«За все сказанное меня ничего, кроме кувалды, швабры или в лучшем случае тюрьмы, не ждет» Сбежавший в Мексику российский офицер Константин Ефремов дал большое интервью «Новой газете Европа». Мы его пересказали
Константину Ефремову 33 года, он родом из Владикавказа. До войны служил по контракту в Чечне, в 42-й мотострелковой дивизии. Его звание и должность — старший лейтенант, командир взвода разминирования. После российского вторжения в Украину Ефремов оказался в оккупированной части Запорожской области и стал, по его словам, свидетелем пыток украинцев. Сапер пытался уйти из армии сразу после начала войны, но покинуть зону боевых действий у него получилось только в мае. Он уехал из России в Мексику и хочет получить убежище в США. В начале февраля Ефремов поговорил с Би-би-си и The Guardian, а 28 февраля его большое интервью опубликовала «Новая газета Европа». «Медуза» пересказывает этот текст.
Как Ефремов оказался в армии: «Выбор простой — идти работать туда, где платят»
Константин Ефремов отслужил срочную службу в 2009–2010 годах. Затем, по его словам, работал на «множестве разных работ». В 2013 году подписал контракт с министерством обороны. Позднее, прослужив в армии почти семь лет, окончил четырехмесячные курсы офицеров и получил звание старшего лейтенанта.
Ефремов признается, что пошел в армию ради денег: «Человек, у которого есть какой-то доход и финансовая помощь от родителей, может выбирать, куда ему по своим личным убеждениям идти работать. А для меня, человека, который живет с мамой на 27 квадратных метрах и хочет создавать свою семью, хочет выбираться из болота нищеты, выбор простой — идти работать туда, где платят».
По его словам, в 2013-м водителю в армии платили 33 тысячи рублей, а инженеру-электрику (такую профессию получил Ефремов) — 17 тысяч. Кроме того, через шесть лет службы можно было получить военную ипотеку. Правда, чтобы жилье осталось в собственности, пришлось бы отслужить 20–30 лет. «Так себе перспектива, но она хотя бы выглядела реальной!» — говорит Ефремов.
Российская армия, как он выражается, «в основном состоит из среза людей между нищими и бедными». По его оценке, до войны около 70% военнослужащих одобряли политику Владимира Путина, в том числе в отношении Крыма и Донбасса. Ефремов не был в Украине до начала 2022 года и не ездил в Сирию. Его коллеги, как он сам говорит, просились туда в командировки и даже давали ради этого взятки, потому что за эти выезды больше платили.
Я… понимал, что ради зарплаты поучаствовать в аннексии Крыма, побывать на Донбассе или съездить в Сирию — это значит просто поставить на себе клеймо. До февраля 2022 года у меня получалось нормально служить. Я был командиром взвода разминирования. Я разминировал Чечню после двух прошедших там войн. Я не стал майором, не был чьим-то племянником, чьим-то шнырем или каким-то прапорщиком, который со склада все тащит домой. У меня не было угрызений совести по поводу того, за что я получаю деньги. Я каждый день ходил на работу, где мог подорваться.
Ефремов хотел уйти из армии еще в начале войны, но не добился увольнения. Теперь он говорит, что это была «трусость перед угрозой тюрьмы»
Незадолго до войны Ефремова и его сослуживцев отправили в Крым, якобы на учения. Самому Ефремову вместо командования взводом разминирования поручили командовать стрелковым взводом сводного батальона. «Зачем, почему и с какой целью — понятия не имею. Проблема в том, что в этом сводном батальоне не было ни одного настоящего мотострелка. Там были солдаты и сержанты роты РХБЗ, 100 человек из батальона материального обеспечения. В общем, одни тыловые», — говорит бывший военный.
Когда стало понятно, что Россия вторглась в Украину, Ефремов находился в Джанкое. По его словам, он сразу доложил, что хочет уволиться. Начальник штаба дивизии в ответ обозвал его «самыми нецензурными словами». Ефремов уехал из Джанкоя на такси, по пути пытаясь связаться с военным юристом. Также он говорил по телефону с сослуживцами, от которых узнал, что на выезде из Крыма стоят блокпосты. Кроме того, по словам Ефремова, за ним отправили военную полицию, а ориентировку с его данными передали в МВД.
В итоге офицер решил вернуться в Джанкой и подать рапорт об отказе от участия в войне. Но, как он говорит, у него не получилось: «Во всей той грязи, суете и неразберихе первых дней войны я выглядел просто глупо: бегал с этой бумагой и не мог никому отдать, никто не брал. <…> С 24-го по 27-е [февраля] я пытался кому-нибудь вручить свой рапорт и уволиться. А потом внезапно поступила команда „по машинам“, и мы поехали на границу. Не останавливаясь, так доехали до самого Мелитополя».
Свои мысли в связи с тем, что он стал участником вторжения. Ефремов описывает так: «Да, зачморился я, запятнал репутацию. <…> Знаешь, если я сейчас буду рассказывать, что я весь такой правильный, антивоенный, переживаю только за невинных людей, за украинцев, то… Я, конечно, переживал. Но в первую очередь человек всегда боится за свою жизнь. А как жить, если отнимешь жизнь другого человека? Мне повезло, по Божьей воле я не стал убийцей. Но трусость перед угрозой тюрьмы простить себе не могу, сейчас без колебаний бы сел».
«Медуза» в России теперь не только «иноагент», но еще и «нежелательная» организация. Этот статус гораздо хуже прежнего. Тем не менее мы продолжаем работать. Нас по-прежнему можно читать. Это безопасно. Здесь — все ответы на тревожные вопросы.
Ефремов охранял штаб тыла своей дивизии — и стал свидетелем пыток украинцев. Одному из них замкомандира дивизии прострелил руку и ногу
В Мелитополе Ефремов и бойцы, которых поставили под его начало, примерно до середины апреля охраняли подразделение артиллеристов. С тыловым обеспечением были проблемы, поэтому они охотились на зайцев и спали в машинах вместе со снарядами, рассказывает офицер. После Мелитополя его перебросили в поселок Бильмак Запорожской области. Там Ефремов и его люди еще около месяца охраняли штаб тыла дивизии.
Ефремов, как он утверждает, стал свидетелем пыток украинцев. Он видел допросы троих пленных военнослужащих ВСУ. Двоих из них били и угрожали им пистолетом, но над третьим — снайпером 1993 года рождения, попавшим в окружение в Мариуполе, — издевались гораздо сильнее. Его допрашивал замкомандира 42-й мотострелковой дивизии по политической работе полковник Виталий Шопага — будучи пьяным, как заявил Ефремов. Шопага спрашивал снайпера про «нацистов» в его взводе; стрелял возле его ушей, чтобы оглушить; бил рукояткой пистолета по голове; угрожал изнасиловать шваброй.
По словам Ефремова, во время таких допросов он сам «просто стоял и охуевал». Другие офицеры тоже не решались возражать против методов Шопаги: Ефремов считает, что они не испытывали сострадания к украинцам, а полковник в пьяном виде «спокойно мог их пострелять». В итоге Шопага прострелил пленному снайперу руку и ногу. Ефремов уговорил других офицеров отправить раненого в госпиталь (для этого его переодели в российскую форму), но после наложения гипса украинца привезли обратно в гараж, где над ним издевался Шопага — и не только он.
«Даже обычные солдаты, которые тоже все служили в тылу и никогда не подходили к передовой ближе 20 километров, собирались вокруг гаража с пленными и шушукались, как бы им так зайти и всех там отхреначить. Один раз на охране стоял совсем молодой боец, они его отпихнули и пошли. Я увидел, что дверь открыта, подошел, а там пленный снайпер сидит на корточках со сломанным носом в луже крови. Я их разогнал, пригрозил, что, если еще раз такое увижу, они сами там будут с пленными сидеть. Остальным офицерам, в принципе, было по фигу», — рассказывает Ефремов.
Позднее снайпера и других пленных увезли из Бильмака в Мелитополь. О дальнейшей их судьбе Ефремов ничего не знает.
Среди пленных были не только военные, но и гражданские. По словам Ефремова, он видел троих, одному из которых на вид было 14–16 лет. Его подозревали в передаче координат артиллерии ВСУ. «А он мальчишка совсем, бедный, дрожал постоянно, боялся сильно. Тоже допрашивали. Не могу сказать, что до полусмерти избивали, но били», — говорит бывший военный.
«Новая газета Европа» связалась с полковником Шопагой, но он отказался комментировать слова Ефремова.
Ефремов лишь однажды выполнил боевую задачу — поставил мины возле наблюдательного пункта ВС РФ. Это был дом, у которого паслась коза с буквой Z на боку
13 мая Ефремов вернулся на свою штатную должность командира взвода разминирования, к своим людям, с которыми был знаком еще до войны. До непосредственного выполнения задачи по минированию, по его словам, дело дошло лишь раз. Ему поручили поставить мины на асфальтированной дороге между наблюдательными пунктами ВС РФ и ВСУ. Пункт российской армии, по словам Ефремова, выглядел так: коза с намалеванной на боку буквой Z, а рядом дом, где сидели семь российских солдат, «не то пропитые, не то обнюханные».
Когда мы ставили мины — это был единственный раз, когда я приблизился к линии фронта, и единственный раз, когда я выполнил именно боевую задачу. Сейчас я об этом очень сильно жалею, потому что с самого начала дал себе обещание не стрелять по людям, пока у меня не получится покинуть Украину. Даже если буду видеть силуэты, то постараюсь стрелять рядом. Слава Богу, через пару дней украинские солдаты пришли и просто сняли мои мины. Просто руками выкопали, забрали и унесли.
На вопрос, зачем вообще было ставить мины, если он не хотел причинять вреда, бывший сапер ответил, что из-за товарищей: «Я тогда попал в свое подразделение, в свой саперный батальон к своим друзьям. <…> Я поддался чувству братства. Такому ложному чувству, которое возникает у человека, когда нужно защищать брата или друга, даже если он совершает мерзкий поступок. <…> Знаешь, я до войны общался с товарищами про политику, про ситуацию в вооруженных силах, и они-то против войны были. А потом смотрю, они поймали какой-то нездоровый кураж, стали сами вызываться ставить мины, идти в разведку. В этом нет никакого здравого смысла. Это, наверное, больше вопрос психологии. На первый план выходит желание не быть трусом в глазах товарищей. Это огромная ошибка».
В роте Ефремова было 76 человек. 16 мая шестеро из них подорвались в грузовике с противотанковыми минами, в котором ехали на минирование опасного участка. Что стало причиной взрыва — попадание снаряда ВСУ или детонация одной из мин в самом грузовике, — Ефремов не знает. «Шестеро моих друзей, с которыми я четыре с половиной года ходил на разминирования, которых я видел каждый день, остались лежать разорванные в клочья, на их черепах не было лиц. Всего их было семеро, один, капитан… вылетел в люк КамАЗа и пролетел метров 70, переломав себе все кости. Теперь он овощ», — говорит он.
По словам Ефремова, командиру роты сначала приказали выполнить задачу по минированию, а лишь потом собирать останки погибших, но он отказался. Ефремов в сборе останков не участвовал. Но он рассказывает, что на месте взрыва нашли оторванную кисть с обручальным кольцом на пальце. Из всех погибших кольцо носил только один. Поэтому кисть с кольцом отправили в Ростов-на-Дону, чтобы показать родственникам для опознания. Но в госпитале Ростова кольца не нашли — по дороге его кто-то «смародерил», говорит Ефремов. И добавляет, что жена погибшего, которому принадлежало кольцо, узнала о смерти мужа, будучи на четвертом месяце беременности.
«Нигде уже никогда мне спокойной жизни не будет. Но в Штатах я смогу купить себе пистолет и сказать ребятам из ФСБ: „Welcome“»
Именно этот случай, по словам Ефремова, заставил его все же уйти из армии. «Меня, конечно, пытались переубедить: были построения каждый день, на которых из меня лепили предателя, взывали к патриотическим чувствам. Многие после такого возвращались на войну. Многим правда не хватает ума понять, что дело не в верности присяге и не в трусости, а что на них просто психологически давят. Но таких буквально треть. Некоторые, даже вернувшись на войну, пытались снова попасть в часть и уволиться», — рассказывает он.
The Guardian писала, что Ефремов оставил оккупированные территории Украины 23 мая. По словам офицера, его заставили написать рапорт об отказе от выполнения приказа и уволили после прохождения аттестационной комиссии. Весь процесс завершился только 28 октября. До его окончания Ефремов оставался в своем подразделении в Чечне и дома во Владикавказе. По его словам, когда он вернулся из Украины, его мать, которая всю жизнь воспитывала его одна, не могла поверить в то, что он снова дома. А когда узнала, что он решил бежать из России, сказала: «Уезжай, тебе здесь жизни не дадут».
Россию Ефремов покинул легально, после консультаций с основателем правозащитного проекта Gulagu.net Владимиром Осечкиным. «Я до последнего не верил, что у меня получится сделать загранпаспорт, так как у меня третья группа допуска к секретной информации. Но в итоге ФСБ все прошляпила, и паспорт мне выдали», — рассказывает бывший военный.
Он не считает себя дезертиром («Дезертир — это тот, кто отказывается защищать свой народ и отечество. А на мое отечество никто не нападал»), признает свою вину перед жителями Украины («Я хочу попросить у них прощения. Я не надеюсь, что меня простят, но обязан просить прощения») и, судя по его словам, в будущем хотел бы участвовать в разминировании украинских территорий («Я надеюсь, что война скоро закончится, и я знаю, что там будет много работы для меня, для сапера»).
Сейчас Ефремов находится в Мексике и надеется получить убежище в США. Выбор страны он объясняет так: «За все сказанное публично меня ничего, кроме кувалды, швабры или в лучшем случае тюрьмы, не ждет. Нигде уже никогда мне спокойной жизни не будет. Но в Штатах я смогу купить себе пистолет и сказать ребятам из ФСБ: „Welcome“. В Европе так не получится».
«Новая газета Европа» считает, что герой интервью сказал правду, и приводит несколько аргументов в пользу этой версии:
- В распоряжении редакции есть копия военного билета Ефремова с указанием должности, выписки из приказов о его увольнении из рядов вооруженных сил, где подтверждается тот факт, что он занимался разминированием, а также его отказ участвовать в боевых действиях.
- Фото, предоставленные Ефремовым, позволяют геолоцировать его местонахождение в Запорожской области и подтверждают версию о том, что он находился в тылу.
- Названные Ефремовым имена совпадают со списками личного состава 42-й мотострелковой дивизии, которые можно найти в открытом доступе в интернете, а также со списками погибших военнослужащих этого подразделения.
Документы и фотографии, предоставленные Ефремовым, проверяли и журналисты Би-би-си. Они тоже сочли их подлинными.
