Мы сами позволяем Путину верить в то, что он еще не проиграл Писатель Джонатан Литтелл подводит итоги первого года российско-украинской войны. Он уверен: Запад сделал недостаточно

В феврале 2022 года многие думали, что война продлится недолго и закончится тяжелым поражением Киева. В действительности уже в первые недели украинские войска сумели остановить наступление на Киев, сорвав планы путинского блицкрига. После чего Запад начал поставлять Украине вооружения, а ВСУ смогли переломить ситуацию и на других участках фронта. В 2022-м франко-американский писатель Джонатан Литтелл, автор романа «Благоволительницы», несколько раз побывал в Украине — и написал оттуда серию репортажей (они выходили по-русски на «Медузе»). Литтелл уверен, что Украина еще не одержала полную победу над Россией только потому, что Запад боится Путина и не готов предоставить Киеву ту помощь, о которой тот просит. «Медуза» публикует текст Литтелла по-русски, который одновременно выходит по-французски в газете Le Monde.

«Проигранная битва — это битва, которую мы считаем проигранной, — писал в начале XIX века граф Жозеф де Местр, посланник Сардинского королевства при царском дворе в Санкт-Петербурге. — Именно мнение проигрывает битвы, оно же их выигрывает». Cказанное о битвах верно и в отношении войн. По всем объективным критериям Владимир Путин уже проиграл преступную войну, развязанную им единолично год назад, 24 февраля 2022 года.

Ни одна из его первоначальных целей — молниеносный захват большей части страны, свержение правительства Володимира Зеленского и установление марионеточной власти, которая навсегда вернула бы Украину в лоно России, — не достигнута. Российская сторона лишилась элитных подразделений, лучше всего обученных и экипированных, потеряла до 200 тысяч человек убитыми и ранеными, так же как и половину своих танков, почти опустошила свои запасы высокоточных ракет и показала всему миру свою слабость. Отрезанная от основного мирового рынка, Россия по большому счету находится теперь в изоляции, под давлением небывалого прежде объема санкций ее экономика слабеет день ото дня, она потеряла свой крупнейший естественный рынок сбыта нефти и газа, лучшая часть ее элиты находится в изгнании.

В долгосрочной перспективе самым очевидным и самым бесспорным результатом этой войны будет окончательное превращение страны в вассала Китая. Благодаря тому что Соединенные Штаты выделили 5% от своего годового военного бюджета на поддержку Вооруженных сил Украины, около 50% российских военных ресурсов было уничтожено или понесло самый серьезный урон. Но Путин по-прежнему не верит, что проиграл войну; напротив, он продолжает ее вести, готовя новое большое наступление, чтобы взять Луганскую и Донецкую области под полный контроль.

Как такое возможно? Ответ прост: мы сами позволяем ему верить в то, что он еще не проиграл. Мы не делаем того, что необходимо, чтобы вынудить его — или, на худой конец, его окружение, несомненно готовое сместить его в случае поражения, — признать, что шансов на победу у него нет. Наблюдая за всеми нашими действиями по поддержке Украины — безусловно, серьезными, — этот замшелый агент КГБ имеет основания презрительно фыркать, и в этом мы можем винить только силу глубину собственной трусости и малодушия. Несмотря на все, что случилось за прошедший год, мы так и не поняли, что нужно прекратить сигнализировать ему о своей слабости, а вместо этого раз и навсегда решительно и недвусмысленно заявить: «Ты проиграл, останови эту войну и начни переговоры — или твоя армия будет безжалостно уничтожена в Украине всеми возможными средствами».

Эта игра в притворную демонстрацию силы не способна никого обмануть. Олаф Шольц, канцлер Германии, достиг в ней такого мастерства, что украинцы сделали из его имени слово scholzing: «Заявлять о благих намерениях, чтобы затем использовать/находить/изобретать всевозможные предлоги, чтобы затягивать или препятствовать их исполнению». Что касается Эммануэля Макрона, то он, похоже, наконец понял, что, повторяя на все лады «нельзя унижать Россию», ничего не добьешься. Теперь он заявляет, что «Россия не может, не должна победить», это уже гораздо лучше. Однако он по-прежнему не осмеливается сказать, что Россия должна проиграть эту войну окончательно и безоговорочно. 

Какую бы помощь Запад ни оказывал Украине, он отчаянно пытается дать понять, что у него есть свои ограничения. Изначально позиция американцев, ясная и рациональная, была вполне адекватна: ни один солдат НАТО не отправится воевать, и мы ни в коем случае не создадим угрозы законным границам России (но не двум незаконно аннексированным частям Украины). К этому нужно было с самого начала прибавить: «Кроме того, мы сделаем все возможное для изгнания России из Украины». Почему же теперь некоторые лидеры упорно заявляют всему свету, что мы не можем предоставить украинцам авиацию, дальнобойные ракеты и так далее? Задумываются ли они о том, как Путин воспринимает эти заявления? «Владимир, несмотря на все, что мы видели, ты нас все равно пугаешь. Мы боимся твоих ракет, твоих ядерных бомб. И, чтобы доказать тебе наши добрые намерения, мы продолжим с тобой драться, убрав одну руку за спину». Вот так в глазах Путина выглядит наша неизменная поддержка Украины.

«Медуза» в России теперь не только «иноагент», но еще и «нежелательная» организация. Этот статус — гораздо хуже прежнего. Тем не менее мы продолжаем работать. Нас по-прежнему можно читать. Это безопасно. Здесь — все ответы на тревожные вопросы.

В ноябре 2022 года ракета упала на польскую землю и убила двух гражданских лиц. На мгновение Владимир Путин очень испугался: а вдруг НАТО наконец вспомнит про статью пятую [своего устава]? Но быстро успокоился. Почти сразу весь мир поспешил объявить, что речь идет об украинской ракете ПВО, по ошибке выпущенной не туда. Снова от всей души мы хотели избежать эскалации. На самом деле не важно, украинская это ракета или нет: Россия на нашем месте стала бы с пеной у рта утверждать, что это провокация НАТО. Мы же не стали заострять внимание на этом инциденте и не использовали его, чтобы выбить у Путина почву из-под ног, — и теперь Москва воспринимает это как безоговорочное признание нашей слабости. Это привело Путина к справедливому выводу — мы сделаем все, дабы избежать малейшей эскалации конфликта, поэтому у него по-прежнему развязаны руки в отношении Украины. Отсюда, безусловно, его решение расширить призыв и предпринять новое наступление в Донбассе, каковы бы при этом ни были человеческие потери, которыми можно пренебречь.

А украинцы? Они верят, что уже победили, — и негодуют из-за того, что их западные союзники этого не понимают и не предоставляют достаточно средств, чтобы довести дело до конца. Поставляя им вооружение в гомеопатических дозах, мы подвергаем их изощренной пытке: всякий раз они получают необходимое слишком поздно, спустя месяцы после того, как они могли бы решительно изменить стратегический баланс сил. Если бы у Украины в ноябре были танки, которые мы обещали им только сейчас, они бы могли продолжить контрнаступление на Лиман и Херсон, это позволило бы им отвоевать большую часть Луганской области и перерезать российский «сухопутный коридор» между Крымом и Донбассом в районе Мелитополя. Сегодня дела обстоят совершенно иначе; тогда же Кремль, оказавшись в отчаянном положении, возможно, сел бы за стол переговоров. Вместо этого война вовсю продолжается, разрушая города и жизни украинцев — и попутно губя европейскую экономику. 

Украинцы, которые несут потери, почти столь же чудовищные, что и россияне, могут положить конец этой бесчеловечной войне уже в этом году. У них есть почти все, что нужно: миллион человек с оружием, решительно настроенных сражаться, прекрасно организованное командование и управление, владение методами современной войны и самыми последними достижениями в этой области (интеграция разных родов войск, использование в реальном времени данных разведки во всех ее формах, масштабируемая компьютерная визуализация поля сражения и тому подобное), несомненный потенциал для инноваций и адаптации и, наконец, сумасшедшая мотивация, растущая из необходимости защищать свою страну от экзистенциальной угрозы. Им недостает лишь кое-каких вооружений, которые могут склонить чашу весов в нужную сторону, пока у России остается только одно преимущество — превосходство в человеческой силе и готовности безоглядно его использовать.

Наши страны, во всяком случае западноевропейские, еще, кажется, не осознали степень экзистенциальной угрозы для всей Европы. Цель Владимира Путина состоит не только в завоевании Украины, но и в тотальном поражении всей нашей общественной системы и образа жизни, со всеми нашими свободами, открытостью и демократией, пусть несовершенной, но оттого не менее бесценной. Дело обстоит так, словно за последние 70 лет мира мы забыли, зачем Европейский союз был изначально создан: чтобы на европейском континенте никогда больше не разгорелась межнациональная война. По мере того как европейское сообщество расширялось, это видение, видение основателей, сначала трансформировалось в экономическую интеграцию, а затем — в колоссальную бюрократическую машину. А геополитика между тем растворилась в бесконечных протоколах и процедурах принятия решений. Теперь, благодаря нашей слабости и малодушию перед лицом очевидной угрозы, проявившимися в последние 20 лет, война вернулась, хотим мы того или нет. А с ней и геополитика.

Когда вам навязывают войну, есть только один способ решить проблему — выиграть ее. Украинцы правы, тысячу раз правы, утверждая, что они платят своей кровью за безопасность Европы. А что касается тех, кто, трепеща, напоминает о вероятности «третьей мировой войны», то пора понять, что стараниями Владимира Путина третья мировая война уже развязана и мы все в нее вовлечены: Европа и Соединенные Штаты, Китай и Африка, которая страдает от голода, вызванного российским вторжением, и от диктаторов, чья власть во все возрастающем числе стран держится на штыках кремлевских наемников.

Путин-то как раз знает, что втянут в тотальную войну; он, не стесняясь, заявляет об этом и ведет себя соответствующе, прекрасно понимая, что на карте стоит существование его режима и его самого. Поэтому он делает все возможное, чтобы не только захватить все больше и больше украинских земель, но и атаковать нас, откровенно пытаясь нанести нам ущерб: вмешательство в выборы, конспирологическая дезинформация в интернете, диверсии на трубопроводах, полеты дронов над стратегическими объектами в Балтийском и Северном морях, нарушения водного и воздушного пространства — это только начало, проверка, чтобы посмотреть, как далеко ему дадут зайти.

Путин отказывается признать себя побежденным. Но мы тем более не можем позволить себе проиграть, поскольку на кону потеря всего самого ценного для нас. Никто в Европе не хочет жить в мире по законам Дарвина, установленным Россией и Китаем, — иными словами, в мире, где сильный берет все, что ему заблагорассудится, а слабому остается только покориться или погибнуть. Мы должны твердо решить, что обязаны победить. Победа Европы в войне, которую мы не выбирали, зависит от победы Украины. И первым нашим шагом на пути к ней будет в нее поверить.