«Клетка ищет птицу» — фильм Малики Мусаевой, ученицы Александра Сокурова, снятый на чеченском языке История девушки, мечтающей о свободе. И единственная картина из России на Берлинале в этом году
На Берлинском кинофестивале показали фильм «Клетка ищет птицу» — дебютную работу Малики Мусаевой, ученицы кабардино-балкарской мастерской Александра Сокурова. Это единственный фильм на Берлинале в 2023 году, связанный с Россией: Мусаева родилась в Грозном, ее фильм полностью снят на чеченском языке. Как и другие ученики Сокурова — Кантемир Балагов, Кира Коваленко, — Мусаева исследует в своем фильме несвободу, с которой вынуждены сталкиваться девушки Северного Кавказа. Кинокритик Антон Долин рассказывает, под каким углом Мусаева смотрит на эту проблему — и как легкость и особая деликатность отличают ее работу от других фильмов на эту тему.
Один из лучших фильмов не только сезона или Берлинского кинофестиваля, но и среди всех картин кабардино-балкарской мастерской Александра Сокурова снят на чеченском языке. Возможно, в этом причина его отбора на Берлинале (он представлен в конкурсе «Encounters»). Даже на фоне преувеличенно осторожного отношения к любому российскому кино «Птица ищет клетку» не вызовет подозрений в пропаганде тех ценностей, которыми сегодня живет российское государство.
Родившаяся в Грозном, выросшая в Украине и Западной Европе, а сейчас живущая в Германии дебютантка Малика Мусаева исследует вселенную чеченской культуры, закрытой и мало кому знакомой за пределами республики. Ее картина наполнена скорбью по жертвам второй чеченской — той самой, которую еще в начале своего правления Владимир Путин запрещал называть войной, предпочитая термин «контртеррористическая операция».
Отец 17-летней старшеклассницы Яхи (на удивительной органике дебютантки Хадижи Батаевой построен весь фильм) погиб именно на той войне, в 2002-м. Теперь вдова и дети с трудом могут отыскать его могилу среди сотен подобных.
В микровселенной Яхи — и пространстве картины — нет места никаким мужчинам, кроме детей. Девушка живет с вечно тревожной матерью (Рита Мержоева), близко дружит с одноклассницей Мадиной (Мадина Аккиева), молчаливо слушает жалобы старшей сестры (Фатима Елжуркаева) на обидчика-мужа, который на экране не появится вовсе. Близкие не ограничивают Яху ни в чем, с той же Мадиной мать обходится куда строже. Несмотря на это, независимая героиня взрослеет и понемногу осознает, что хочет лишь одного: уехать.
Может сложиться впечатление, будто ученики Сокурова заключили то ли с мастером, то ли друг с другом некий пакт, согласно которому снимают только «романы воспитания» о девушках с Северного Кавказа, рвущих узы патриархальной системы. Об этом и «Теснота» Кантемира Балагова, действие которой помещено в родной для режиссера Нальчик, и укорененные в сельской жизни Северной Осетии «Разжимая кулаки» Киры Коваленко, и чеченский дебют Мусаевой. Но, вероятно, конспирология здесь неуместна: драматургический материал подсказан самой реальностью. Как румынские авторы снимают об эпохе Чаушеску и ее долговременных последствиях, а китайские — о травматичном переходе из социализма в дикий капитализм, так молодые режиссеры Северного Кавказа озадачены вопросами женской эмансипации, прорыва к модернизации и в конечном счете личной свободы.
Впрочем, все эти контекстуальные соображения — клетка, из которой рвется птица самого фильма, схожего с другими по описанию, но во многих смыслах слова уникального. Трудно с ходу сформулировать, что делает его таким.
Видимо, дело в комбинации элементов: неповторимо естественные актеры, чуткая камера Дмитрия Наговского, деликатная музыка уроженца Нальчика Мурата Кабардокова (он уже писал и для Сокурова, и для Балагова). Эти свойства суммируются в самобытном режиссерском почерке, позволяющем увидеть мир — а он предстает как уникальная, чуть ли не волшебная планета, под стать толкиновскому Средиземью — по-новому или вовсе впервые. Создательница картины будто соединяется со своей героиней, не смотрит на нее свысока или со стороны, а вместе с ней открывает эту вселенную. Сперва она очаровывает своей безграничностью, потом внезапно показывает, как в хорроре или романе Кафки, парадоксальную замкнутость, не позволяющую оттуда уехать, как бы ты об этом ни мечтал. Начинаясь как счастливая сказка, вскоре картина Мусаевой обнаруживает черты клаустрофобического триллера.
Чувство заговора, чуть ли не черной магии, усугубляется тем, что антагонистов в фильме нет — каждый желает другому добра. Зловещие патриархальные фигуры если и присутствуют, то исключительно за кадром. Но «добро» это видится практически всеми одинаково: девушке положено сыграть отведенную природой и социумом роль — выйти замуж, родить детей, терпеть мужа. Так было всегда и пребудет вовеки. Не готова с этим согласиться лишь сама Яха, но мать, старшая сестра и подруга считают ее бунт проявлением незрелости. Пройдет время, придет смирение, как иначе?
«Клетка ищет птицу» — беззастенчиво романтический фильм, напоминающий «Грозовой перевал» Эмили Бронте, а еще лирическую героиню Кейт Буш из одноименной песни. Визуально — этюд в зеленых тонах, так гармонично сочетающихся с цветом волос героини (рыжина во все времена считалась знаком отдельности, рыжих называли то изгоями, то ведьмами). Яха готова слиться с зеленой травой полей, среди которых выросла, раствориться в природе и так спастись от предписанных людьми законов. Знаковое совпадение: одновременно с показом фильма Мусаевой в том же Берлине состоялась премьера «Дафны», поздней оперы Рихарда Штрауса, в постановке Ромео Кастеллуччи. Итальянский режиссер создал очень похожую героиню — целомудренную нимфу, бегущую от родителей и ухажеров, включая самого Аполлона, ради братания с деревьями и другими растениями, в одно из которых суждено превратиться Дафне.
Яхе название фильма сулит другое перевоплощение — в птицу. Мусаева в первой же сцене почти напрямую цитирует школьную классику, «Грозу» Островского. Из нее, осознанно или нет, родился любимый сюжет учеников Сокурова о девушке-бунтарке и лейтмотив: «Отчего люди не летают?» Была бы картина снята полвека назад, в финале героиня непременно бы воспарила над землей.
Но Мусаева избегает фантастики и таких прямолинейных метафор. Ее фильм строится на едва заметных знаках и требует внимательного взгляда. Заявленная тема разыграна коллекцией Яхи (она собирает перья птиц), закадровым птичьим пением, саундтреком, летящим движением следующей за девушкой камеры. А искомая свобода рождается не из разрешения тупикового конфликта, а из щемящего чувства потребности в ней, которую эта чудесная картина способна пробудить в любом. Поэтому «Клетка ищет птицу» в сегодняшнем мире, при всей декларируемой невинности, — кино и рискованное, и совершенно необходимое.
Антон Долин