Как мобилизованные россияне погибают на войне «Бумага» рассказывает историю Андрея Никифорова — петербургского юриста, которого отправили на фронт после трех дней «подготовки»
Юристу из Петербурга Андрею Никифорову повестка пришла на второй день после объявления мобилизации. Его готовили к отправке на фронт всего две недели: три дня обучали ведению боевых действий, потом увезли в Белгород, где он сам покупал обмундирование, а вскоре — на оккупированные территории, где он погиб. Семье Никифорова сообщили, что он умер под Лисичанском в Луганской области 7 октября. Вскоре повестки пришли мужу и сыну сестры Андрея Юлии Кузнецовой. Издание «Бумага» поговорило с ней о том, как ее брат отправился на фронт, что он успел рассказать ей о своем пути в Украину и почему родные петербуржца хотят подавать в суд. С разрешения издания «Медуза» публикует этот текст полностью.
Кем был Андрей Никифоров и как он получил повестку
Мы многодетная семья. Я самая старшая сестра. Андрюшка — он у меня средний брат, ему 40 лет. Еще есть братья помладше.
В СМИ писали о супруге Андрея, но они уже семь лет в разводе. Он окончил Госуниверситет водных коммуникаций, потом работал опером в полиции. Мобилизовали его, когда он работал юристом Невской палаты адвокатов Петербурга.
Перед получением повестки Андрей жил с нами. Он был на работе, когда его призвали, повестку подписала наша сестра. Андрюша взял в руки повестку, когда уже пришел с работы. Ну что делать? Пошел на следующий день в военкомат Приморского района, это было 23 сентября.
Его хотели сразу забрать, но по документам дали дела закончить. Он все это сделал за сутки, и 24-го числа его уже отвезли в специальный пункт Приморского района. Мы связь поддерживали, он нам звонил. Еще Андрей писал: «Не переживайте, девчонки! Все классно!»
Мы близко общались: понятие «брат и сестра» для нас не пустой звук. Мы жили в одной квартире, поэтому для нас это [смерть брата] шок. Это все происходило будто у нас на глазах.
Как Никифоров отправился на фронт через три дня подготовки
Как их готовили в Каменке, я не знаю, он про это не говорил. Но пробыл там три дня. После 27 сентября Андрей изредка выходил на связь. Трое суток его везли в Белгород — через Вологду и Астрахань. Везде останавливались и прицепляли вагоны с мобилизованными ребятами.
1 октября он уже звонил из Белгорода. Успел переслать свой паспорт и документы других ребят. Говорит: «Все нормально». А там уже военные действия — узнали от брата младшего, они списывались. Андрей сказал брату: «Девчонкам ничего не говори. Если что, все нормально, все хорошо».
Он звонил еще 2 октября с полей. Там уже военные действия шли и вот это все. Им [мобилизованным] давали какое-то время на общение — наверное, их [собственные телефоны] глушили. Телефоны им выдавали. Они все звонили с одного телефона.
Позже мы связались с мамочками, паспорта сыновей которых Андрюша успел выслать на мой адрес. С этими мамочками мы до сих пор общаемся. Он говорил: «Юля, жди „СДЭК“, будут паспорта». До сих пор не знаю, зачем он их отправил. Наверное, что-то понимал… Я не знаю…
Еще мы связывались 4 октября, он говорил: «Поеду в Белгород». Их сажали в машину, и они ехали на закупку экипировки. Мы ему денежку перевели. Он предупредил, это было днем. Они поехали в Белгород, там они закупили каски, ножи и другую экипировку — сколько смогли.
В тот же день Андрей поздравил дочку с днем рождения. И все, пропал из связи. Больше от него ничего не было слышно.
Как родные Никифорова получили известие о его смерти и что стало с его сослуживцами
12 октября нам пришла новость о том, что под Лисичанском, в этих [самопровозглашенных] ДНР и ЛНР, Андрей умер пять дней назад, 7 октября. Меня просто от этого пробило.
Созвонились с мамами [сослуживцев Андрея], отдаем [их] документы, паспорта. Там мальчики, которые были на той же территории, лежат в лазарете. Родители туда позвонили, назвали фамилию и имя [их сыновей]. Им в ответ сказали «жив», и все — конец связи. Про ребят больше ничего не известно. Тишина до сегодняшнего дня, все еще списываемся с их матерями. Из семи мальчиков, чьи паспорта мы получили, остались в живых только двое.
А вот эти мальчишки, которые остались живы, сейчас пишут в военную прокуратуру. Разбираются, что и почему произошло, как они туда вообще попали.
Мы все в шоке, родители тоже, с мамой родной [одного из мобилизованных] списываемся, она уже [обратилась] в прокуратуру — и туда-сюда, везде ее пинают.
Они [матери мобилизованных], конечно, будут все это поднимать и разбираться. Что вообще творится? Жетонов у них точно не было. Мы узнали, что Андрюшу опознали, потому что у него документы при себе были. Поэтому его вернули и привезли нам на руки.
У многих других тела остаются безымянными — непонятно, что и где с ними происходит. Нам просто повезло, что его [Андрея] опознали и были какие-то документы. Нам сказали: скажите спасибо, что у него было цело лицо. Благодарны хотя бы за то, что дождались груза 200 и что мы его похоронили. Это наш Андрюша. Хоть он с нами в Питере остался… хоть привезли…
Похороны прошли красиво. Как героя похоронили. Было и руководство Приморского района, и сослуживцы, и ребята с Каменки. Все было замечательно, мы вроде как подуспокоились. Конечно, много всяких вопросов: как, почему. Почему он так мало был в воинской части, почему они закупали вот эти бронежилеты сами?
Как родным Никифорова пришли повестки и что они чувствуют
У меня помимо Андрея повестки пришли еще на супруга и сына. Мы вообще в шоке от того, что творится. Просто ужас какой-то. Я сильно переживаю.
Мы не подписали повестки, сразу скажу. Просто они выписаны, числятся, но мы не подписали их. Все уже разговаривали с адвокатами. У меня же еще ребенок с инвалидностью. Указ еще не принят, что можно таких, как мы, не отправлять. Это рассматривают все еще.
У нас нет [документов], с чем конкретно можно идти и оспаривать мобилизацию. Поэтому мы возмущены этими повестками. Что творится в этих военкоматах, что они ничего не отслеживают, не смотрят? Еще тело Андрея не пришло, а уже выписали новые повестки. У нас в голове не укладывается весь этот беспредел. Хочется кричать. Нашу семью что, всю под корень решили [скосить] с этой мобилизацией?
Я как человек говорю, что в моей семье произошло горе. Было все нормально, когда я Андрея отправляла 24 сентября. Мы проснулись, позавтракали, Андрюша попил чай, я ребенка в школу собирала, и он [брат] ушел в военкомат. И все, понимаете? В голове не укладывается. Поэтому я не знаю, как на это реагировать, просто шок от всего.
Почему родные Андрея хотят обратиться в суд и какие ошибки были допущены в его мобилизации
Мы поддерживаем отношения с бывшей женой Андрея. Она сказала, что будет что-то поднимать, работать с юристом. Собираются как-то разбираться в правовом поле, потому что сама ситуация ненормальная. В военкомате тоже сказали, что надо идти уже в Приморский суд, как-то поставить эту ситуацию нормально. Или правда ждать, когда этот указ подпишут.
Там [в военкоматах] «бумажные люди» сидят. Они видят, что творится, сидят в этих креслах. Уже маски плавятся, наверное, от этого жира. Это просто нас коснулось, но сколько таких историй еще? Просто задуматься.
Супруга [Андрея] хочет узнать, почему он там оказался, почему не было учений. А еще ведь, когда повестка пришла к нам, на ней неправильно был указан месяц рождения. Наутро поехали сразу же в военкомат. Думали, что однофамилец с другим месяцем рождения. Нас заверили, что это ошибка была в канцелярии военкомата. Вот и все.
Когда на похоронах выступали представительные люди, они сказали, что Андрей умер девятого числа. Мы на кладбище все просто обалдели. Крест в документах напротив его фамилии стоит же на 7 октября. Вдумайтесь: вчера похоронили и говорят, что вот герой Андрей умер девятого числа. Они не смогли в речи процитировать верную дату смерти?
Мы ничего не сказали, потому что все ошарашены были. А ведь даже табличка на седьмое число была поставлена. С каким скотским подходом это все проходит. Просто шок. И в повестке просто циферки, и здесь просто циферки.
Мы же не знаем, сколько там [на фронте] людей сейчас. Это все очень сильно сказывается на нервной системе, слушаешь эти новости… Что-то выделяют мобилизованным, а в итоге они, извиняюсь за выражение, с голой жопой там. И сами себе все закупают.
«Медуза» — это вы! Уже три года мы работаем благодаря вам, и только для вас. Помогите нам прожить вместе с вами 2025 год!
Если вы находитесь не в России, оформите ежемесячный донат — а мы сделаем все, чтобы миллионы людей получали наши новости. Мы верим, что независимая информация помогает принимать правильные решения даже в самых сложных жизненных обстоятельствах. Берегите себя!