На Новый год в детские дома часто приезжают с подарками. Но если вы действительно хотите помочь, стоит выбрать другой способ Инструкция «Медузы» о наставничестве
На Новый год в детские дома часто приезжают с подарками. Но если вы действительно хотите помочь, стоит выбрать другой способ Инструкция «Медузы» о наставничестве
В 2021 году в России, по официальным данным, было почти 400 тысяч детей, которые остались без заботы родителей. Больше 35 тысяч из них жили в сиротских учреждениях. Перед новогодними праздниками люди задумываются о том, чтобы отправить в детский дом подарки, но это, мягко говоря, не самая удачная идея (почему — мы расскажем в самом конце текста). Если вы хотите помочь воспитаннику детского дома, станьте его наставником. «Медуза» рассказывает, что это такое, как быть хорошим наставником и как по-настоящему помочь ребенку, который нуждается в поддержке взрослых.
Для начала давайте расскажем, кто такие наставники и наставницы
Наставник — это взрослый, который регулярно общается с ребенком или подростком, может рассказать ему о своем опыте или дать совет, объясняет руководитель программы «Наставники» в фонде «Арифметика добра» Юлия Солдатенкова.
«Общаясь с подопечным, наставник сопровождает важные жизненные этапы в жизни молодого взрослого, в которых обычно детям помогают родители, — говорит руководитель волонтерских проектов благотворительного фонда „Солнечный город“ Анастасия Землянова. — В процессе наставничества нет конкретного плана, никто не говорит наставнику, что он должен сегодня сходить с подопечным в кино, а завтра — на экскурсию в училище. Они сами обсуждают, чем заняться: могут ходить на тренировки или мастер-классы, а могут просто проводить время за душевными разговорами».
При этом задача наставника — научить ребенка справляться с трудностями, а не делать все за него. «У ребенка не должно оставаться зависимости от этого взрослого, — говорит Землянова. — Вместо него должно быть внутреннее ощущение того, что есть близкий значимый взрослый, который в случае чего может помочь».
Эксперт добавляет, что наставник может помочь подопечному обустроиться в новом городе, научить взаимодействовать с новыми взрослыми в его жизни, например с учителями, директорами. «Вы можете вместе сходить в поликлинику, в паспортный стол, вы скажете ему, как и что делать, но общаться будет он сам, — отмечает Землянова. — Потому что вы не будете с ним ходить за ручку всю жизнь. В какой-то момент происходит сепарация: два раза наставник и подопечный сделали что-то вместе, а третий раз он уже все делает сам».
«Мне часто говорили: „О, ты наставник! Это так тяжело!“ А я не понимала: а что тяжелого? — говорит Лера Данилова, креативный продюсер Blacklight (это агентство разработало концепцию проекта „Значим“, который рассказывает о разных наставнических программах и историях) и наставник фонда „Старшие братья старшие сестры“. — Да, временами бывает непросто, но на самом деле важно понять одно: наставники — это не сверхлюди, а такие же простые мужчины и женщины, как и тот, кто прочтет этот текст». Данилова стала наставником 16-летней Наташи в 2019 году. Их отношения начинались хорошо, а потом наступил период адаптации и проверки границ:
Например, она часто спрашивала: «А что ты будешь делать, если я сбегу из детского дома?» Я была довольно психологически подкованной, и кураторы [фонда] мне очень помогали. Мы аккуратно очерчивали границы друг друга, находясь в постоянном диалоге. Сейчас мы больше общаемся не как наставник и подопечный, а как подруги. У нас разница в возрасте всего шесть лет: ей 19, мне — 25. И я вижу, как она сейчас выросла в своих мыслях, желаниях и движениях по жизни. Мы переписываемся каждый день или раз в два дня, встречаемся раз в неделю / несколько недель, проводим время вместе — ходим на выставки и в театры, а иногда просто остаемся дома — смотрим кино или, например, готовим. Несмотря на то что у нее достаточно своих друзей, я понимаю, что какие-то важные и сокровенные вещи она все равно делит со мной.
У наставницы Юлии сейчас двое подопечных, оба они из центра помощи детям с ограниченными возможностями здоровья. Одному из них скоро исполнится 20 лет — он переехал из родного города в Москву, где уже устроился на работу. Со второй подопечной она стала общаться в октябре, ей недавно исполнилось 15 лет. Она вспоминает, что старшему подопечному помогала с информатикой, когда он учился на «оператора ЭВМ», — он приезжал к ней в офис и работал за ее компьютером.
Я пыталась ему помочь встать на учет в центр занятости, но он, видимо, не любит госучреждения. Он отнекивался и в итоге сам договорился о работе. Единственное, в чем я ему помогла по работе, — выпихнула его из зоны комфорта, потому что он считал, что неудачно устроился на работу первый раз, после чего намеревался сидеть на шее у бабушки. Мы с ним немножко поцапались по этому поводу. Но потом он договорился с прежним работодателем. Когда мы встретились, он сказал, что подумал над моими словами и что я правильно сказала, что хватит ждать у моря погоды, и поехал покорять Москву.
Подумайте, точно ли вам подходит наставничество
В некоммерческих организациях регулярно сталкиваются с тем, что люди идут в наставники с мотивацией, которая в теории может принести негативный опыт. Например, в подкасте «Не пустой звук» в 2021 году Анастасия Сорокина (на тот момент руководившая программой «Наставники» в фонде «Арифметика добра») рассказывала, что часто в наставники идут люди, которые хотели бы взять приемного ребенка, но по каким-то причинам сейчас не могут это сделать.
«Взять ребенка в семью — это немножко другая история, другая ответственность, другой уровень ресурсов, которые необходимо потратить взрослому человеку, — говорила Сорокина. — Это совсем другие ожидания у ребенка». Бывает, что сам человек хочет взять приемного ребенка, а партнер не хочет. Эксперт рассказывала, что тогда в фонде спрашивают: «Как вы думаете, если вы будете тратить свободное время на встречи с ребенком, то есть будете забирать это время у семьи, как к этому отнесется партнер? Как это повлияет на ваши отношения?»
Ожидание, что помощь быстро принесет плоды, может привести к разочарованию. «Первые полгода-год уходят именно на знакомство, на то, чтобы люди узнали друг друга, наставник посмотрел, какие у ребенка есть интересы, к чему есть склонности, познакомил его с той частью своей жизни, с которой он готов его знакомить, и после этого уже мы можем говорить про какие-то конкретные цели и задачи наставника», — говорит Анастасия Землянова.
Как таковой неправильной мотивации нет, но бывает негибкая мотивация, если человек не готов работать со своими изначальными установками, продолжает она:
Например, когда человек хочет воспитать ребенка так же, как своего: чтобы он пошел учиться в университет, нашел хорошую работу. То есть он приходит не дружить, а воспитывать. Также бывает мотивация спасти весь мир: я приду сейчас в детский дом, со всем там разберусь, а то там все делается не так. То есть бывают такие воины, которые приходят воевать против системы, но их мы точно не берем. Мы говорим, что система и детский дом — это семья для ребенка на данный момент, что директор — это официальный опекун ребенка, мы не лезем в их семью со своим уставом. В рамках проекта есть правила, которых мы придерживаемся, мы приходим в детский дом как гости и не наводим там свои порядки.
При этом Землянова из фонда «Солнечный город» отмечает, что, если наставник сталкивается с ситуацией, которая серьезно нарушает границы ребенка, он должен рассказать об этом фонду, который будет общаться на эту тему с детским домом.
Еще бывает, что человек приходит с мотивацией, основанной на травматическом опыте, добавляет Анастасия Землянова:
Например, если человек потерял своего ребенка и теперь хочет общаться с ребенком из детского дома. Здесь важно смотреть, насколько человек правда хочет общаться, а не ищет подмену своему ребенку. Если он готов и у него есть ресурс, психолог может направить его в школу приемных родителей.
К счастью, в некоммерческих организациях активно отслеживают опасную мотивацию и много говорят о целях и ожиданиях с потенциальными наставниками до того, как знакомят их с подопечными.
Попробуйте понять, достаточно ли у вас будет времени в ближайшие годы
Обычно в фондах ориентируют наставников на то, что с подопечным нужно встречаться раз в неделю.
Да. В этом случае пара изначально подбирается для онлайн-общения по ряду причин. «Так бывает, например, если подопечный живет в глубинке или его интересы соответствуют имеющимся знаниям и опыту наставника из другого города. В любом случае и ребенок, и наставник должны обладать навыками взаимодействия в онлайне, схожими интересами и желанием общаться в таком формате», — рассказывает Юлия Солдатенкова из «Арифметики добра». Также переход в онлайн-режим может подойти паре, которая больше не может общаться очно, но такое решение принимается индивидуально в каждом случае. «Мы стараемся профессиональными инструментами сопровождения помочь паре понять, возможно ли дальнейшее общение и в каком формате», — поясняет Юлия Солдатенкова.
В «Солнечном городе» не так: Анастасия Землянова говорит, что в их программе ребенку важен личный контакт, поэтому онлайн-наставничество невозможно изначально. Когда ребенок выпускается из учреждения, объясняет она, часто возникает ситуация, когда вместе с ним нужно куда-то съездить или приехать к нему, чтобы с чем-то помочь, поэтому важно, чтобы наставник и подопечный жили в одном городе.
Если они уже дружат три или четыре года и наставник переезжает — конечно, они будут продолжать общаться уже онлайн и, скорее всего, мы не будем знакомить подопечного со вторым наставником. Если пара общается недолго и наставник уезжает физически далеко, то при согласии подопечного и наставника мы будем искать нового наставника. После 24 февраля у нас ряд наставников уехал, и мы знакомили детей с новыми наставниками.
«Когда наставники спрашивают нас, сколько по времени им нужно общаться с подопечными, мы их спрашиваем: „А сколько вы общаетесь с друзьями или племянниками? Есть у вас какой-то определенный срок?“» — рассказывает Анастасия Землянова. Обычно, по словам эксперта, средний возраст существования пары в рамках проекта — три-четыре года. Потом, после выпуска подопечного из детского дома, актуальность таких отношений падает.
У ребенка все в порядке, он отучился, работает, у кого-то, может быть, уже есть своя семья. Если в его жизни нет каких-то критичных проблем, то необходимость в наставнике снижается, паре меньше нужна поддержка с нашей стороны. Если у них выстроились теплые отношения, то они все равно продолжают общаться. Таких пар у нас примерно 60%.
Наставница Юлия рассказывает, что стала реже общаться со своим старшим подопечным, но при этом они стабильно поддерживают связь. «Это происходит, по-моему, почти у всех выпускников, потому что у них начинается своя жизнь. Это как с родителями: стал жить отдельно и общаешься уже реже», — говорит наставница и добавляет, что, возможно, они с подопечным будут вместе встречать Новый год, если он сможет приехать из Москвы.
Со временем отношения наставника и подопечного просто перерастают в другую форму — в дружбу. «Как часто вы созваниваетесь с людьми, которые были вам лучшими друзьями в школе? — говорит Юлия Солдатенкова из фонда „Арифметика добра“. — Кто-то из них остался, и, возможно, у вас достаточно близкие отношения, но вам достаточно того, что этот человек просто есть, вы можете его поздравить на Новый год. Вот примерно так это выглядит».
Удостоверьтесь, что у вас нет каких-то других ограничений
У разных фондов требования к наставникам и наставницам могут отличаться, но обычно:
- есть возрастные ограничения;
- необходимо предоставить справку об отсутствии судимости (лучше уточнять в каждом фонде, какие там ограничения по видам судимости);
- необходимо предоставить справку об отсутствии психических расстройств, в том числе зависимостей;
- могут попросить справку об отсутствии инфекционных заболеваний и сертификат, подтверждающий вакцинацию от ковида.
В качестве наставников и наставниц не берут тех людей, которые за последний год пережили травматический опыт — например, потерю близкого, перинатальную потерю, развод, тяжелый переезд или разрушившиеся отношения с близкими. По словам Анастасии Земляновой из фонда «Солнечный город», все индивидуально:
Для кого-то смена работы или потеря любимой работы будет сильным стрессом, здесь уже будет решать психолог проекта на собеседовании. Если человек до сих пор находится в стрессе, много говорит про эту ситуацию, много плачет про ситуацию, то ему порекомендуют сначала обратиться на личную терапию, пережить стресс — чтобы он был не в активной фазе, а потом уже становиться наставником для подопечного, потому что наставникам важно быть ресурсными, эмоционально стабильными, чтобы выдерживать эмоции ребенка.
«У подопечного и так может быть целый набор травм в его „рюкзачке“, — объясняет Юлия Солдатенкова из „Арифметики добра“. — Если к ребенку приходит наставник с травмой, он может зацепиться своей раной за рану ребенка и положить в детский „рюкзачок с травмами“ еще и свою травму». Анастасия Землянова добавляет, что в таком случае фонд рекомендует сначала помочь себе (с помощью психотерапии или любым другим способом), а потом возвращаться в проект, когда в жизни все будет стабильно и спокойно.
Для того чтобы быть наставником или наставницей, необязательно иметь опыт взаимодействия с детьми. Анастасия Землянова считает, что чем такого опыта меньше, тем лучше — тем меньше стереотипов, страха и ограничений в голове:
Все наставники проходят одинаковую подготовку и получают все необходимые знания. У нас ровно половина наставников — это люди, у которых нет своих детей, есть желание общаться с ребенком, есть ресурс уделять внимание, больше узнать о подростковом мире и быть полезным. У нас нет критериев, связанных с образованием, зарплатой или семейным статусом. У нас очень разные наставники и дети, каждый из них уникален, и мы очень ценим это разнообразие. Очень ценны люди с разным образом жизни и складом ума, потому что дети, которые проживают в детских домах, тоже очень разные. Каждый может стать идеальным наставником для конкретного ребенка.
Подайте заявку
Чтобы стать наставником или наставницей, нужно заполнить анкету либо на сайте понравившегося вам фонда, либо на сайте проекта «Значим». Это информационный ресурс, который рассказывает о разных наставнических программах. В проект входит семь фондов. На этом сайте человек, который хочет стать наставником или наставницей, может заполнить анкету, после чего менеджеры распределят все заявки по фондам в зависимости от региона и возраста. То есть человеку не нужно самому изучать информацию о разных некоммерческих организациях.
Пройдите обучение
Обучение проходят все будущие наставники и наставницы. В процессе подготовки они узнают, что значит заниматься наставничеством, изучают психологию детей без родителей, проходят тренинги и психологические тесты. «На обучении будущий наставник узнает, с чем он может столкнуться, — говорит Юлия Солдатенкова из фонда „Арифметика добра“. — Это различные темы: от того, чем подросток-сирота отличается от „домашнего ребенка“, до того, какие виды помощи бывают. Потому что важно, чтобы человек определился с тем, какая форма помощи ему подходит, — он необязательно должен быть наставником, может быть, ему будет полезнее сидеть с больными [людьми] или выгуливать бездомных собачек. Это не принижает его помощь обществу и миру в целом, просто разным людям близко разное».
Анастасия Землянова из «Солнечного города» подтверждает: обучение помогает людям определиться, подходит ли им наставничество как форма волонтерства.
Честно расскажите сотрудникам фонда о своих сильных и слабых сторонах
Специалисты фондов самостоятельно подбирают пары наставников и подопечных, основываясь на множестве факторов. В том числе они исходят из того, какой взрослый будет полезен конкретно этому ребенку или подростку. «При подборе пары мы оцениваем потребности ребенка и возможности наставника, — объясняет Юлия Солдатенкова. — Бывает такое, что подростку просто нужен „теплый взрослый“, который не будет давать знаний, но обогреет. А случается, что ему нужны конкретные навыки, например, в IT-сфере, потому что он хочет развиваться именно в ней. Тогда мы понимаем, что ему нужен айтишник».
Как объясняет Анастасия Землянова, наставников и наставниц также спрашивают, есть ли у них пожелания или опасения по поводу подопечного: «Кто-то готов общаться только с девочками, кто-то предпочитает общаться с более старшими ребятами, а кто-то, наоборот, опасается подростков и хочет помогать ребятам помладше».
Благодаря тому что сотрудники фонда, составляющие пару «наставник — подопечный», хорошо узнают взрослого и ребенка, редко наставник или подопечный сообщают, что не подходят друг другу (как говорит Анастасия Землянова, буквально в 5% случаев). Тогда с обеими сторонами общается команда проекта. Иногда бывает, что ребенок недоволен первым впечатлением от наставника:
У детей могут быть определенные стереотипы, особенно если ребенок недолго в детском доме и недавно ждет наставника. И тогда куратор, воспитатель или психолог может ему объяснить, что этот наставник подобран специально для него, неизвестно, когда получится подобрать другого, возможно, ждать придется очень долго. Рекомендует ему еще несколько раз пообщаться с наставником, прежде чем делать выводы. И чаще всего этого достаточно. Потому что дети понимают, что [это] наставник, который, пусть не идеально подходит под их ожидания, но он уже есть и уже его навещает, а это лучше, чем еще год ждать другого.
Не бойтесь моментов, которые могут казаться трудными. Возможно, именно они свидетельствуют о том, что все идет хорошо
Подростки из детдомов обычно в том или ином виде пережили утрату близкого человека, и их уровень доверия к миру очень низкий. Наличие наставника или наставницы позволяет им научиться строить долгосрочные отношения с одним человеком, говорит Анастасия Землянова из «Солнечного города». Посыл от взрослого человека, как объясняет эксперт, должен быть такой:
Я буду с тобой общаться, даже когда ты выпустишься [из детского дома], я буду с тобой общаться даже если ты накосячил, я буду с тобой общаться даже несмотря на то, что у тебя плохие оценки. Да, бывают конфликты и перерыв в отношениях. И задача проекта — показывать ребенку, что ссориться — это нормально, но важно еще и мириться.
По оценке Анастасии Земляновой, первые полгода подопечные обычно ведут себя идеально и показывают только свои хорошие стороны. А позже начинают вести себя более естественно:
Это хорошо, это значит, что подопечный начинает доверять наставнику и воспринимать его как какую-то постоянную единицу своей жизни. Но также он начинает проверять, будете ли вы со мной общаться, если я опоздаю на встречу на полчаса, или узнаете, как я могу хамить кому-то. Дети постепенно раскрываются и смотрят, остается ли наставник с ними, несмотря ни на что. Длительность их отношений с кем-то обычно очень небольшая: они быстро меняют друзей, быстро меняют партнеров, потому что не умеют выстраивать длительные отношения и избегают их.
Наставница Юлия вспоминает, что в их отношениях с подопечным тоже были «проверки», этот этап длился недолго, месяцев пять, говорит она. В такие моменты порой было очень неприятно, о чем Юлия говорила подопечному, но при этом не отворачивалась от него.
Другой кризисный период наступает, когда подросток выпускается из детского дома. Тогда ему становится очень сложно, потому что до этого вокруг него были спонсоры и благотворители, а теперь — нет. «Для ребенка это очень резко, сложно и травматично, — объясняет Анастасия Землянова. — Очень важно, чтобы в этот момент жизни с ним был кто-то, кто может его подхватить, поддержать, поговорить с ним. На этом этапе команда проекта максимально включена, чтобы ребенок никуда не пропал, не влез в плохие истории».
Наставница Юлия вспоминает, что единственный раз повысила голос на своего старшего подопечного, когда узнала, что тот употребляет наркотики, — это произошло вскоре после того, как он выпустился из учреждения. До этого Юлия всегда, по ее словам, была спокойной и ласковой, и такой контраст произвел сильный эффект. Сначала подопечный обиделся на нее, но они достаточно быстро помирились. «Я написала: „Не обижайся, я злюсь не потому, что я злюсь на тебя, а потому что я переживаю за тебя, потому что мне на тебя не пофиг“».
И все-таки в любой непонятной ситуации обращайтесь в фонд
У каждой пары в программе наставничества есть куратор и психолог. Куратор — представитель фонда, который берет на себя организационные задачи. Психолог обучает наставников и проводит тренинги, консультирует в групповом и индивидуальном форматах, поддерживает наставника и отвечает на любые его вопросы, а также помогает выстроить доверительные отношения с подопечным.
Фонд плотно сопровождает пару в течение первого года: в этот период наставнику и наставнице многое нужно спрашивать у куратора, чтобы понимать, точно ли он все делает верно. «Если кажется, что возникла неразрешимая проблема, то с ней смело можно идти к куратору: на их веку были разные ситуации, и они, скорее всего, помогут», — говорит наставница Лера Данилова.
Ежемесячно проходят групповые супервизии — встречи наставников и наставниц. Кроме того, они в любое время могут обратиться к психологу за индивидуальной консультацией и регулярно посещать обучение для наставников, у которых уже есть подопечные.
По словам Юлии Солдатенковой из фонда «Арифметика добра», примерно после третьего года отношений пара уже реже взаимодействует с фондом. «Мы считаем, что это хорошо, это значит, что наставник стал самостоятельным», — добавляет эксперт.
Берегите себя
«Если человек не чувствует в себе силы для помощи себе, [у него нет] стабильности в жизни, то он ничем не сможет помочь ребенку, как бы ни пытался, — говорит Юлия Солдатенкова. — У нас нет задачи выжать человека. Мы как специалисты выступаем за то, чтобы люди на каждом этапе — учатся ли они или уже стали частью наставнической пары — честно признавались, если дальше они не могут или не хотят продолжать. Это честно и очень бережно по отношению к себе. Важно признавать это и вовремя останавливаться. В конце концов, когда рядом с ребенком человек, который не хочет или не может с ним взаимодействовать, никакой пользы ребенку от этого взаимодействия не будет точно».
В программах наставничества также могут быть предусмотрены отпуска, говорит наставница Юлия. Такая возможность, по ее словам, появилась в связи с тем, что иначе наставники испытывают чувство вины и хотят совсем уйти из проекта. «Если человек не восстановится, бесполезно давить, — говорит она. — Может, ему просто надо отдохнуть, может быть, ему надо у психолога несколько сеансов пройти, просто остановиться и найти какие-то точки опоры. Это на самом деле нормально, особенно с подростками, потому что подростки это нормально воспринимают».
В то же время Юлия Солдатенков из «Арифметики добра» считает, что в ряде случаев сама по себе дружба с подопечным может стать источником сил. Наставница Лера Данилова говорит, что учится у своей подопечной «быть легче, свободнее, радоваться ярче, смеяться громче», что общение ее заряжает и наполняет.
В первые полгода мы столкнулись с максимальным количеством трудностей, но в это время я летала как на крыльях. Мне нравилось, что у меня в 22 года как будто появился взрослый ребенок и одновременно классный новый друг. Да, были и проблемы, которые мне надо было решать, но я почему-то была невероятно довольна. У меня был «ресурс», как говорят, — неограниченный запас любви, заботы, ласки, внимания, которые я готова была отдавать. И нашелся человек, которому этот ресурс был жизненно необходим, потому что у него никогда этого не было.
Данилова говорит, что бывают и тяжелые моменты, когда «ресурс» на исходе и приходится искать его новый источник. В этом ей помогают группы поддержки и истории других наставников и приемных родителей.
Все это непросто. Может, я все-таки лучше привезу подарки?
«Ребенок может получать подарки и внимание волонтеров, но это не создаст прочной привязанности, не поможет ему научиться доверять людям. Конфеты на Новый год не помогают ребенку чувствовать себя более значимым в обществе», — объясняет Юлия Солдатенкова из фонда «Арифметика добра».
От приезда в детские дома с подарками и развлечениями больше вреда, чем пользы, говорит Анастасия Землянова из «Солнечного города»:
Дети не понимают причинно-следственных связей — откуда этот подарок взялся, сколько он стоит, кто его купил, в честь чего, если его привезли не на праздник, а просто так. У ребенка нет ощущения ценности подарка, а ожидание, что подарки будут всю жизнь, сохраняется. Первые годы Новый год, например, для них становится грустным праздником, потому что раньше было по пять подарков, а теперь — ни одного.
Чувство, что ребенку кто-то в любом случае что-то даст, очень вредное и демотивирующее, говорит Анастасия Землянова:
Наставники с этим постоянно встречаются, наша деятельность строится на том, чтобы не делать ничего за ребенка, не заваливать его подарками. У нас вообще в проекте подарки запрещены. Мы можем дарить подарки на день рождения, и все. Кроме того, подарок ограничен по сумме, он не может быть очень дорогим, мы за этим строго следим, чтобы наставник не воспринимался как спонсор.
Если человек все-таки хочет принести подарки в детский дом и никак иначе он помогать не готов, то он может передать подарки директору, чтобы тот сам определил, кому их нужно подарить и когда лучше это сделать, говорит Анастасия Землянова.
Еще один вариант — передать подарки в фонд, который, в свою очередь, передаст их своим подопечным малоимущим семьям. «Для них мешок конфет — это хороший подарок, потому что дети мало видят сладкого. Таких семей очень много у нас в областях, в деревнях, в поселках», — рассказывает Землянова. Кроме того, фонд может подсказать человеку организацию, которая собирает подарки для жителей домов престарелых или хосписов.
Марина Дульнева