В Швеции ультраправые неожиданно набрали больше 20% голосов — причем за них активно голосовали молодые избиратели (и проголосовали бы многие школьники) Вот почему так получилось — и при чем тут Грета Тунберг
На прошедших 11 сентября парламентских выборах в Швеции второе место с сенсационно высоким (20,5% голосов) результатом заняла ультраправая партия «Шведские демократы». Удивительно, что, вопреки европейским тенденциям, ультраправые тут оказались популярны и среди молодых избирателей — и даже среди школьников. «Медуза» разбиралась, как и почему в стране, в которой появилась на свет экоактивистка Грета Тунберг, произошел правый поворот.
В 2017 году молодой (ему еще не было и 30 лет) депутат риксдага от партии «Шведские демократы» Павел Гамов отправился наблюдателем на выборы в Москву, которую он покинул в двухлетнем возрасте, когда его родители эмигрировали в Уппсалу. В России он пережил приключения в стиле фильма «День выборов» — пьянствовал, пользовался услугами секс-работниц (и требовал доставить их ему прямо в номер, угрожая в случае отказа заявить в СМИ о мошенничестве на выборах) и унижал подчиненных ему наблюдателей. К одной из сотрудниц он несколько часов ломился ночью в номер. Сопровождавший Гамова шведский журналист, вернувшись на родину, красочно описал поездку депутата в Москву, оплаченную, как он заявлял, на средства Леонида Слуцкого, — в том же 2017 году Гамову пришлось покинуть партию.
Впрочем, столь эксцентричное поведение члена партии не помешало ей прийти к успеху — на парламентских выборах в 2018 году она получила невиданные ранее 17,5% голосов. А в 2022 году, получив 20,5%, и вовсе стала главным сюрпризом на выборах.
Выходец из «глубинного» шведского народа
Партия «Шведские демократы» (Sverigedemokraterna) была основана в 1988 году выходцами из нескольких расистских и неонацистских объединений. Историки подсчитали, что из 22 учредителей партии как минимум девять имели отношение к фашистским или нацистским организациям. Все девяностые годы партия провела в маргинальном состоянии, мучительно и неохотно расставаясь с наиболее радикальными элементами имиджа, который отпугивал умеренных избирателей. Так, только в 1996 году членам партии на общих собраниях запретили надевать популярные у скинхедов куртки-бомберы и военную униформу нацистского образца — до этого такая одежда была обычным делом. Примерно в это же время в партию вступил молодой (ему не было еще и 20 лет) Пер Йимми Окессон, которому и предстояло поднять партию в парламент буквально из подполья.
Пер Йимми Окессон стал лидером партии в 2005 году — и с тех пор на каждых парламентских выборах она получает больше голосов, чем на предыдущих. Партия начинала со скромных 2,6% в 2006 году, а в этом набрала 20,5%. «Окессон — харизматик, человек, который ассоциирует себя с „глубинным“ шведским народом и пользуется невероятной благодарностью ядра партии. Позиционирует он себя как человека традиции и регионов», — объясняет «Медузе» исследователь медиа, преподаватель Уппсальского университета Кирилл Филимонов.
Ядру партии есть за что быть благодарным лидеру. Именно умеренный Окессон, привлекающий избирателей из политического центра, прикрывает собой массу более радикальных однопартийцев, многие из которых так и не смирились с запретом на откровенно нацистскую эстетику. Так, на праздновании после выборов молодой политик «Шведских демократов» Ребекка Фалленквист в разговоре с журналистом употребила шведский аналог выражения «зиг хайль» — и это не единичный случай.
Что касается связи с регионами, то Окессон родом из Южной Швеции — там у партии до сих пор наиболее сильные позиции. В большинстве округов южного региона Сконе «Шведские демократы» на выборах в парламент даже стали самой популярной партией, набрав на участках до 40% голосов. «На юге есть крупный город Мальмё, 30–40% жителей которого родились за пределами Швеции. При этом сам Мальмё — город достаточно левый, ведь те, кто ежедневно имеет дело с мигрантами, реже голосуют за ультраправых. А вот небольшие коммуны вокруг Мальмё, которые мигрантов не особенно видят, но много о них слышали (классическая европейская история), активно выбирают „Шведских демократов“», — говорит Филимонов.
Конец поколения Тунберг
Наиболее удивителен в успехе «Шведских демократов» тот факт, что эта партия популярна у молодежи. Именно Швеция была родиной ныне 19-летней экоактивистки Греты Тунберг, которая увлекла политическими протестами под лозунгами защиты климата целое поколение европейских школьников. Однако идеи Тунберг сейчас популярнее за рубежом, чем в самой Швеции, да и отдельного влияния в качестве шведского политика у нее нет, говорит Кирилл Филимонов, отмечающий у своих студентов усталость от экоактивизма. Если в Германии на выборах 2021 года за зеленых проголосовали 23% избирателей до 25 лет (что позволило им стать самой популярной партией в этой возрастной группе), то в Швеции среди молодежи 18–21 года за зеленые партии голосуют только 5%. Причем «Шведские демократы» набирают в этой категории 22% — это даже больше, чем в среднем по всем возрастам.
Похожая ситуация и среди школьников, которые пока не имеют права голосовать: из них за «Шведских демократов» готовы голосовать 21%, а за зеленых — менее пяти.
Некоторые комментаторы связывают «поправение» шведской молодежи с ухудшением криминальной обстановки в стране. «Если пообщаться с молодежью, то заметно, как возвращается страх быть ограбленным, зарезанным, униженным, особенно у мальчиков», — пишет политический комментатор правых взглядов Ивар Арпи. «Правые комментаторы, конечно, посмеиваются над „поколением Греты“. Они говорят: видите, это был всего лишь хайп, а подростков по-настоящему волнует только безопасность и группировки на улицах. Пока вы вводили налоги на пластиковые пакеты и думали о том, как меньше летать по миру, вы упустили, что происходит у вас на заднем дворе», — объясняет Кирилл Филимонов.
Что происходит «на заднем дворе»
18 февраля 2017 года заметно взволнованный президент США Дональд Трамп на одном из выступлений обратился к слушателям с вопросом: «Вы видели, что произошло прошлым вечером в Швеции?» В Швеции в прошлый вечер как раз ничего особенного не произошло, так что интернет под хештегом lastnightinsweden заполнили мемы о том, как шведы прыгают в снегу после сауны или съели все котлетки из IKEA. На самом деле Трамп накануне вечером посмотрел по телеканалу Fox News репортаж о тяжелой ситуации с мигрантами в Швеции и выступал во Флориде под впечатлением от увиденного.
Действительно, только в 2015 году в небольшой 10-миллионной Швеции зарегистрировалось более 160 тысяч беженцев — в расчете на душу населения эта страна приняла больше беженцев, чем Германия. Однако если в Германии связанные с миграцией опасения довольно быстро ушли из политической повестки — их сменили пандемия и рост цен, — то в Швеции интеграция мигрантов продолжает волновать жителей страны. В 2015 году, на пике миграционного кризиса, этот вопрос считали важным 53% шведов, а к 2022 году он волнует 38% — то есть большого падения не произошло. Причиной того, что эта тема не уходит из внимания общества, является в том числе и активность «Шведских демократов».
Сомали-тауны и ненордические жители
Другой причиной успеха правых партий в Швеции стало резко выросшее количество убийств от огнестрельного оружия (при этом число иных преступлений не сильно изменилось). С 2011 по 2019 год статистика удвоилась, что вывело страну из самых безопасных в Европе на второе место по этому показателю (между Хорватией и Латвией). Увеличение числа убийств тут связывают с активностью криминальных группировок, а ее, в свою очередь, с неудачами интеграции мигрантов. Беспокойство в обществе по поводу безопасности заставило всю политическую повестку на этих выборах сместиться вправо — все партии вынужденно высказывались о криминальной активности банд. Это сыграло на руку «Шведским демократам», которые чувствовали себя в этой области наиболее уверенно и к тому же не были связаны излишней политкорректностью, например обвиняя в ситуации мусульманских мигрантов. Другие же партии, делая слишком жесткие для их аудитории высказывания, совершали один промах за другим.
Много критики вызвало заявление премьер-министра Магдалены Андерссон, которая, рассуждая о мигрантских гетто в шведских городах, сказала, что не желает в Швеции распространения «Чайна-таунов, Сомали-таунов и „маленьких Италий“» — причем про Италию было добавлено явно из соображений политкорректности. А министр интеграции Андерс Игеман вообще предложил установить максимальный порог количества жителей ненордического происхождения в мигрантских районах. Это предложение вызвало массу вопросов — от того, как будут определять ненордических граждан, до того, будет ли это сопровождаться насильственной депортацией.
Проблема с ростом преступности в районах компактного расселения мигрантов действительно есть — полиция признает в Швеции наличие так называемых уязвимых районов, в которых живет 550 тысяч человек. Полиция даже составляет карты с такими местами (вот так они выглядят для Стокгольма). «То, что в Швеции высокая сегрегация, — факт. Стокгольм — один из самых сегрегированных городов в Европе. Динамика последних лет показывает, что этнические шведы стараются уезжать из этих районов, и те становятся все более этнически однообразными», — говорит Кирилл Филимонов.
Все эти проблемы предстоит решать новому правительству, в которое могут войти и «Шведские демократы» (или же партия может поддержать правительство, формально в него не входя). Ожидается, что партии будут вести многомесячные переговоры, результат которых заранее не определен: другие партии не спешат портить репутацию, сотрудничая с ультраправыми, а «Шведские демократы» понимают, что участие в правительстве заставит их пойти на компромиссы, которые не понравятся их избирателям, — что наверняка прервет рост их рейтингов.
Дмитрий Вачедин