«Часть картины» и «Протагонист» — у дебютантки Аси Володиной вышло сразу два отличных романа (что случается крайне редко) Первый — об учительнице, пошедшей против системы. Второй — о загадочной гибели студента
Литературный критик Галина Юзефович рассказывает сразу о двух дебютных романах российской писательницы Аси Володиной. Действие «Части картины» разворачивается в школе: главная героиня — учительница, которая вдруг решает пойти против системы, и это меняет всю ее жизнь. Сюжет «Протагониста» связан с университетом — студент Никита совершает самоубийство, и все его окружение пытается понять почему.
Ася Володина. Часть картины. М.: Библиотека МТС, 2022. Протагонист. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2022
В российском литературном пространстве громкий дебют — событие нечастое и, следовательно, всегда заметное. А дебют молодого автора сразу с двумя романами, да еще и в разных издательствах — нечто попросту из ряда вон выходящее. И тем не менее именно это удалось Асе Володиной, филологу и преподавателю из Москвы, стартующей на следующей неделе сразу с двумя книгами — школьной драмой «Часть картины» (она выходит в издательстве «Библиотека МТС») и университетской драмой «Протагонист» (ее выпускает «Редакция Елены Шубиной»).
Сложно уверенно сказать, какая книга писалась раньше, но кажется, что первой все же была «Часть картины» — в ней уже чувствуется очень большой талант, но еще нет той небрежной мастеровитости, которая появляется в «Протагонисте», поэтому начать разговор о прозе Володиной стоит именно с нее.
Софья Львовна, дочь порывистой крымской татарки и хорошего, основательного русского мужика, живет в большом русском городе, преподает в школе, а однажды едва ли не случайно становится героиней локального масштаба: ей удается обезвредить и убить вооруженного террориста, в людном месте угрожавшего маленькой девочке.
Впрочем, это драматическое событие вынесено автором за рамки повествования: история Софьи — это, по сути дела, история взбунтовавшегося винтика. Единожды ступив на скользкую дорожку непохожести, инаковости, из обычной замученной училки, баюкающей в груди давнюю рану, героиня Володиной шаг за шагом превращается в человека, готового бросить вызов системе и систематически его бросающего. Внутренняя свобода оказывается вещью одновременно и окрыляющей, и очень неудобной, плохо совместимой с той неприметной, нарочито заурядной жизнью, которой Софья сознательно и целенаправленно себя ограничила.
Героиня вступается за учеников, затравленных преподавательницей основ православной культуры. Она соглашается войти в избирательную комиссию, работающую на базе школы, — но не для того, чтобы участвовать в дежурных фальсификациях, как думают многие, а, напротив, для того, чтобы им противостоять. Софья поощряет в детях интерес к темам спорным и даже крамольным. И наконец, именно Софья оказывается центральной фигурой рискованной общешкольной интриги, имеющей цели, далеко выходящие за рамки чисто школьных, зато хорошо укладывающиеся в русло общегосударственной политики.
Действие «Протагониста» разворачивается не в школе, а в университете — академии, самом престижном вузе страны. Стартовая точка — самоубийство юноши по имени Никита: однажды ночью он выбрасывается в окно общаги, оставив записку. Никита обвиняет в своей смерти философский факультет, на котором учился, и конкретно преподавательницу немецкого, не давшую ему шанса пересдать предмет. Однако, как водится, все сложнее тривиальной угрозы исключения: к смерти Никиты имеют отношение и его родители, превратившие всю свою взрослую жизнь в бесконечную позиционную войну, и старшая сестра, не ответившая вовремя на сообщение, и девушка-соседка, поманившая и бросившая, и староста группы, не сказавшая в нужный момент о возможности консультации по немецкому, и трусоватый, равнодушный ко всему декан, и неискренний лучший друг, и та самая злосчастная немка.
Все дальнейшее — нервные, сбивчивые монологи второстепенных персонажей, закручивающиеся в безысходную спираль вокруг протагониста и показывающие — нет, смерть Никиты не была случайной, но не в детективном, а скорее в экзистенциальном смысле. Он был обречен, и эту обреченность, этот изначальный возвышенный трагизм Никитиной судьбы подчеркивают филигранно выбранные эпиграфы из античных трагиков.
Одна глава — один голос, одна новелла. История нелюбимой дочки безалаберной матери; история неталантливой девочки из бедной семьи, главным оружием которой становятся прилежание и тихая мстительная зависть; история мальчика с пограничным расстройством личности; история декана, пересидевшего на своем месте и уже не способного с ним расстаться; история женщины, по которой паровым катком проехались бандитские девяностые; история университетского психолога, не способного помочь своим юным подопечным. Все они, как в «Мосте короля Людовика Святого» Торнтона Уайлдера, складываются в горестный нарратив, вытесняющий, выталкивающий из себя (и метафорически, и совершенно буквально, в окно) Никиту — единственного героя, которому автор не предоставляет слова. Единственного, которому нет места в этом хоре плакальщиков.
В современной русской литературе нередки вещи, написанные с огромным чувством языка и стиля. Книги, в которых есть какой-никакой сюжет, какая-то связная повествовательная линия с началом, концом и ясной мыслью, реже, но тоже встречаются — особенно в последнее время. Пересечение двух этих множеств сравнительно невелико — как правило, автора хватает на что-то одно, однако проза Аси Володиной снайперски попадает в самый центр этой заветной зоны.
Оба романа Володиной написаны без барочных излишеств, в современной русской прозе часто сходящих за красивость, но при этом каждый герой обладает собственным узнаваемым голосом, интонацией, характером — хоть сейчас переноси его реплики на экран или сцену. Но в то же время и «Часть картины», и «Протагониста», как ни глупо это прозвучит, просто интересно читать. Несмотря на то, что в первом романе (условимся именно его считать подлинно дебютным) кульминация и развязка, прямо скажем, недотягивают по напряжению до остального текста, в обеих книгах Володиной читателя гонит сквозь текст простое и такое естественное желание узнать, что же дальше, чем все кончится, что за стыдная тайна превратила Софью в закрытую и отстраненную снежную королеву, кто же все-таки больше других виновен в смерти Никиты.
Ненарочитая, органичная и явно пропущенная автором сквозь себя злободневность — фальсификация выборов, ковид, душевные болезни, гомосексуальность, монструозное наследие «лихих девяностых» — добавляет прозе Володиной ощущения сопричастности, соприсутствия, непосредственной и близкой современности (пожалуй, в таком контексте это слово стоило бы писать через дефис — «со-временность»). Однако актуальность для автора не самоцель: оба романа Володиной — это в первую очередь честная психологическая проза про настоящих, живых людей, помещенных в понятные и узнаваемые реалии.
Жанр школьного и университетского романа был и остается очень популярен во всем мире (отдельное и очень важное место он, к слову сказать, занимал в советской литературе), однако из отечественной словесности его вынесло куда-то на периферию детско-подросткового чтения — пожалуй, кроме «Географ глобус пропил» Алексея Иванова, за последние 20 лет ничего и не вспомнишь. Ася Володина не столько дарит почтенному жанру новую жизнь, сколько переосмысляет его на каком-то глубинном уровне, модернизирует, пересобирает, вместе с тем сохраняя в нем самое важное.
Этим важным, как ни парадоксально, оказывается отсутствие катастрофы в финале. Романы о школах и университетах — это всегда истории о будущем, своеобразным прологом к которому и служит учеба, поэтому заканчивать их совсем уж погребальным покровом, в общем, не принято. «Часть картины» — очевидная драма, «Протагонист» — и вовсе трагедия, однако в обоих случаях, подводя читателя к концу, писательница удерживается от соблазна взвинтить ставки до предела и превратить развязку в кровавое побоище на манер эсхиловского «Агамемнона».
Прежняя жизнь Софьи Львовны рухнула, но в новую жизнь она унесет семечко надежды. Никиту не вернуть, но его похороны приводят к глобальному примирению всех со всеми, к прощению обид, признанию ошибок, и на горизонте явственно брезжит рассвет. Не хеппи-энд — этого от психологической прозы ожидать не приходится, но настоящий полноценный катарсис, за который Асе Володиной очень хочется сказать простое человеческое спасибо. Впрочем, как и за многое другое.
Галина Юзефович