Закрывается Noma — самый знаменитый ресторан в мире. Правда, не сразу, а только через два года — но эта новость уже вызвала шок в мировой индустрии высокой кухни
Копенгагенский ресторан Noma объявил, что заканчивает свою работу зимой 2024 года, а с 2025-го полностью переходит на режим кулинарной лаборатории. Значение этого события для мировой кулинарной индустрии The New York Times предлагает оценить по такой футбольной аналогии: представьте себе, что «Манчестер Юнайтед» закрывает свой домашний стадион «Олд Траффорд» для болельщиков, хотя команда продолжает играть на поле.
Правда, аналогия не самая корректная. У абсолютного большинства читающих новости о закрытии Noma не было ни малейшего шанса самим оценить творения его создателя, шеф-повара Рене Редзепи: стандартный обед на одного стоит 3500 датских крон без вина — это около 500 долларов — и свободных броней на сезон осень-зима 2022–2023 года давно нет.
Noma — один из самых знаменитых ресторанов в мире. Три раза подряд — в 2010, 2011 и 2012 годах — он занимал первое место в самом престижном ресторанном рейтинге Worldʼs Best 50 Restaurants. В 2019-м правила рейтинга изменили, чтобы исключить повторное попадание в него, но, поскольку Редзепи в 2016 году закрыл ресторан, а потом открыл его заново в новом здании, в 2021-м Noma снова, уже в пятый раз, занял первую строчку. В том же году Noma получил третью звезду Мишлена и стал одним из всего 142 ресторанов в мире, трижды отмеченных этой высшей наградой ресторанной индустрии.
Когда Noma открылся в 2003 году в Копенгагене, Редзепи помогал его сооснователь, датский шеф-повар Клаус Мейер. Он считается создателем так называемой новой нордической кухни, для которой характерен отказ от экзотических для региона, но характерных для традиционной «высокой» кухни ингредиентов типа фуа-гра или оливкового масла и упор на то, что можно поймать, сорвать или выкопать в пределах короткой прогулки у ресторана в определенный сезон, а потом засолить, заквасить и закоптить.
В первых статьях и репортажах о «лучшем ресторане в мире» (этот титул Noma впервые получил в 2010 году) сформировался образ Редзепи как одержимого гения, который бродит в резиновых сапогах с ведром в руках по дождливому датскому взморью и то там поднимет какую-то вынесенную прибоем на берег неприметную водоросль, то тут отщипнет цветок с непонятного кустика. Например, вот это, объясняет он Энтони Бурдену, не просто зеленые листики с беленькими цветочками, а ложечница, цинготная трава. В Noma нет меню, а только «сезоны»: с февраля по май — морской, летом — овощной, осенью-зимой — дичь и другое мясо. Сейчас там, например, подают зобные железы оленя, жаренные во мху, с соусом из крыжовника и облепихи, рагу из мяса оленя с зернами и семечками и эблескивер (датская выпечка, что-то вроде пончика из блинного теста) с начинкой из зелени и медвежьим жиром.
Соотечественникам, признается он, идея сначала совсем не «зашла», и амбициозного повара обвиняли в том, что он пытается накормить посетителей «тюленьим говном». Но упорство Редзепи в итоге оправдалось и принесло амбициозному сыну бедного мигранта (отец Редзепи — македонский албанец) недостижимо высокий статус и славу.
Продвигаемое им локаворство стало мировым стандартом, и вот уже сам мишленовский гид в 2020-м кроме традиционных звезд начал выдавать новый знак отличия ресторанам, соответствующим требованиям, — зеленую звезду. Теперь стало не просто престижно, а практически обязательно по максимуму пользоваться услугами местных поставщиков, а еще лучше выращивать все необходимое на собственной ферме, и минимизировать количество отходов.
Но в итоге Noma стал заложником собственного успеха. После трех мишленовских звезд и вершин всех мыслимых рейтингов двигаться просто некуда. Самые знаменитые и дорогие рестораны мира закрываются каждый год: например, el Bulli Фернана Адриа на побережье Каталонии, «самый инновационный ресторан в мире», где в свое время стажировался сам Редзепи, закрылся в 2011-м. Причины те же, что и у Noma, — принципиальная неокупаемость. Но тогда это событие такого фурора не вызвало. Однако именно объявление о том, что Noma окончательно прекратит свое существование, стало поводом для разговоров и многочисленных колонок о том, что индустрия экспериментальной высокой кухни в принципе нежизнеспособна.
Собственно, об этом говорит и сам Рене Редзепи в интервью: даже при заоблачных ценах и раскупленных на много месяцев вперед бронях (что делает обед в ресторанах типа Noma предметом сугубо элитного потребления, максимально далекого от идеалов самодостаточности) высокая кухня такого уровня настолько затратна в производстве, что в принципе не может окупаться.
Отдельная тема — это бесплатный труд десятков стажеров, выполняющих самые трудоемкие и однообразные задачи. Таких, как известно из более ранних материалов о ресторане, в любой момент в ресторане от 30 до 35 человек. То есть вместе со штатными поварами в таком же количестве в Noma на 45 посадочных мест было больше персонала, чем посетителей, — и половина работников до недавнего времени трудилась совершенно бесплатно. Только в октябре 2022 года Редзепи начал выплачивать стажерам какую-то компенсацию — и она сделала расходы ресторана уже совершенно неподъемными.
Хотя стажировка в Noma в резюме сразу выводит начинающего повара в высшую лигу, одна из опрошенных The New York Times стажерок признается, что все три месяца своей практики она вырезала декоративных жуков из чесночно-ягодного желе, которых подавали гостям в конце трапезы в специальной коробочке. Больше никаких навыков она не получила. Работать ей было предписано в полном молчании, смеяться нельзя.
Без эксплуатации бесплатного труда по 16 часов в день, часто без выходных, рестораны типа Noma просто не выжили бы, об этом говорит и сам Редзепи. Но это несовместимо с новой трудовой этикой и законами о защите прав работников индустрии обслуживания. Как и то, что 10 лет назад считалось просто милым сумасбродством несравненного гения: знаменитый вспыльчивый нрав самого Редзепи, его припадки ярости на кухне и истории про стажеров, которых выгоняли под ледяной дождь ощипывать утиные тушки на улице, — сегодня это однозначно недопустимый и порицаемый абьюз.
В итоге и Noma, и Рене Редзепи закрепились в поп-культуре как пародии на самих себя. Натюрморты рококо на тарелке из листьев, цветов и мха с точечками соуса и устричной пеной стали презрительно называть «пинцетной кухней». Каждое блюдо часами (даже десятками часов, как в фильме Энтони Бурдена 2013 года из его документального сериала «Parts Unknown» тогда еще хвастливо заявляет один из поваров на кухне Noma) собирают безымянные, бесплатные и взаимозаменяемые стажеры.
В недавнем фильме «Тар» Тодда Филда главная героиня — дирижер с тяжелым характером — шутит, что нервная игра студента напоминает «рецепт оленины от Рене Редзепи». А прошлогодняя черная хоррор-комедия «Меню» с Рэйфом Файнсом и Аней Тейлор-Джой так и вовсе списана с истории Редзепи и Noma. Отсылки к реальному ресторану — с открытой кухней и армией поваров, подающих немногочисленным гостям изысканные концептуальные эксперименты на тарелках и отвечающих хором «Да, шеф» на рубленые команды полубога-начальника, очевидны, даже если вы никогда не были в Noma. Необязательно платить полтысячи долларов за обед — достаточно посмотреть пару роликов на ютьюбе.
Ходили слухи, что Редзепи решил закрыть Noma именно после выхода «Меню», но это, скорее всего, просто совпадение. Да и одним Noma системные проблемы ресторанов высокой кухни, ставших знаменитыми в 2000-х — начале 2010-х, отнюдь не исчерпываются. Об этом говорит и сам Редзепи, который обещает после закрытия ресторана помимо изобретения новых вкусов и текстур заняться капитальной реформой индустрии. А сам Noma сконцентрируется на кулинарных экспериментах (Редзепи особенно интересует все, что связано с ферментацией, маринованием, брожением и т. д.) и будет время от времени устраивать поп-ап-кафе.
Шансов попасть в сам ресторан до закрытия откровенно немного, но в рамках демократизации своей концепции Noma начал торговать ингредиентами для домашней готовки. Первый товар в их интернет-магазине — гарум из лесных грибов, ферментированных при помощи рисового кодзи, по 25 евро за пузырек.
Алексей Ковалев