«Все зависит от того, кому какой пограничник попадется» Многие россияне бегут от мобилизации через Финляндию. «Бумага» поговорила с тремя мужчинами о том, как они проходили границу — и чего это стоило
С первого дня мобилизации россияне массово пытаются уехать в соседние страны. Самые большие очереди и пробки — на границах с Грузией и Казахстаном. Кроме того, ежедневно 7–8 тысяч граждан России въезжают в Финляндию. 23 сентября финские власти заявили о намерении закрыть въезд россиянам с туристическими визами. Петербургскому изданию «Бумага» уже известны случаи отказа во въезде. Корреспондент «Бумаги» узнал у петербуржцев, которым удалось пересечь границу, как они выезжали из России, о чем говорили с пограничниками и что планируют делать дальше. С разрешения издания «Медуза» публикует этот текст полностью.
Петербуржец, 27 лет
[До войны] я делал проекты про инвестиции и развитие. Но после февраля задаешься вопросом, насколько морально теперь воплощать подобный креатив. Вокруг весь этот нервозный шум, а тебе надо делать проекты про позитив и светлое будущее.
Я решил попробовать мигрировать, поработать удаленно. Здесь [в Финляндии] ты хотя бы не ждешь своего часа, не думаешь: «Сегодня или завтра [меня заберут в армию]?», а можешь хоть что-то заработать, чтобы содержать семью.
Первое, что пришло в голову, — хотя бы на несколько дней приехать сюда. И то непонятно, с чем [финское] правительство выступит на следующей неделе, будет ли легальным здесь находиться по шенгенской мультивизе.
Уехать я решил 25 сентября, ночью. Купил велосипед на «Авито» и с утра поехал на нем до КПП от Светогорска (город в Выборгском районе Ленинградской области, в 188 километрах от Санкт-Петербурга, — прим. «Медузы»). Я боялся ехать на велосипеде, мониторил чаты в телеграме. Но на чем ехать?
На нашей стороне границы было машин сто, а велосипед проезжает без очереди. Женщина [пограничница] сразу меня оформила: записала номер бренда велосипеда и его цвет.
Дальше паспортный контроль, на нем все прошло очень позитивно — пошутили, что на фотографии в паспорте я выгляжу сильно моложе своих лет и нужно бы сделать новый. Я предложил им проверить биометрические данные (понятное дело, что у них в будочке таких возможностей нет) или сравнить с прежними четырьмя визами в паспорте. У меня поинтересовались, на какой срок въезжаю, я ответил, что на три дня. Больше никаких вопросов не задавали, хлопнули печать и пропустили.
Когда подъехал к финнам, горел красный свет. [Пограничники], заметив меня, сразу включили зеленый. Я боялся, что обязательно нужен свет на велосипеде спереди и сзади. [Границу] прошел, даже велик не смотрели. Но никаких вопросов не было.
На велосипеде я доехал до Иматры (приграничный город в Финляндии, в области Южной Карелии, — прим. «Медузы»), это минут 30. Хотел взять автобус, но все билеты раскупили, остались только на электричку. Сел на нее и доехал до Хельсинки, здесь и нахожусь сейчас с велосипедом.
Я часто читаю в чатах [по выезду за границу], что все зависит от того, кому какой пограничник попадется. Не слышал ни одной истории, что кого-то развернули именно из-за контекста [мобилизации], только если есть объективная и законная причина не выпустить человека — например, долг.
Каждый переживает, что именно на нем все и начнется. Кого-то спрашивали: «Знаете ли, что [в России] проходит мобилизация? Подходите ли под критерии призыва?» У меня такого не было.
Как быть дальше, не знаю. Есть два-три дня на подумать, поработать и понять, куда будет выгоднее переехать с точки зрения финансов, потому что здесь достаточно тяжело. У меня семья, все там [в России].
Петербуржец, 32 года
До недавнего времени я работал репетитором математики. Зимой думал переквалифицироваться в программиста, в сентябре уже искал работу, но пока не нашел и уехал.
На следующий день после объявления мобилизации жена написала, что кто-то ходит по дому и долбится в двери, в том числе и в мою. А я уклонист принципиальный, военника у меня нет.
В течение дня мы собрались, взяли еще одного человека, решили все организационные вопросы и со всеми попрощались. Вечером уехали на отцовской машине, в 23:00 уже были на границе (МАПП [многосторонний автомобильный пункт пропуска] «Брусничное»), а в два ночи уже ее прошли. Все было замечательно, без вопросов. Думаю теперь, как эвакуатором переправить машину обратно через границу.
Семья отнеслась с пониманием: жена сразу поняла, а до родителей еще несколько дней доходило. Они удивились, что я уехал, хотя мы целое утро разговаривали об этом. Мама абстрагируется от происходящего, а батя — обычный батя, не провоенный, но «двоемысленный». У него будто есть параллельные ветки мышления и они друг другу не мешают, хоть и напрямую противоречат.
[Происходящее в стране] напрягало меня уже много лет, но раньше такой непосредственной угрозы не создавало. На митингах меня задерживали с 2018 года, после этого я работал в избирательной комиссии: сначала в участковой, потом в территориальной. Можно сказать, был профессиональным оппозиционером, но на низких рисках. Сейчас появился конкретный риск здоровью и жизни, и это уже край. Возвращаться в Россию не планирую.
Сейчас у нас есть две основные линии. Один из нас [троих] собирается через какое-то время в Аргентину, у него и до этого был план туда попасть. А я и другой мой друг думаем, где подавать [документы] на беженство и как это обосновать. Либо здесь, либо в Германии, еще не знаю пока. Как только все разрулим, то и жена ко мне приедет.
📄 Дорогие читатели! Теперь вы можете скачать PDF-версию любой статьи «Медузы». Файл можно отправить в мессенджере или по электронной почте своим близким — особенно тем, кто не умеет пользоваться VPN или у кого явно нет нашего приложения. А можно распечатать и показать тем, кто вообще не пользуется интернетом. Подробнее об этом тут.
Петербуржец, 24 года
В январе я был на четвертом курсе вуза и решил взять «академ» на год: поработать, накопить денег. А потом началась война. Я сразу же решил уезжать — в Стамбул через Минеральные Воды.
В Минводах меня жестко допрашивали на границе и не хотели выпускать. Я шел последним в очереди на посадку в самолет. Меня остановил пограничник, завел в комнату и там начал спрашивать о том, как я отношусь к последним событиям.
Не знаю, почему он выбрал меня. Из-за войны все молодые люди моего возраста сразу уезжали за границу. А я учился на айтишника, им невыгодно было нас выпускать. Меня спрашивали одно и то же — они часто так делают, чтобы просто не пустить в самолет. За две минуты до конца посадки в комнату вошла девушка и говорит: «Выпускайте его быстрее!» Думаю, только она меня и спасла.
Все, кайф, сажусь в самолет. А мне приходит уведомление из телеграма, что с такого-то IP-адреса с Windows 10 пытались зайти в мой аккаунт. Я читал о случаях, когда пограничники залезают смотреть переписки. Но я подготовился: все почистил и удалил все фотки, установил дополнительный пароль в телеграме. Пофиг вообще.
Когда ситуация успокоилась, я вернулся в Россию и в августе поступил на заочную форму обучения. Думал уехать куда-нибудь, снова поступить на языковые курсы или просто попутешествовать, работая онлайн.
Когда началась мобилизация, родители сразу сказали: покупай билет и уезжай. Я купил на 28 сентября билет на автобус. Раньше он стоил 2 тысячи рублей от Петербурга до Хельсинки, я взял за 10 тысяч — еще и билет в Париж купил к сестре.
Когда вышла новость, что финны хотят запрещать въезд [россиянам], я понял, что надо ехать раньше. Лучше уж здесь посижу подожду. Взял на 26-е [сентября] новый билет, тоже за 10 тысяч [рублей]. Автобус был битком, путь занял шесть часов, но все прошло нормально, мы проехали. Правда, из всего автобуса не пропустили двух человек. Не знаю почему.
Так как у меня слетела отсрочка, по связям через знакомого я выписался из военкомата еще в августе, не состою на учете и меня сейчас не могут мобилизовать. Но если я вернусь в Россию на срок больше трех месяцев, должен буду заново прописаться [в военкомате]. Но это пофиг, я пока не собираюсь возвращаться.
Все мои друзья остаются в Петербурге, многие хотели уехать со мной, но не смогли. Говорят, нужно денег подкопить. Но я не уверен, что потом у них получится уехать.
Меня с детства бесило, когда мою свободу пытались ограничить. Меня это душит и забирает все силы. Когда я сказал маме, что уже в Финляндии, она заплакала. С предприятия, где она работает, многих двадцатилетних и тридцатилетних [мужчин] забрали. Короче, жесть.
