которая появилась в конце XVIII — начале XIX века. Иными словами, совсем не обязательно было требовать конституции, чтобы обозначить стремление к политической либерализации (тем более что в условиях цензуры это не всегда было возможно). Достаточно было предложить изменения в финансовой системе, которые неизбежно ограничили бы власть самодержавного монарха и правительства.
Чем законный, конституционный рубль должен был отличаться от монархического рубля? Реформаторы предлагали забрать право на эмиссию у правительственного учреждения и передать ее в руки нового независимого банка. Они также предлагали восстановить размен ассигнаций на серебро. В 1809 году Михаил Сперанский, ближайший советник императора, учел эти идеи в своем плане финансовой реформы, которая должна была быть введена одновременно с конституционными преобразованиями, за разработку которых он отвечал. Придворные традиционалисты и консерваторы объявили проект Сперанского антинациональным и, главное, несовместимым с самодержавием.
В отношении несовместимости с самодержавием они были правы. Реформы Сперанского, как и прочие либеральные финансовые проекты того времени, сильно ограничивали, если не полностью уничтожали, власть государя и правительства выпускать деньги. Сперанский потерпел поражение во внутриполитической борьбе и был отправлен в ссылку. Но идея конституционного рубля прочно закрепилась в сознании либерально настроенной части элиты. Независимый банк и ограничение власти правительства на выпуск бумажных денег рассматривались как финансовые эквиваленты конституционного правления.
Как рубль стал заложником имперских амбиций и военных авантюр
Российские консерваторы, со своей стороны, тоже попытались сформулировать политическую философию денег. Они хотели противопоставить ее западническим экономическим представлениям, по их мнению, чуждым России. Главным тезисом консерваторов была идея веры монарху. «Если бы государь дал нам клейменные щепки и велел ходить им вместо рублей… то мы взяли бы и щепки», — писал Николай Карамзин.
Верноподданнические чувства не способствовали исправлению финансовой ситуации. К моменту окончания Наполеоновских войн бумажный рубль потерял 75% своей стоимости, а неумелые попытки поднять курс без существенных реформ только усугубили проблему. В конце 1830-х годов правительство наконец предприняло реформу, девальвировав рубль в три с половиной раза и в конечном итоге заменив ассигнации кредитными рублями. Внешне российская денежная система теперь напоминала европейские: рубль разменивался на серебро и мог показаться весьма стабильным.
На самом деле денежная система воспроизводила принципы знаменитой триады Сергея Уварова «Самодержавие, православие, народность», отражавшей политическую философию Николая I. Рубль, в отличие от кредитных денег Европы, эмиссией (то есть выпуском) которых занимались банки, выпускался министерством финансов. Император рассматривал деньги как финансовое отражение собственной власти, а правительство использовало рубли как способ подчинения непокорных окраин. Например, распространяя имперскую денежную систему на территорию Царства Польского и вытесняя местные злотые.
Денежная политика была покрыта непроницаемой тайной: никто не знал, сколько кредитных рублей было выпущено в оборот и каковы были золотые и серебряные размеры казны. Не удивительно, что серебряный стандарт не продержался долго. С началом Крымской войны в 1853 году рубль опять стал неразменным.
Как была устроена денежная система на Западе
Большинство центральных банков в Европе XIX века были частными. Управляли ими представители акционеров, хотя государство тоже могло входить в их число. Банк Англии, например, был национализирован только в 1946 году, тогда же, когда и банк Франции. Банкноты могли выпускать несколько банков сразу, а центральные банки только регулировали этот процесс. Только в XX веке система стала более централизованной: так, в 1913 году США создали Федеральную резервную систему (ФРС), которая единолично регулирует денежную политику и выпуск денег. Но ФРС остается независимой и от конгресса, и от правительства.
Банкноты в европейских странах обеспечивались золотым запасом и, что еще очень важно, ценными бумагами. Например, Джон заказал у Джека сапоги и заплатил векселем (promissory note). Джек отнес вексель в банк и получил банкноты. После чего через несколько месяцев Джон должен был погасить (выплатить) вексель (долг). Банк выпускал банкноты в зависимости от числа кредитных транзакций, которые отражали коммерческую активность в стране.
В России же эти два процесса — кредитование промышленности и торговли и выпуск денег — не были связаны. Масса денег в стране не отражала потребности экономики — она отражала потребности и возможности государства.
Разумеется, главной причиной нестабильности рубля были постоянные войны, требовавшие громадных расходов и подрывавших экономику. Но главное, что денежная система была организована на общих для самодержавия принципов. По идее, деньги должны отражать потребности экономики в средствах обмена, и, как полагали либеральные экономисты, только банки, обслуживающие промышленность и торговлю, могли обеспечить этот баланс. В России же деньги выпускались правительством, которое руководствовалось своими нуждами и не имело представления о нуждах рынка. После окончания Крымской войны экономисты вновь реанимировали идеи Сперанского и предложили создать независимый от бюрократии эмиссионный банк и сделать рубль действительно «кредитным». Однако именно это так и не было реализовано в период «великих реформ» Александра II, видимо, из-за его нежелания уступать свои самодержавные привилегии. В 1860-м был создан Государственный банк, но под властью правительства. Рубль так и остался самодержавным.
В общем, войны и самодержавие были главными препятствиями на пути к финансовой стабилизации. До 1897 года рубль оставался неконвертируемым, его курс постоянно менялся, поощряя спекуляцию. Но разговоры о нестабильности валюты и необходимости реформ были не слышны. Консервативные элиты — особенно накануне и после русско-турецкой войны 1877–1878 годов — навязывали обществу патриотический, а не финансовый взгляд на национальную валюту. Честь империи, настаивали националисты, зависела не от стабильности ее валюты, а от успехов армии. Попытки ограничить эмиссию бумажных рублей рассматривались как покушение на прерогативу царя воевать против врагов России и православия. Националистический дискурс конца 1870-х — 1880-х годов чем-то напоминает современную ситуацию, когда здравый смысл и финансовые интересы общества остались далеко в тени безумных политических фантазий политического руководства.
Когда золотой стандарт — не стандарт
К 1880-м годам почти вся Европа перешла на золотой стандарт. Это система, гарантирующая, что каждая выпущенная банкнота может быть обменяна на ее эквивалент в золоте. В идеале этот подход мешает правительству включать печатный станок по собственному усмотрению, позволяет автоматически регулировать эмиссию и денежную политику внутри страны. Кроме того, эта система устанавливает фиксированный курс для национальных валют при расчетах между государствами, следующими общему стандарту. В 1897 году Сергей Витте, в то время министр финансов России, продавил аналогичную денежную реформу и перевел рубль на золото.
Это вызвало протесты. Политические элиты и даже коммерческие круги выступали против перехода на золотой стандарт, опасаясь, что страна утратит свой финансовый суверенитет. Против были даже либералы — правда, по другой причине. С их точки зрения, Витте исказил политические принципы золотого стандарта. Вместо создания независимого эмиссионного банка, контролирующего золотой запас, реформа усилила власть царя и правительства над денежной политикой.
Русский золотой стандарт, в отличие от золотых валют Европы и США, тоже оказался самодержавным. Политику Государственного банка по-прежнему контролировал министр финансов, а император мог в любой момент раздать деньги в виде кредитов своим приближенным из средств Госбанка — без каких-либо гарантий и возвращения. Чем в итоге ослаблял резерв, обеспечивавший рубль. В странах, где центральные банки были частными (как в Англии) или контролировались парламентами (как в Швеции или Финляндии, входившей в состав Российской империи, но имевшей собственную валюту), такое было бы невозможно.
Впрочем, реформа и в таком виде внесла значительные изменения в финансовую политику и даже быт. Витте мечтал, что крестьяне и чиновники, купцы и банкиры будут использовать золотые монеты-империалы в торговле и ежедневных расчетах. Население не очень охотно пользовалось золотом, упорно предпочитая бумажки. Однако со временем экономика перестроилась, и «золотой рубль» превратился в предмет гордости.
Когда в 1905 году разразилась революция, в европейских и американских газетах появились статьи, ставившие под сомнение устойчивость рубля и способность правительства платить по внешним займам. Особенно резкой была статья журналиста The Times Люсьена Вольфа «Платежеспособна ли Россия?». Чтобы исправить ситуацию и продемонстрировать, что золотой рубль остается незыблемым, правительство пригласило Вольфа и других западных журналистов на экскурсию в золотую кладовую Государственного банка. Но Вольф, а за ним и другие журналисты уважаемых в мире газет отказались осматривать золотые запасы империи, объяснив свой отказ тем, что количество золота не может служить гарантией финансовой стабильности. Главное — не золото, а ответственность правительства и политическая организация, позволяющая обществу контролировать денежную политику государства. Иначе говоря, золото не может заменить конституцию и компенсировать отсутствие политического доверия к самодержавному правительству.
Расходы, связанные с Первой мировой войной, привели к финансовому кризису. Выяснилось, что правительство, ослепленное блеском золотого запаса, не обращало должного внимания на реальные проблемы экономики и финансовые возможности страны. Золотой запас стремительно таял, потому что почти все необходимое приходилось покупать за границей. Страна наводнялась бумажными деньгами, на которые было трудно что-либо купить.
Правительство объявило кампанию по сбору золота, призывая подданных царя сдавать обручальные кольца и медали, чтобы поддержать рубль, но призывы к финансовому патриотизму не помогли. Напротив, люди скупали золото и переплавляли его в золотые безделушки, которые можно было вывезти из страны. Кампания провалилась, продемонстрировав не только бедность страны, но и отсутствие у населения доверия к правительству. Риторика рубля как общего достояния звучала неубедительно: все знали, что золото принадлежало не нации, а царю и правительству, которое ревниво охраняло свои прерогативы даже от посягательств «народных представителей» в Государственной Думе.
Почему советский рубль недалеко ушел от имперского, а постсоветский — от советского
Февральская революция породила странную политическую систему без парламента, без конституции и без конституционного рубля. Инфляция ускорилась, мгновенно обесценив незначительные повышения зарплат рабочих. Это усилило социальную напряженность и революционные настроения. Пришедшие к власти большевики не стремились сдержать нарастающий финансовый хаос. Печатный станок превратился в главный источник государственных доходов, гиперинфляция достигла астрономических масштабов. Большевики интерпретировали эмиссию как средство классовой борьбы с врагами пролетариата — капиталистами и кулаками, у которых «водились деньги».
В реальности государство потеряло контроль над денежной системой. Рубль «ушел» в черный рынок, масса денежных суррогатов, местных и региональных валют циркулировала параллельно с обесцененными рублевыми банкнотами. Начатая Лениным в 1922 году новая экономическая политика (НЭП) в области финансов была «новой» только по отношению к периоду Гражданской войны. Денежная реформа «воскресила» золотой рубль дореволюционной России, а с ним и централизованную систему эмиссии, увенчанную Государственным банком.
«Золотой стандарт» 1920-х годов очень напоминал самодержавный стандарт Витте — центральной ролью правительства в денежной системе. Этим он по-прежнему отличался от западных моделей. Уже к концу 1920-х золотой стандарт де-факто перестал существовать, а реформы кредитования промышленности начала 1930-х годов и сталинская индустриализация выхолостили экономическое значение денег.
Но политическое значение рубля от этого только выросло. Фактически рубль превратился в главный финансовый инструмент социального и политического контроля над населением. То, что власти называли «денежной реформой» 1947 года, сводилось к обмену старых рублей на новые в соотношении 10 к 1, но суммы, принимаемые к обмену, были ограничены тремя тысячами рублей, положенными в сберкассу. Одновременно отменялись карточки, пайки, коммерческие и колхозные цены, вместо которых были введены выгодные для правительства единые цены, сделавшие товары дороже для населения. Этот грабительский обмен, лишивший граждан их сбережений, еще раз подчеркнул, что советские деньги не давали прав, а превращали людей в заложников государства.
Слухи о конфискации сбережений периодически появлялись в 1950-х и 1960-х годы, каждый раз порождая панические набеги на магазины, в которых скупались шубы и рояли. Казалось бы, эта советская философия денег, наделявшая государство абсолютной властью и лишавшая граждан политической роли, должна была отойти в прошлое после реформ конца 1980-х годов.
Но на практике денежные реформы 1991 и 1993 годов фактически воспроизвели советскую и имперскую модель: государство решало проблемы инфляции и утраты контроля над экономикой за счет граждан. Фраза Виктора Черномырдина, произнесенная как раз по поводу денежной реформы 1993 года, «хотели как лучше, а получилось как всегда» точно описывает неизменность главных принципов российской денежной системы: деньги — это в первую очередь выражение воли государства, а не нейтральное средство экономического обмена.
Имперское и советское наследие, очевидно, оказало влияние на формирование современной денежной системы в России. Банк России — наследник Государственных банков СССР и Российской империи — по сравнению с «предшественниками», безусловно, получил гораздо бо́льшую автономию в определении денежной политики государства. Но будучи формально независимым институтом, он вынужден считаться с «вертикалью власти», в которой все субъекты тотально интегрированы в единую политическую систему подчинения. Конечно, центральные банки других стран тоже не вполне независимы от правительств, но история их автономии и умения противостоять внешнему давлению насчитывает как минимум десятки, а то и сотни лет. В России же государство веками играло и продолжает играть роль реального хозяина денег. Рубль — неотъемлемая часть системы, плоть от плоти существующего режима.
Екатерина Правилова