«Это похоже на убийство последнего амурского тигра» В Самаре уже полтора года борются за элеватор — один из самых узнаваемых местных символов. На его месте хотели построить «элитное жилье» на тысячу квартир
Градозащитники и архитекторы второй год борются за сохранение уникального элеватора в Самаре. Это сооружение — первое в своем роде зернохранилище вертикального типа и один из важнейших символов куйбышевского «космического» модернизма. Сейчас элеватор заброшен и его хотят снести, а территорию уже предлагали застроить офисами и жильем. По просьбе «Медузы» архитектурный журналист Ася Зольникова рассказывает, почему этот проект архитектора Валентина Смирнова считается единственным в своем роде — и как он оказался никому не нужен после окончания советской эпохи.
21 мая 1977 года на последней странице ежедневной газеты «Волжская коммуна» вышла заметка о строительстве нового элеватора. Его начали возводить в историческом центре Куйбышева — рядом с Хлебной площадью. В статье есть иллюстрация архитектора В. Хлебникова: река, несколько промышленных зданий, а за ними — массивная постройка, похожая на крепость с двумя зубчатыми башнями.
Из текста следовало, что архитекторы института «Промзернопроект»придумали экспериментальный элеватор — первый в своем роде в СССР. Это «не просто хранилище злаков», а «уникальное архитектурное сооружение», которое будет «хорошо смотреться со стороны [Хлебной] площади и [Старого] моста» и «украсит начало будущей набережной реки Самары».
C момента публикации прошло больше 45 лет. Набережную в этой части города так и не построили.
Элеватор заработал в конце 1980 года. После развала СССР он перешел в частные руки — уже почти 30 лет пустует. В 2019-м району Самары, где находится территория Мукомольного завода № 1 и сам элеватор, присвоили охранный статус исторического поселения — по закону постройки на этой территории нельзя сносить, так как это изменит исторический силуэт города. С 2021-го элеватор находится в собственности компании «ООО „Фаворит-3“» Анатолия Давидюка, основателя группы компаний «Новый Дон», — как и сама территория завода.
О нынешнем состоянии элеватора можно судить по многочисленным видео на ютьюбе: здание заброшено, многие стекла выбиты, конструкции осыпались и проржавели.
Есть ли в этом элеваторе что-то уникальное?
Зимой 2021–2022 годов, после первых новостей о том, что элеватор все-таки хотят снести, активисты и журналисты начали выступать в его защиту. Самарская журналистка Елена Колганова выпустила трехчасовой документальный фильм об уникальном здании (первая и вторая части фильма есть в ютьюбе). Судя по этим материалам, а также более ранним книгам и статьям, самарское зернохранилище — вероятно, единственное в мире, где так сочетаются архитектурные решения, внутреннее устройство и технология строительства.
Элеватор возводили в период советского модернизма, во второй половине XX века. В сталинскую эпоху архитектуре и декору индустриальных объектов уделяли немало внимания, но даже тогда элеваторы выглядели очень утилитарно. В 1960–1970-е главной идеей в строительстве и вовсе стали максимальная стандартизация и унификация. Часто единственным украшением промышленных зданий были мозаики, а архитектура оставалась типовой.
Обычно у элеваторов стандартная форма и габариты: 30 на 30 метров в ширину и высоту, силосные корпуса три на три метра каждый. При такой структуре зерно поступает в элеватор по транспортерам, расположенным рядом со зданием и соединенным вышками и мостами. По подобному принципу построили, например, самарский элеватор 1938 года, который все та же газета «Волжская коммуна» называла «гигантом на Волге». Его снесли в 2013 году, а затем компания Давидюка купила участок, на котором теперь планирует построить многоэтажный ЖК.
Но элеватор на Хлебной площади не получилось сделать стандартным: участок для стройки был треугольным и слишком маленьким. Это неудобство позволило архитектору проекта Валентину Смирнову решиться на редкий для тех лет эксперимент — позже в беседе с самарским краеведом и историком архитектуры Арменом Арутюновым Смирнов говорил, что ему вообще «везло делать то, чего еще не было». Свой стиль работы архитектор называл «эмоциональным реализмом».
Элеватор получился не прямоугольным, как обычно, а в виде двух башен-цилиндров. Между ними тонкая полоска стекла — за ней лестничные пролеты и нория, то есть вертикальный транспортер. По нории зерно поступало на верхний ярус элеватора, а затем равномерно распределялось по двум башням. Это очень важная часть конструкции — зерно должно находиться в движении, иначе, объяснял Смирнов в том же разговоре с Арутюновым, оно «загниет и взорвется».
«Вышло грубо»
Со слов Смирнова, на которые ссылается Арутюнов, во время строительства элеватора изобрели 32 уникальных технических решения, каждое из которых получило государственный патент. В их числе особый способ строительства — метод скользящей опалубки. Это значит, что элеватор возводили не из сборных конструкций, как обычно, а из монолитного керамзитобетона, послойно заливая его прямо на стройплощадке. Для этого опалубку в виде подвижного кольца закрепляли внизу, наполняли ее бетоном и ждали, когда тот застынет. Затем перемещали опалубку на один метр вверх — и так до тех пор, пока не получились две 65-метровые башни.
При строительстве элеватора скользящую опалубку опробовали впервые в истории Самары. В следующий раз подобный метод применили лишь спустя семь лет, когда по проекту архитектора Александра Белоконя возвели 20-этажный монолитный жилой дом, известный в народе как «Рашпиль».
В 2017 году Смирнов вспоминал, что к строительству долго готовились: «Пока делали это все [разработку проекта], в Москву ездили, утверждали. Там сомневались… ужас один». На согласование всех решений ушло три года. Как объясняет Арутюнов, авторские экспериментальные проекты в регионах было очень сложно согласовать, потому что «[все] диктовалось московскими институтами: вот, пожалуйста, строй и не выдумывай».
Перед заливкой бетона пришлось серьезно укреплять грунты — почва в этой местности болотистая, так что под башнями вбили около 500 свай. Строили элеватор два года, однако на каждую из башен поочередно ушло всего по 30 дней — арматуру для бетонирования стен готовили на заводе заранее и привозили на стройку уже в собранном виде. Остальное время ушло на норию и хранилище внутри цилиндров, а также на установку оборудования.
По первоначальным эскизам видно, что построенный элеватор отличается от проекта Смирнова. Опалубку хотели сделать абсолютно гладкой, потому что, говорил архитектор, «в углах может заводиться какая-нибудь дрянь». Но в результате она получилась граненой — так было легче: «Строители не сумели ее [гладкую опалубку] сделать, начали ныть: „Давайте вот такую“. Мы тогда потакали строителям, лишь бы они делали».
На последнем этаже планировали открыть ресторан с видом на стрелку Волги и Самары. Зубчатую верхушку, или «корону», как называл ее автор, Смирнов задумал другой: в первом варианте она выглядела более легкой и строгой, с узкими и вытянутыми по вертикали окнами.
Крышей архитектор остался особенно недоволен — «вышло грубо». Изменение связано с тем, что во время стройки Смирнов ушел из «Промзернопроекта» — обиделся на организацию за то, что та не выделила ему обещанную квартиру. Элеватор заканчивал его коллега, архитектор Николай Дегтярев, с которым Смирнов разругался из-за допущенных им упрощений. Тем не менее Смирнов следил за стройкой как эксперт — и впоследствии не отказался от проекта как автор.
Символ «хлебной столицы»
Элеватор был полностью готов к зиме 1980 года. Известный куйбышевский пейзажист Николай Шеин сразу же его написал. Через год Павел Якушев, другой местный художник, запечатлел элеватор в «Мосте через реку Самару» — эта графическая работа находится в Музее имени Алабина. Местные художники изображали элеватор еще много раз — в том числе в 2010-е.
Краевед Арутюнов предполагает, что элеватор также изображен на одной из самых больших городских мозаик: на фасаде бывшего здания редакции газеты «Куйбышевский железнодорожник» на Комсомольской площади.
Панно создано московским монументалистом Петром Васильевым в 1986 году. Там изображены символы города: католический костел Пресвятого Сердца Иисуса (на тот момент — краеведческий музей), воссозданная крепость Самара и новое здание филармонии, которую тогда достраивали. Вероятнее всего, небольшая башенка у левого нижнего края мозаики — это элеватор Смирнова. По другой версии, это самарская крепость, но Арутюнов с этим не согласен.
То, что индустриальным символом Самары стал именно экспериментальный элеватор, вполне закономерно. Город называли «хлебной столицей»: в последние два столетия Российской империи Самара была одной из ключевых точек земледелия, откуда пшеницу поставляли по всей стране. Хлебная площадь, рядом с которой находится элеватор, была главным хлебным рынком Поволжья до 1930-х — к началу XIX века здесь было около 90 амбаров, а к середине столетия счет шел на сотни.
К 2021 году Самарская область производила всего 1,5% российского зерна. Сегодня регион не входит даже в первую десятку хлебных областей страны.
Космический брутализм
Объект Смирнова стал не только городским символом — исследователи и краеведы называют его важным образцом брутализма, одного из ответвлений модернистской архитектуры. Его основная особенность заключена в названии: необработанный бетон — или béton brut, как его называл Ле Корбюзье, — после Второй мировой войны превратился в одно из главных средств выразительности в архитектуре.
В 1950–1970-е массивные бруталистские здания начали строить по всему миру — в том числе и в СССР, где этот стиль сочетался с особым футуристическим духом, за который здания 1960–1980-х часто причисляют к «космической архитектуре».
Термин этот весьма условный: им обозначают модернистские проекты «инопланетных» форм, в которых архитекторы стремились выразить образы будущего. Но в случае с Самарой дополнительный космический контекст действительно существовал: в советское время город был крупнейшим центром авиакосмической промышленности. Как отмечает в предисловии к книге «Космический Куйбышев» самарский архитектор Эдуард Кубенский, именно космос был «движущей силой самарского модернизма».
Элеватор быстро заметили на всесоюзном уровне — и наградили медалью ВДНХ. По словам Смирнова, даже на аграрной выставке в Чехословакии объект получил медаль «Золотой колос». Затем похожий вертикальный элеватор планировали повторить на Кубе, но в более грандиозном масштабе — проектом должен был заниматься сын Валентина Смирнова Андрей Смирнов. После перестройки и развала СССР от этой идеи отказались.
Что происходит с элеватором сейчас
В 2021 году самарское управление охраны объектов культурного наследия отказалось признать постройку памятником. Чиновники посчитали, что зернохранилище не имеет особенной ценности.
Сейчас самарские градозащитники пытаются оспорить экспертное решение в суде и добиться для элеватора особого статуса. Судебная тяжба идет между Всероссийским обществом охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК) и управлением государственной охраны объектов культурного наследия Самарской области (УГООКН). По словам Стадникова, процесс намеренно затягивают, так как управление охраны памятников «не смогло использовать административный ресурс». Пока идет суд, снести элеватор не могут — но фактически его продолжают медленно разрушать.
Летом 2022 года элеватор остался без части стеклоблоков — создатель проекта «Ламповый блок» (они делают светильники из стеклоблоков) Дмитрий Майоров решил сделать из них светильники на продажу. Майоров при этом считает, что здание необходимо сохранить, — после новостей о сносе он начал изготавливать бетонные ночники в виде элеватора и проводил перформанс в его защиту. В то же время он не видит смысла беречь оригинальные стеклоблоки: «Они старые, заплесневелые, треснутые».
Самый серьезный урон зернохранилищу нанесли зимой 2023 года. Градозащитники из ВООПИиК опубликовали фотографии, на которых видно, что в нижней части зернохранилища разрушены стены, — фактически здание начали сносить. На следующий день после публикации работы остановили. Как утверждает депутат Госдумы Александр Хинштейн, этого удалось добиться после его вмешательства.
Тогда же рабочие успели снести пристройку, которая примыкала к элеватору со стороны реки Самары. Это вагоноразгрузчик: часть здания, по которой зерно поступало из вагонов в башни элеватора. Самарское управление охраны памятников выступает «категорически против» любых работ на площадке. При этом снос вагоноразгрузчика оно отрицает — по их версии, снесли трансформаторную подстанцию, которая к проекту не имела отношения. Одновременно с этим самарский архитектор Ира Фишман, которая выступает за сохранение элеватора, подчеркивает, что трансформаторная подстанция тоже разрушена, и она указана на генплане сооружения как часть зернохранилища.
Кто снес пристройку и почему — до сих пор неясно. Защитники элеватора опасаются, что его готовятся сносить целиком. В то же время Иван Стафеев, врио руководителя УГООКН, заявил, что у ведомства нет оснований наказывать Анатолия Давидюка, которому принадлежит участок, за демонтаж пристройки, ведь силосные башни и нория не пострадали.
Что хотят построить на месте элеватора
Сразу после того, как в 2021 году территория мукомольного завода, где находится элеватор, перешла к Давидюку, стало известно о планах застроить ее офисами, магазинами и парковками. Девелопер — компания Давидюка ООО «Фаворит-3». Бывший главный архитектор Самары и градозащитник Виталий Стадников считает, что у этой компании «за последние два года уже был опыт уничтожения порядка пяти ценных градоформирующих объектов безо всяких разрешений. И никаких порицаний или санкций в отношении Давидюка не было».
Для бизнесмена эта территория — один из множества активов. В Самаре он строит жилье экономкласса, детские сады, школы и многое другое. Стадников считает, что от Давидюка «очень сильно зависят местные власти», потому что его объектами они отчитываются перед Москвой, а Москва выделяет субсидии по этим отчетам:
Школу, вообще-то, должен делать муниципалитет, а это почему-то делает Давидюк. [Поэтому] дальше никто уже не считает, сколько он вложил и чего ему за это можно или не можно.
План застройки мукомольного завода представили на самарском градсовете 30 ноября 2021 года. Элеватора в проекте, разработанном местным архитектурным бюро «Альфа-Л», нет. На его месте планировали возвести две стеклянные башни. По словам архитекторов, они должны «сохранить силуэт» зернохранилища; якобы во время признания завода историческим поселением в 2019 году башни элеватора фигурировали в документах только как часть композиции, а значит, заменив их на здания с теми же очертаниями, авторы проекта «требование выполнили». На запрос «Медузы» в бюро «Альфа-Л» не ответили.
Проект застройки в 2021 году в качестве приглашенного эксперта представляла Татьяна Вавилонская — профессор, которая ранее занималась охранным статусом мукомольного завода; при ее участии он получил статус исторического поселения именно в той формулировке, на которую теперь опираются архитекторы из «Альфа-Л». Один из самарских градозащитников в беседе с «Медузой» отмечает, что Вавилонская «печально известна тем, что делает „замечательные“ экспертизы, которые выгодны застройщикам, и выводит здания из-под охраны». Стеклянные башни, по ее мнению, действительно «сохраняют память» об элеваторе за счет формы.
Самарские активисты раскритиковали проект. Ира Фишман в фейсбуке обращала внимание на спорные планировки в новых башнях:
[Архитектор проекта] Леонид Кудеров воткнул [вместо элеватора в проекте] пару голубых стаканов 75-метровой высоты, назвав сооружение «жилыми домами клубного типа». Что имел в виду Леонид, не ясно: в каждом цилиндре упаковано по 144 квартиры, то есть членов «элитного клуба» будет около тысячи. В квартирах на обращенных друг к другу сторонах свечек инсоляция отсутствует в принципе, что, наверное, еще больше подчеркнет элитность.
Другой противник застройки, самарский архитектор, соавтор книги «Космический Куйбышев» Олег Федоров, добавляет: по проекту на этой территории не предусмотрено ни одной школы, детского сада и общественного пространства для горожан: «Ни парка, ни сквера — ничего».
Публично проект больше не обсуждали — во всяком случае, по информации «Медузы», на следующих градсоветах речь о нем не шла. Однако это не значит, что от идеи застройки отказались.
Что говорят градозащитники
Хотя территория мукомольного завода признана историческим поселением, самому зданию элеватора в охранном статусе отказали — дважды. Первый раз — в 2016 году (заключение на сайте местного управления охраны памятников так и не опубликовано). Второй раз — в 2021 году. Тогда эксперты сослались на «низкую архитектурную и градостроительную ценность» зернохранилища и на то, что нет сведений о техническом состоянии элеватора — а без них непонятно, можно ли его обновить и использовать.
С 2022 года активисты через суд пытаются оспорить отказ — иск подали градозащитники из ВООПИиК. Председатель организации Нина Казачкова убеждена, что башни элеватора значимы для жителей города и «как бы охраняют» его. Возможный снос она сравнила с «убийством последнего амурского тигра».
Помимо Казачковой, против сноса высказывались и другие самарские градозащитники. Арутюнов в статье для самарского издания «Свежая газета» обращает внимание, что еще 10–15 лет назад самарскую фабрику-кухню Екатерины Максимовой «многие называли сараем и предлагали снести». Но сегодня это — общепризнанный шедевр, в котором после реставрации заработал филиал Третьяковской галереи.
Против сноса высказались многие архитекторы и эксперты за пределами Самары — в том числе зарубежные специалисты. Партнеры нидерландского архитектурного бюро UN Studio, KCAP и schiemann weyers architects 2 февраля 2023 года направили открытые письма губернатору Самарской области Дмитрию Азарову и мэру Самары Елене Лапушкиной с просьбой сохранить элеватор. Кроме того, открытые письма написали Институт модернизма, британское градозащитное объединение SAVE Europeʼs Heritage, блогер Илья Варламов, итальянский архитектор Стефано Боэри и российское отделение DoCoMoMo — международная организация, которая документирует и защищает модернистские объекты.
DoCoMoMo, в частности, сравнивают элеватор Смирнова с бастионом, «который уместен именно здесь — у следов утраченной самарской крепости». «Здание безусловно достойно статуса объекта культурного наследия и должно быть приспособлено под новые функции со всей тщательностью», — пишут эксперты.
«Выход только один: сносить»
Защитники здания в разное время предлагали превратить его в конференц-центр или сделать частью арт-пространства. При грамотной перепланировке площадь помещений в зернохранилище может достигать 10 тысяч квадратных метров — этого вполне хватит для офиса или музея, отмечают авторы этих идей. По словам Арутюнова, в областном краеведческом музее как раз не хватает места под экспозиции, а советские фонды Самарского художественного музея (за исключением коллекции авангарда) временно хранятся в здании Театра оперы и балета.
Однако главный архитектор «Альфа-Л» Леонид Кудеров считает, что лучший «компромисс» — построить на месте элеватора жилой дом. По его оценке, сохранить «ограниченно работоспособное или аварийное» зернохранилище невозможно, а башни все равно не представляют ценности:
Тогда зачем сохранять элеватор? Для кого? Башни не являются объектом культурного наследия или цельным градоформирующим объектом. Тогда какой в них смысл? <…> Выход только один: сносить.
В целом на этом месте действительно могло бы появиться жилье, для чего элеватор не обязательно сносить. В мире уже есть такая практика: из отдельных силосов делают микродома, а большие зернохранилища перестраивают под многоквартирные. В Норвегии так поступили со студенческим общежитием Grünerløkka Studenthus по проекту норвежского бюро HRTB Arkitekter AS, в Копенгагене — с жилым домом студии COBE с фасадом из гальванизированной стали.
Кудеров, впрочем, апеллирует к тому, что в монолитных и скругленных стенах здания «невозможно прорезать окна». Силосы без окон в мире тоже приспосабливают под новые нужды: в Милане элеватор стал Музеем Armani, а в немецком городе Дуйсбург — частным художественным музеем по проекту притцкеровских лауреатов Жака Херцога и Пьера де Мерона. Самый известный пример находится в ЮАР: в 2017 году британский архитектор Томас Хизервик преобразил элеватор в Кейптауне в Zeitz MOCAA — крупнейший музей современного африканского искусства.
В России подобных проектов не существует, а многие старинные элеваторы заброшены.
Российские архитекторы регулярно предлагают идеи реконструкции элеваторов. Например, дореволюционное зернохранилище, которое стоит в центре Челябинска, архитекторы предложили реконструировать под коворкинг с баром и кинотеатром. Однако такие проекты не доходят до воплощения, а элеваторы либо заброшены, либо их готовят к сносу: в них не видят ценности и считают «уродливыми», а для хранения зерна они уже не подходят. По состоянию на 2021 год только 40% элеваторов пригодны для использования, остальные не отвечают логистическим и техническим требованиям.
В 2022 году взорвали знаменитые ярославские элеваторы — взрывчатку заложил застройщик, который планирует возвести на этом месте коттеджный поселок. В Москве в 2016 году снесли историческое зернохранилище XIX века, а в Нижнем Новгороде на месте большого городского элеватора решили строить многофункциональный центр. При этом в России хроническая нехватка элеваторов для хранения зерна. По оценке председателя совета директоров компании «Глобал Рус Трейд» Анны Нестеровой, объемы всех элеваторов в стране в соответствии с нормой должны превышать объем урожая на 20–30%. Но этого не происходит: к началу 2023 года в России не хватало места примерно для 30 миллионов тонн зерна (всего в 2023 году, по прогнозам, должны собрать 120 миллионов тонн).
Ася Зольникова