«Длится февраль» Влади — самый бескомпромиссный альбом о войне. В нем досталось всем: и «хорошим русским», и «патриотам» Лев Ганкин — о том, как это ***** возможно
Альбом рэпера Влади «Длится февраль» вышел в начале декабря — и сразу стал событием: так прямо и просто со слушателями о войне не говорил за все эти месяцы, пожалуй, ни один российский музыкант. В восьми треках он пробует проанализировать, как жители России с разными политическими взглядами отреагировали на новости из Украины. Музыкальный критик Лев Ганкин рассказывает, почему работа Влади — это жестокий приговор всему дофевральскому времени.
Заголовок песни Влади содержит именно тот вопрос, который многие продолжают задавать себе с той самой проклятой ночи с 23 на 24 февраля 2022 года. Альбом «Длится февраль», в который вошла композиция, — одна из самых острых, прямых и экспрессивных музыкальных реакций на войну России с Украиной, которые мы услышали в ушедшем году. Автор не прячется в нем за многоэтажными метафорами и риторическими фигурами, напротив — стремится называть вещи своими именами, порой даже в ущерб художественности: 25 минут «Февраля» — как рифмованная выжимка ленты фейсбука.
В иных условиях это могло бы стать поводом для претензий, в текущих — понятный и осознанный выбор: «Когда ракета в дом прилетела прямым курсом, как быть с актерским мастерством и с искусством?» — риторически осведомляется Влади в открывающем треке «Безвременье». Когда говорят пушки, музы — нет, не молчат, а тоже говорят — по-пушечному, смертоносными выстрелами слов и словосочетаний. «Идет армия, рвет мясо, рвет кишки, гниют трупы, взорванные дети, горящие школы» — хроника чудовищной реальности 2022 года в сопровождении меланхоличного фортепианного минуса. И правда — как это возможно?
Влади формулирует вопросы в лоб, но от столь же прямых ответов уклоняется — впрочем, не упустив возможности разбросать по пространству альбома кое-какие зацепки. Песни, составившие пластинку, решены в двух разных оптиках: «Безвременье», «Маятник» и «Самой большой страной» — это широкая, панорамная съемка, общий план катастрофы, а остальные треки — ее частные случаи.
Вторая категория, в свою очередь, делится еще на две. В «Закапывать себя глубже» и «Обзывать» речь идет о тех, кто поддерживает или оправдывает войну: лгунах, пропагандистах, рационализаторах, «патриотах» всех мастей. Монолог из первого куплета «Обзывать» с его плавным переходом от рассудительного «есть нормы культуры, нормы этикета» к воинственному «тебя расстреляют, сдохнешь корчась» — это самая эффектная смена регистра со времен «Дорожного происшествия» Владимира Сорокина.
«Человек, родившийся и выросший в России, не любит своей природы? Не понимает ее красоты? Ее заливных лугов? Утреннего леса? Бескрайних полей? Ночных трелей соловья? Осеннего листопада? Первой пороши? Июльского сенокоса? Степных просторов? Русской песни? Русского характера? Ведь ты же русский? Ты родился в России? Ты ходил в среднюю школу? Ты служил в армии? Ты учился в техникуме? Ты работал на заводе? Ты ездил в Бобруйск? Ездил в Бобруйск? В Бобруйск ездил? Ездил, а? Ты в Бобруйск ездил, а? Ездил? Чего молчишь? В Бобруйск ездил? А? Чего косишь? А? Заело, да? Ездил в Бобруйск? Ты, ***? В Бобруйск ездил? Ездил, падло? Ездил, гад? Ездил, падло? Ездил, ***? Ездил, ***? Ездил, ***? Чего заныл? Ездил, сука? Ездил, ***? Ездил, ***? Ездил, ***? Чего ноешь? Чего сопишь, падло? Чего, а? Заныл? Заныл, падло? Чего сопишь? Так, ***? Так, ***? Так вот? Вот? Вот? Вот? Вот, ***? Вот так? Вот так? Вот так? Вот так, ***? На, ***? На, ***? На, ***? Вот? Вот? Вот? Вот? На, ***? На, сука? На, ***? На, сука? На, ***? На, сука? Заныл, ***? Заело, ***?»
Напротив, идущие подряд «Как это ***** возможно», «Рай на острове» и «Краски не сгущайте» — это песни, исполненные с позиции тех, кого вчера называли креативным классом и у кого сегодня война вызывает ужас, стыд и горечь. В «Краски не сгущайте» неблагонадежные профессии перечислены через запятую: турбизнес, искусство, активизм, журналистика. «Государство все простит, впредь не нарушайте, помогайте органам ловить эти беглые шайки», — великодушно советует Влади от лица властей.
Можно ли избежать этой участи? Можно, но и это тоже сопряжено с изрядными потерями, как показывает история лирического героя песни «Рай на острове», питающегося дешевой лапшой в Таиланде и всеми правдами и неправдами скрывающего свое российское происхождение («перед девчонкой даже стыдно, что я бздю так»). Либо один стыдный, навязанный компромисс — стучать властям на своих вчерашних единомышленников, либо другой — жить на чужбине, стремясь выглядеть «как финны, чехи, без особых черт европейские человеки». Персонаж «Рая на острове» экзальтированно просит прощения у встреченной в гостинице украинской тургруппы, но, даже снедаемый чувством вины и страха, оказывается не в состоянии критически осмыслить имперскую суть своего мировоззрения, позволяющую ему в риторическом пылу лихо уравнивать финнов с чехами.
Портреты согласных и несогласных у Влади, таким образом, выходят не только одинаково яркими, но и одинаково безжалостными. Это стоит подчеркнуть: альбом «Длится февраль» — не манифест «хороших русских»; наоборот, они вызывают у автора не больше сочувствия, чем разнообразные апологеты войны, искренние или не очень.
В песне «Как это ***** возможно» интереснее не то, что видит героиня, в ужасе вскакивающая с кровати в ночь на 24-е (эти картины и без того стоят перед глазами), но то, как она вспоминает, очевидно, бесповоротно завершившийся в эти мгновения жизненный этап. Если герой «Рая на острове» до войны писал сценарии (причем, разумеется, довольно беспринципно — «для рекламы, для промокампаний, для любого днища»), то эта девушка, судя по всему, работала в видеопродакшене: фильмы, реклама и так далее. Все ее друзья и коллеги были «деликатны, позитивны (даже too much немножко)», «несли красоту, созидали в сфере прекрасного, результат бывал сентиментален, светлое что-то подсказывал». Никто из них не сорил на улицах, не курил в подъездах, не ел мяса, следил за речью в присутствии детей. А теперь «ее картина мира с первого мига ракетным ударом уничтожена».
Трудно представить себе более прямолинейную, уничтожающую критику теории малых дел — той самой, которая лежала в основе хрупкого (чтобы не сказать мнимого) социального согласия дофевральских времен. В условиях деполитизации общества — не полностью добровольной, но принятой им без особой борьбы — суррогатом политического действия стала деятельность, направленная на формирование комфортной среды. В героях песен Влади легко узнаются ее акторы: дизайнеры, копирайтеры, сценаристы, глянцевые журналисты, сетевые инфлюэнсеры. Они не могут поверить, что в мире, который они так старательно украшали, могут случиться вторжение в Украину, Буча и Мариуполь, Бахмут и Ирпень.
Впрочем, местоимение здесь наверняка стоит заменить: не «они», а «мы» — и Влади, и любой чуткий слушатель его песен определенно включает в это множество и себя. «Мы любим популярную музыку за то, что она отвечает на вопросы о нашей идентичности, — писал Саймон Фрит, один из первых академических исследователей поп-культуры. — Мы используем поп-песни для того, чтобы так или иначе через них определить себя, найти свое место в обществе. Радость, которую мы получаем от поп-музыки, — это радость самоидентификации».
В контексте альбома «Длится февраль» радость — определенно не самое подходящее слово, но узнать себя и своих коллег в словесных портретах Влади тем не менее проще простого. Узнать — и подвергнуть рефлексии собственное прошлое, тем более что музыкант и здесь оставляет нам ряд прозрачных подсказок. «Может, это фаза ответов, фаза выплаты за ушедшую эру блаженства, за все выгоды? — спрашивает он в композиции „Маятник“. — Что это было — интернет? Приложение такси, что любили мы так сильно? Бесконтактный платеж, сервисы курьеров?» Вот и подсказка: «Мы в нашем быту олицетворяли дружбу народов в действии», — божилась героиня песни «Как это ***** возможно», но столичный курьерский рай последних лет в существенной степени базировался на эксплуатации гастарбайтеров. Не далее как полторы недели назад соответствующий профсоюз в который раз попробовал обратить внимание на нечеловеческие условия, в которых они вынуждены работать. Может быть, если бы мы иногда говорили об этом, а не только «о кадре, о цвете, о линзах», что-то пошло бы по-другому?
После полных внешней и внутренней рефлексии восьми песен в финальном треке «Событие» главное событие 2022 года становится фигурой умолчания: «Мы сейчас не говорим, как в рутинный скрипт <…> жгучим горем, гибельной отравой врывается арест, война или траур». Инструментальный фон — два повторяющихся мажорных аккорда, под которые Влади призывает ценить внезапно взрезающие повседневность счастливые эпизоды: от тура на яхте до психоделического трипа и от рождения ребенка до выхода неизданной книги любимого писателя. Каждый из этих эпизодов уподоблен метеориту: они врываются в нашу жизнь так же, как тот — в земную атмосферу, стремительным сгустком энергии.
Героям песен с альбома «Длится февраль» есть над чем поразмыслить — но и в их жизни все еще может случиться событие-метеорит.
Лев Ганкин