«Мы очень хорошо научились убивать друг друга» Заминированные леса и поля Украины выглядят почти так же, как до войны. Посмотрите на них глазами саперов

Если у тебя есть знания про эти боеприпасы, про стиль их установки и снятия, то, в принципе, это обычная работа. Да, бывает, конечно, страшно. В основном если ожидаются растяжки и ты не знаешь, она есть или нет. Но страх всегда должен присутствовать, потому что если ты без страха — можешь навредить самому себе и окружающим, тем, кто с тобой работает. Нужно всегда осознавать, что боеприпасы могут разлететься на пять метров, а может и на 200 метров осколок полететь. Могут пострадать не только твои коллеги, но и мирное население.

Маркируем опасные территории красными колышками, лентами или табличками с надписью «мины». Это для местного населения, чтобы они понимали, что территория опасна. Иногда местные к нам напрямую обращаются, если находят что-то, — с просьбой обезвредить. Но бывают случаи, когда народ тащит домой все подряд — как трофеи.

Уже пятый месяц каждый наш день начинается в восемь утра. После построения каждое подразделение из четырех-пяти человек выдвигается на закрепленные за ними участки. У нас уже 32 дня это лесной массив вблизи села Ягодное (было оккупировано российскими войсками с 3 по 31 марта, — прим. «Медузы»). Здесь наши военные разбили технику оккупантов и их боекомплект. Видите, тут лес выгоревший? Все поразбивалось и поразлеталось. Все, что можно было разглядеть глазами, уже очищено. Сейчас мы на этапе поиска боеприпасов с металлодетектором: при разлете [осколков после взрыва] что-то могло попасть в землю. В день очищаем немного — от десятка до ста квадратных метров, находим около 50 взрывоопасных предметов. Все зависит от того, насколько участок загрязнен. Вообще, тут не в сроках дело, а в качестве. В нашем деле никто не ставит временные рамки. 

Когда мы проверяли территории, которые были под российским контролем, мы находили даже [такие удивительные] надписи на домах или стенах: «спасибо за проживание» или «извините за бардак». И в то же время мы находили там гранаты и растяжки. Ребята [саперы] находили гранаты даже в унитазах, под детскими матрасами, в кроватках. Непонятно, зачем они [российские военные] это все делали.

Мирные жители рвутся в лесную зону заниматься своими делами — собирать грибы, ягоды. Кому-то нужно выгуливать свой скот. У лесников постоянно тут какая-то работа проводится. Но территория еще опасная. Очень много было подрывов местного населения, очень много техники было повреждено наездом на боеприпасы. В Макаровской территориальной громаде больше всего было подрывов. Недавно тут был инцидент: женщина в лесу подорвалась на растяжке, довезти в больницу не успели, скончалась по дороге.

Работы еще непочатый край. У нас всего-то на всю страну порядка 600 человек [саперов] официально. Потому сейчас штат расширили, пришли новые люди, их сейчас готовят. То есть появляется потребность и в автомобилях, и в оборудовании, и в средствах защиты. Да, нам помогают некоторые международные организации, служба закупает оборудование и средства защиты. У нас и по старому штату приборов [необходимых для работы] не хватало. Это всегда расходный материал.

Есть определенный порядок, как работать с металлодетектором: сначала начинает идти один [сапер]. Он проходит пять метров, и за ним чуть левее или правее начинает идти второй — чтобы детекторы не пересекались. Когда срабатывает сигнал, сапер поднимает руку и по радио передает коллегам, что есть сигнал, маркирует его колышком и начинает работать. Другие отступают на безопасное расстояние. Сапер это все [найденный снаряд] откапывает осторожно. Если это взрывоопасный предмет (а иногда попадается и просто что-то железное), то он аккуратно его изымает и переносит на временное место хранения. Потом мы перевозим их на полигон и уничтожаем.

Мне через пару лет уже можно на пенсию. Вплоть до выхода буду заниматься разминированием и обучать других. Нет, я не думаю, что это все зря. Да, мы проделали огромную работу на Донбассе, а сейчас вся эта территория опять в минах и снарядах. Но ничего, мы же спасли чью-то жизнь: наших ребят, мирных — и тогда, и сейчас тут спасаем. Конечно, не хотелось бы повторного наступления сюда. Хотелось бы, чтобы такого больше не было.