Украинский проект «Хочу жить», который помогает военным из РФ сдаться, провел среди военнопленных социологическое исследование Результаты очень интересные. Но методология вызывает серьезные сомнения
Украинский проект «Хочу жить» (он принимает обращения о добровольной сдаче в плен от российских и белорусских военных, оказавшихся в Украине) провел социологическое исследование, в котором поучаствовали военнопленные из РФ. Некоторые выводы этой работы представили во время брифинга на медиаплощадке Сил обороны и безопасности Украины Military Media Center еще 4 мая. Тогда же о результатах исследования сообщали украинские СМИ.
Как рассказал «Медузе» представитель проекта «Хочу жить», часть собранной информации остается закрытой (по какой причине, он не уточнил). Тем не менее проект решил опубликовать ключевые результаты исследования. В начале июля организация передала журналистам, в том числе «Медузе», 49-страничную презентацию.
Согласно информации из этого документа, исследование проводилось с 10 по 20 апреля 2023 года. В нем участвовали 400 российских военнослужащих, попавших в украинский плен. Сколько всего россиян попали в плен, неизвестно: власти Украины эти данные не раскрывают.
В презентации проекта «Хочу жить» утверждается, что военнопленные добровольно заполнили анкеты с заранее подготовленными вопросами на русском языке. При каких обстоятельствах их заполняли пленные и действительно ли это происходило добровольно, «Медузе» неизвестно.
Фрагменты презентации, которую показывали на брифинге Military Media Center, были представлены на украинском языке. «Медуза» получила ее полную версию на русском; судя по всему, документ был переведен с помощью гугл-транслейта.
По словам представителя Координационного штаба Украины по обращению с военнопленными Андрея Юсова, который презентовал результаты исследования на брифинге Military Media Center, цель опроса — «понять, кто такой среднестатистический российский оккупант, каков его социальный портрет, его мотивы, как он видит и воспринимает мир и реальность». Юсов отметил, что это важно не только для Украины и мира, но и, вероятно, для некоторых жителей России.
Спикер проекта «Хочу жить» Виталий Матвиенко добавил в беседе с «Медузой», что благодаря опросу украинская сторона получила «очень много информации» о россиянах, которые добровольно сдаются в плен.
В документе представлены не только результаты статистического анализа анкет респондентов, но также прямая речь участников опроса.
«Медуза» попросила социолога Григория Юдина прокомментировать результаты исследования (его ответы читайте ниже).
Портрет российского военнопленного
Согласно результатам социологического исследования, среди российских военнопленных, участвовавших в опросе, равномерно представлены все возрастные категории — это, преимущественно, мужчины в возрасте от 26 до 50 лет. 9,7% респондентов ответили, что им от 18 до 25 лет; 5,7% — 51-55 лет, 1,3% — 56-60 лет.
В российском вторжении в Украину участвуют представители практически всех регионов России, а также мобилизованные с оккупированных РФ территорий Украины, в том числе Крыма, а также бойцы так называемой народной милиции самопровозглашенных ДНР и ЛНР.
Большинство опрошенных (43,3%) указали своим местом службы армию РФ, Еще 26% ответили, что служили в народной милиции ЛНР, 16,2% — в народной милиции ДНР, 12,3% — в ЧВК Вагнера, 2,2% — в Росгвардии.
Высшее образование среди всех респондентов есть лишь у 10,9%. Большинство из них (57,7%) окончили среднее специальное учебное заведение, 19,2% учились только в школе, 12,2% окончили только девять классов. Женаты 33% процента опрошенных, в незарегистрированном браке состоят 14%. При этом почти у 40% военнопленных есть дети в возрасте до 14 лет.
Как и почему оказались в армии
Большинство респондентов (59%) оказались в армии РФ после начала полномасштабного российского вторжения в Украину. Еще треть (30,9%) призваны в 2022 году, но до 24 февраля. Каждый десятый (10,1%) служил до 2022-го.
Ключевыми факторами, которые мотивировали опрошенных вступать в ряды ВС РФ, стали «желание стабильности в жизни» (54,8%) и «возможность продвижения» (35,9%). О желании «заработать деньги» с помощью службы в армии или «быть вместе со своими товарищами» заявили 18,6% и 20,5% респондентов соответственно. При этом большинство военнопленных указали, что желание «быть полезным для России» (34%) или профессиональным военным (78,8%) не мотивировало их вступать в ряды российской армии.
Лишь у 3,3% опрошенных ожидания от службы оправдались. «Нейтральным» свое отношение к этому вопросу назвал 51%, у 45,7% ожидания не оправдались. Абсолютное большинство респондентов (76,9%) заявили, что не стали бы продолжать службу в армии, если бы не было российско-украинской войны.
Больше двух третьих (38% — «да» и 28,4% — «скорее, да») российских военнопленных сообщили, что боятся получить ранение или погибнуть во время боевых действий. О нейтральном отношении к этому вопросу заявила одна пятая опрошенных, об отсутствии такого страха — 13,6% (7,1% — «нет», 6,5% — «скорее, нет»).
Мы публикуем некоторые рассказы военнопленных, представленные проектом «Хочу жить». Авторская орфография и пунктуация сохранены.
Почему пошли служить?
- «Я подписал контракт в начале 2022 года, еще до начала СВО, большинство сослуживцев уехали на учения — так и попали на территорию Украины, когда я в то время находился в военном госпитале с пневмонией. Вышел с госпиталя — отправили на границу и в мае пришел приказ по максимуму заводить людей на территорию Украины». 23 года, Татарстан, армия РФ.
- «Хотел помочь людям, жителям Донбаса». 36 лет, Москва, армия РФ.
- «Кредит, финансовые проблемы». 23 года, Краснодар, народная милиция ДНР.
- «Призвали в местах лишения свободы если, не в зоне то на воле, небыло времени выбирать». 44 года, Вологодская область, частная военная компания.
- «Причины не было, был мобилизован хотя не имели права, я инвалид». 33 года, Донецкая область, народная милиция ДНР.
- «Принуждение оперативным составом СИЗО-5 Донецка о добровольном согласии». 60 лет, Донецкая область, народная милиция ДНР.
- «Изначально из месте за погибшего племянника, а после ранения осознал что в этой войне участвовать не хочу». 40 лет, Луганская область, армия РФ.
- «Защитить русское население на востоке Украине, бороться с фашисткой нечестью». 31 год, Алтайский край, Росгвардия.
- «Большое желание вляпаться в говно в 52 года». 53 года, Донецкая область, армия РФ.
- «Была маленькая заработная плата». 39 лет, Луганская область, народная милиция ДНР.
- «Мобилизовали: вручили повестку, сам в жизни не поехал бы на СВО». 30 лет, Свердловская область, армия РФ.
- «Обещали чистый лист снимут все судимости не где по документам не будет фигурироваться что я был судим». 30 лет, Забайкальский край, частная военная компания.
Отношение к командирам и их приказам
Две трети участников опроса заявили о самой низкой оценке личных качеств своих командиров. Лишь 1,3% сообщили, что им очень нравились личные качества представителей командования. Практически так же респонденты оценили профессиональные качества командиров (59,7% — «очень не нравится», 1,9% — «очень нравится»). Содержанием приказов оказались недовольны более половины опрошенных — 56,9%. При этом почти половина (48,7%) считают, что в случае отступления командиры бы их бросили.
38,4% заявили, что им «очень не нравится» российская армия в целом, еще 33,1% относятся нейтрально к ВС РФ. Отношение самой системы к военнослужащим 52,9% пленных оценили как «очень не нравится», лишь 1,3% были довольны тем, как с ними обращались.
Четверть респондентов поставила самую низкую оценку тому, как армию обеспечивают одеждой. Нейтрально по этому вопросу высказались 34,9%, полностью довольны ситуацией 7,2%. Почти так же мнение военнопленных распределилось в оценках обеспечения боекомплектом в ВС РФ. 26% полностью недовольны; 29,2% отметили, что им «скорее не нравится», как их обеспечивали боеприпасами; 27,3% высказали нейтральное отношение; 7,1% полностью довольны.
71,5% оценили негативно поддержку со стороны других подразделений в российской армии или склонялись к такому мнению. Почти 6% придерживаются противоположной точки зрения.
Согласно опросу, основные источники информации в армии РФ — это разговоры с сослуживцами (90%) и звонки домой (42,7%). Этим же источникам военные доверяли больше других. В свою очередь телевидению доверяют лишь 20% респондентов, а официальной информации командования — чуть больше трети.
Кто и как оказался в плену
Добровольно сдались в плен только 40,1% опрошенных. Авторы опроса считают, что такие данные «свидетельствуют о низком моральном духе российских военнослужащих». Еще 58% заявили, что попали в плен не по своей воле; 1,9% не стали отвечать на этот вопрос.
В основном респонденты, участвовавшие в опросе, на момент сдачи в плен служили в звании сержанта или матроса (73,9%). Офицерские звания (младший лейтенант и равные ему, лейтенант и равные ему) среди респондентов оказались у 1,9%.
Мы публикуем некоторые рассказы военнопленных, представленные проектом «Хочу жить». Авторская орфография и пунктуация сохранены.
Опишите в деталях ситуацию за день до того, как вы попали в плен
- «Сидели в лесу, копали окопы, легли спать, утром нас разбудили и взяли в плен». 35 лет, Краснодарский край, Росгвардия.
- «Начали штурм, заняли чужие позиции и пошли дальше. Дальше всех убили, я один остался в окопе». 26 лет, Липецкая область, ЧВК.
- «Постоянный обстрел. Никакой связи, информации. Полная неразбериха где мы и что происходит». 52 года, Луганская область, народная милиция ЛНР.
- «Выбирались с оккруженния: усталость, жажда, голод, надежда и вера выйти». 48 лет, Луганская область, народная милиция ЛНР.
- «Мы ехали на позицию потом подорвались на мине, всю ночь провели под открытым небом не зная где мы а утром когда попытались выбратся от туда поняли что мы окружены и находимся в тылу вооруженных сил Украины». 30 лет, Свердловская область, армия РФ.
- «Я бродил по полям 8 дней пил из лужи, ел червяков, грибы. Я брел на артиллерийские выстрелы, по моему мнению РФ. Я был раненый, обезсиленыий». 36 лет, Липецкая область, армия РФ.
- «Был пасмурный дождь. Весь день шел противной дождь было холодно и сыро. Шел шестой день без еды». 51 год, Москва и Подмосковье, армия РФ.
- «Спал в окопе, ел тушенку с черным хлебом и пил горячий кофе. Если б вовремя послал командира, до сих пор лежал бы в окопе и пил кофе, и скорее всего работал бы в РФ по истечению контракта». 25 лет, Москва и Подмосковье, народная милиция ЛНР.
Почему решили сдаться в плен? Что стало причиной сложить оружие?
- «Нехватка опыта и отсутствие командования». Армия РФ.
- «Желание выжить, нежелание воевать и умирать в бессмысленной войне». 48 лет, Донецкая область, народная милиция ДНР.
- «Убидительные доводы». 26 лет, Алтайский край , ЧВК.
- «Любознательность». 33 года, Луганская область, народная милиция ЛНР.
- «Я не шел добровольно сдаваться, я до конца хотел и пытался пробиться к своим». 21 год, Удмуртская республика, армия РФ.
- «Был оглушен и обездвижен». 45 лет, Пензенская область, армия РФ.
- «Четко, грамотно объяснили. Ты нужен для обмена чтобы вытащить своего. Не было повода на отчаянные попытки сопротивления». 36 лет, Новгородская область, армия РФ.
- «Заклинивший автомат». 38 лет, Республика Башкортостан, армия РФ.
- «Я лежал раненый 2 дня, меня нашли, спасли ВСУ». 44 года, Донецкая область, народная милиция ДНР.
- «Убить человека это грех, а я нехочу на своих плечах носить огромный грех». 19 лет, Омская область, армия РФ.
- «МоГилизация». 47 лет, Республика Татарстан, армия РФ.
- «Решение всей группы сдаться, но меня никто не спрашивал, я был контужен». 30 лет, Ростовская область, ЧВК.
- «Решение командиров бросить нас там». 49 лет, Донецкая область, народная милиция ДНР.
Комментарий социолога Григория Юдина
Любое социальное исследование имеет в виду благо респондента — то есть того, кого исследуют. Иначе оно превращается в злоупотребление респондентом. Поэтому исследование всегда предполагает добровольное согласие респондента на участие. «Добровольное» означает не просто, что респондент сказал «да» в ответ на предложение поучаствовать, но еще и что есть гарантия, что это решение свободное и самостоятельное. Именно поэтому исследования неэтично проводить в тюрьмах, психоневрологических диспансерах и т. д. Поэтому, например, исследования несовершеннолетних создают особую трудность и обычно требуют согласия родителей. Нетрудно понять, что идеальный опрос можно было бы провести в концлагере — ведь там никто не откажется отвечать. Этого не делают потому, что исследователь и надзиратель — это разные профессии.
По той же причине ценность этих данных нулевая. Строго говоря, у него нулевая внешняя валидность — то есть у нас есть все основания предполагать, что те же люди в других обстоятельствах дали бы другие ответы. А раз так, эти данные ничего не говорят опрашивающему о том, что он хочет узнать — то есть каковы настроения военнопленных.
Между прочим, по этой же причине ценность опросов, проводимых в странах в военное время вообще сомнительная. Если у исследователя есть серьезные основания полагать, что респондент испытывает страх (а это во время действия военной цензуры всегда разумное предположение относительно по крайней мере части респондентов), то он должен всерьез обдумать вариант отказаться от исследования из соображений заботы о респонденте. Указывать на то, что респондент всегда может отказаться от участия, несерьезно — есть все основания предполагать, что страх определяет само решение об участии.
