Перейти к материалам
истории

«Шея» — последний фильм Такэси Китано. Двухчасовая кровавая баня о Японии XVI века Режиссеру не жалко никого: все военные нелепы, успеха не добивается почти никто

Источник: Meduza
Festival de Cannes

В Каннах прошла премьера нового фильма Такэси Китано «Шея» — по словам режиссера, это будет его последний фильм. Режиссер решил делать фильм о дворцовом перевороте в Японии XVI века еще несколько десятилетий назад, в итоге картина поставлена по его одноименному роману. В ней, даже по меркам Китано, невероятное количество крови — и кажется, что режиссер при этом не испытывает к своим героям никакого сочувствия. О картине рассказывает кинокритик Антон Долин.

Давным-давно, фактически на заре карьеры, Такэси Китано признался своему кумиру Акире Куросаве, что мечтает поставить высокобюджетный блокбастер о знаменитом инциденте в киотском храме Хонно-дзи, случившемся в 1582 году, во время которого умер Ода Нобунага — могучий военачальник и жестокий деспот. Куросава ответил, что в этом случае у Китано будут все шансы превзойти его собственные «Семь самураев». 

Прошли десятилетия. Карьера Китано за это время пережила взлеты (победа «Фейерверка» в Венеции, кассовый успех «Затойчи») и падения (принятые с недоумением «Такешиз» и «Банзай, режиссер»). Сегодня режиссеру, актеру и телеведущему 76 лет, и его мечта исполнилась. Он называет «Шею», на подготовку и съемки которой ушли годы и беспрецедентный для Китано бюджет, своим последним фильмом. 

Путь от начала карьеры до финала вышел извилистым и впечатляющим. Китано, известный сперва только в качестве комика, получил репутацию серьезного актера после съемок в фильме «Счастливого рождества, мистер Лоуренс» (1982) Нагисы Осимы — картине о кризисе самурайской этики в ХХ веке. Два десятилетия спустя в «Табу» у того же Осимы он сыграл мудрого самурая, наблюдающего за концом японского Средневековья и его представлениями о рыцарской чести. Собственные режиссерские работы Китано — это непрерывный цикл драм об одиноких, преданных, обреченных полицейских и гангстерах. «Жестокий полицейский», «Точка кипения», «Сонатина», «Фейерверк», «Брат якудзы» выстраивались в единую логичную цепь, предлагая поэтическую и шокирующую эстетику. Ее апофеозом стал альманах о любви и смерти «Куклы». 

Во второй половине карьеры Китано внезапно сменил интонацию. Его новаторская, деструктивная, невыносимая трилогия творчества — «Такешиз», «Банзай, режиссер», «Ахиллес и черепаха» — ставила под сомнение собственную стратегию автора, беспощадно критикуя романтизацию и эстетизацию насилия. Вернувшись после этого к криминальному жанру, Китано снял еще одну трилогию — «Беспредел», в которой якудза представали безжалостными, циничными, жадными и глупыми. Умирали все, жалко не было никого. 

Festival de Cannes

«Шея», поставленная по собственному одноименному роману Китано, — грандиозная попытка той же десакрализации самурайского жанра, на котором в известной степени строится репутация японского кино, начиная, собственно, с Куросавы. 

Фильм начинается с панорамы: по воде плывут обезображенные тела убитых воинов. Камера останавливается на чьем-то трупе без головы, из кровавого обрубка шеи выползают бодрые речные крабы. Смерть в «Шее» не почетна и не романтична, она уродлива и смешна. Когда в финале, зарифмованном с увертюрой, самураи-победители рассматривают отрубленные головы противников, они силятся и не могут опознать убитых. Отрубленная голова — декоративный реквизит большой политической игры, не заслуживающий внимания, почета и памяти. 

Здесь скрыто противоречие. Формально «Шея» буквально кричит о том, как жалки и нелепы попытки бесчисленных — их невозможно запомнить, а иногда трудно идентифицировать, особенно в доспехах, — воителей (а на самом деле тривиальных убийц) вписать свои имена в историю. Содержательно же фильм подробно воспроизводит эту историю, перегружая повествование бесчисленным количеством имен, названий, дат, в которых не запутается разве что дипломированный специалист. В то же время он креативно историю фальсифицирует. Например, антагонист фильма, знаменитый Ода Нобунага (статный Рё Касэ, снимавшийся не только у Корээды, Хамагути и самого Китано, но и у Клинта Иствуда и Мартина Скорсезе), в реальности сделал харакири, но в «Шее» он находит несравнимо более бесславный конец. 

Festival de Cannes

Никогда еще Китано не загромождал экранное пространство таким количеством мертвых тел. Никогда не документировал такое количество убийств. Никогда не показывал эти убийства настолько откровенно и глумливо. Никому из персонажей он не дает возможности умереть красиво или героически. Когда наконец-то один из них получает возможность вскрыть себе живот в живописных декорациях, меч застревает в животе, а отрубленная голова падает в воду, откуда ее безуспешно пытается выловить неумелый оруженосец. 

Люди, которые охотятся за властью, безголовы. Кажется, Китано пытается сказать своим фильмом именно и прежде всего это. 

Среди персонажей «Шеи» — представители самых разных слоев общества. Развращенный и жестокий Нобунага (фильм никак не намекает на его политическое новаторство — покровительство христианским миссионерам или попытки объединить Японию) только и делает, что злоупотребляет властью. Его ближайшие соратники — Араки Мурасигэ (Кэнъити Эндо) и Акэти Мицухидэ (Хидэтоси Нисидзима играл у Китано в «Куклах») — рафинированные аристократы, которые терпят повседневные унижения и лебезят перед начальником ради призрачного шанса унаследовать престол: циничный Нобунага соврал им, будто лишит короны непосредственного наследника, которого в грош не ставит. При этом оба самурая будут рады предать и сюзерена, и друг друга. 

Генерал Курода Камбэй — отважный воин, но в прошлом, сейчас у него нет одной ноги, а для роли советника он слишком глуп (очевидно, режиссер испытал извращенное удовольствие, доверяя роль международной звезде и актеру своего «Затойчи» Таданобу Асано). Хасиба Хидэёси (сам Китано) — сейчас вельможа, в прошлом крестьянин, носящий прозвище «Обезьяна» и не верящий в кодекс чести. Это поможет ему одному из немногих выжить и переиграть всех. Но от идеализации своего героя режиссер далек. В его интерпретации Хидэёси, которого история запомнила выдающимся политиком-реформатором, — бессовестный мерзавец. Держаться на плаву ему помогают лишь полное отсутствие эмпатии и хорошее чувство юмора. 

В духе Куросавы есть в «Шее» и простонародные персонажи. Сорори Синдземон (Юити Кимура) — наемник, бывший ниндзя и шут, веселящий богачей неполиткорректными анекдотами о том, кто более жесток, сегуны или дьяволы (сегуны неизменно выигрывают). Возможно, это автопортрет режиссера. Мосукэ (Накамура Сидо) — крестьянин, мечтающий стать самураем, а в идеале генералом. Ради этого он убивает лучшего друга, хохочет от радости при виде трупов собственных отца, жены и ребенка, а потом находит смерть, достойную своей жалкой и бессмысленной жизни. 

Festival de Cannes

Женщин в фильме, впрочем, практически не видно. Даже есть комический момент, в котором самурай выбегает из палаточного борделя с криком «Это переодетый мужчина!». Китано объясняет интригу с восстанием Мурасигэ, над которой историки ломают головы не первое столетие, любовным треугольником, а точнее клубком из вожделения и жестокости, в который оказались вплетены судьбы Нобунаги и двух его вассалов, Мурасигэ и Мицухидэ. Откровенные и иногда гротескные сцены любви между ними, с заметной примесью садомазохизма, будто подтверждают: в погоне за властью мужчины способны лишь на разрушение, но не на подлинную любовь. 

Кровавая баня размером с фильм, ритм действия которого образуют впечатляющие батальные сцены — зрелищные и отвратительные одновременно, — напоминает знаменитое телешоу 1980-х, «Замок Такэси Китано». Автор и ведущий в роли сегуна наблюдает за беспощадной битвой участников, в которой обычно победителей нет. Низвести легендарную войну до абсурдистской телеигры — нигилистический жест очень в духе Китано. Хоть замысел «Шеи» родился еще в прошлом веке, выход фильма совпал с нынешней войной. Невольно высказывание режиссера вылилось в универсальное разоблачение «героизма», «патриотизма» и прочих химер, которыми люди оправдывают свою алчность, властолюбие и жестокость.   

Kubi — Trailer (2023)
Kinoafisha International

Новыми «Семью самураями» «Шея» определенно не станет. В фильме Куросавы страдания и смерти были не напрасны; несмотря на безразличие крестьян, самураи смогли спасти жизни невинных, защитить их от нападения. Бескомпромиссность позиции Китано не позволит его фильму стать по-настоящему успешным. Зрители фильмов о самураях все-таки рассчитывают на боль и славу, на эстетическое наслаждение от зрелища чужих страданий, а «Шея» чаще рождает в публике смех и брезгливость. Катарсиса там тоже нет. Зато Китано безупречно честен. Когда его герои смотрят перед очередной битвой представление театра но, то восхищаются музыкой и актерской игрой — и это никак не мешает им после спектакля продолжить резню. Искусство способно развлечь, но спасти или переубедить не в состоянии.  

Пять фильмов Китано, которые стоит посмотреть

Домашний кинотеатр: Такэси Китано Самый известный и дерзкий современный японский режиссер, который нарушает законы жанра

Пять фильмов Китано, которые стоит посмотреть

Домашний кинотеатр: Такэси Китано Самый известный и дерзкий современный японский режиссер, который нарушает законы жанра

Антон Долин