Как украинцы выиграли битву за Киев — и как им не раз предлагали сдаться (в том числе это делал министр обороны Беларуси) The Washington Post опубликовала еще один большой текст о начале войны. Вот самое главное из него

24 августа — в день, когда миновали полгода с начала российского вторжения в Украину — газета The Washington Post опубликовала большой текст о том, как украинская армия не позволила россиянам захватить Киев в первые недели войны и в итоге вынудила их отступить от столицы. Этот материал основан более чем на 100 интервью. «Медуза» пересказывает главное (и самое интересное) из него.

Перед войной украинские военные организовали две линии обороны Киева

Перед вторжением украинские военные предприняли меры к защите Киева, пишет The Washington Post. Командующий сухопутными войсками Украины генерал-полковник Александр Сырский, который руководил обороной столицы, признал, что не мог представить себе полномасштабное российское вторжение, однако готовился к нему — как к одному из возможных сценариев.

Сырский организовал две линии обороны города — внутри Киева и на некотором отдалении, чтобы защитить его от обстрелов. За неделю до начала войны командные пункты украинских военных перенесли в районы возможных направлений вторжения, а авиацию вывели с крупных баз, которые были очевидными целями для российских ударов. Артиллерию также перевели на оборонительные позиции за городом, что, по словам мэра Киева Виталия Кличко, позволило уберечь ее от уничтожения во время ударов в первые часы войны.

При этом защитники Киева, как следует из статьи The Washington Post, испытывали нехватку танковых соединений. Сырский пытался компенсировать ее за счет артиллерии из учебных центров, в том числе советских самоходных пушек «Пион».

Аналогичные действия предпринимались и в Черниговской области, через которую Россия наступала на Киев с северо-востока. Там командир 1-й отдельной танковой бригады полковник Леонид Хода перед вторжением убрал с базы все боеприпасы, топливо и провизию, а также распределил военнослужащих по региону.

The Washington Post отмечает, что страны Запада были хуже осведомлены о ходе украинской подготовки к войне, чем о планах России, что, по мнению журналистов, способствовало сомнениям в способности Украины противостоять агрессии. При этом украинские власти понимали, как следует из публикации, что из-за этих сомнений западные страны медлили с поставкой необходимого вооружения в начале войны.

Россия в первый день войны предлагала Украине сдаться, причем не раз

Глава офиса президента Украины Андрей Ермак рассказал, что 24 февраля ему позвонили из Кремля. По его воспоминаниям, он не сразу заставил себя подойти к телефону. Взяв трубку, он услышал голос замглавы администрации президента РФ Дмитрия Козака — уроженца Украины, который в последние годы курировал самопровозглашенные ДНР и ЛНР (и вскоре после начала вторжения, как писала «Медуза», оказался в опале).

«Козак сказал, что для украинцев настало время сдаться. Ермак выругался и повесил трубку», — пишет The Washington Post.

Другой эпизод с предложением сдаться вспомнил министр обороны Украины Алексей Резников. По его словам, 22 февраля его белорусский коллега Виктор Хренин дал ему слово офицера, что расположенные в Беларуси российские войска не вторгнутся в Украину — что оказалось неправдой. Через два дня они созвонились снова, и Хренин (голос которого, по воспоминаниям Резникова, звучал нервно и неловко) передал ему послание от Сергея Шойгу: если Украина капитулирует, вторжение остановится. Министр обороны Украины утверждает, что в ответ выразил готовность принять капитуляцию России.

24 февраля советники уговаривали Зеленского эвакуироваться. Он запретил поднимать эту тему

В первый день вторжения многие люди из окружения президента Украины Владимира Зеленского уговаривали его уехать из Киева, пишет The Washington Post. Секретарь Совета национальной безопасности и обороны Алексей Данилов, по собственным воспоминаниям, не давал президенту советов, но сообщил ему, что есть вызывающие доверие данные о планах России убить или захватить его. По словам советника главы офиса президента Алексея Арестовича, речь шла в том числе и о возможном намерении россиян пустить в президентский бункер отравляющий газ.

Сам Арестович вспоминает, что в течение дня пришел к выводу, что Киев будет не удержать — и сообщил об этом Зеленскому. В ответ президент сказал, что больше не намерен слышать об этом. Он также потребовал от окружения прекратить постоянно напоминать ему о личных рисках. «Я живой человек. Я не хочу умирать, как и любой другой человек. Но я точно знаю, что если я буду про это думать, я уже мертв», — приводит слова президента Арестович.

Одним из важнейших мест боев под Киевом было село Мощун

В статье The Washington Post уделяется большое внимание ключевым боям под Киевом — в том числе на аэродроме в Гостомеле, куда российские десантники высадились в первый день войны. Другим важнейшим стратегическим пунктом было село Мощун, расположенное на противоположном берегу реки Ирпень, в нескольких километрах от Киева. Захват Мощуна, как пишет газета, открыл бы России прямую дорогу на украинскую столицу.

Бои за Мощун начались 27 февраля. По словам капитана 72-й отдельной механизированной бригады ВСУ Романа Коваленко, когда в тот день его подразделение вошло в село, там уже горели дома. В течение следующих дней россияне пытались перебросить через реку Ирпень людей и технику, и утром 6 марта, как следует из статьи, они смогли перебросить значительное число военных. Подразделение Романа Коваленко контратаковало и вступило с россиянами в ближний бой, но из-за нехватки боеприпасов было вынуждено отступить в центр села. Там оно соединилось с подкреплением, среди которого был спецназ и иностранные добровольцы. По воспоминаниям Коваленко, их позиции накрыл беспрерывный огонь российских «Градов», артиллерии, минометов, авиации и беспилотников, который продолжался в течение нескольких дней.

Как пишет The Washington Post, к 11 марта российская армия, не сумев подойти к Киеву со стороны города Ирпень, решила сконцентрировать свои силы на захвате Мощуна и стала нападать «со всех сторон», обрушив на защитников села «все, что у нее было». В тот день Коваленко чувствовал себя так, будто его «как минимум восемь раз ударили кувалдой по голове»; многие его сослуживцы получили сотрясения мозга из-за падающих обломков. В конце концов подразделение Коваленко вывели из села в рамках ротации; сам он был госпитализирован с травмой головы. По его воспоминаниям, по дороге в больницу он позвонил брату-близнецу, воевавшему к востоку от Киева, и со слезами рассказал, что им удалось удержать село. Позже он вернулся в Мощун, чтобы под обстрелами вывезти из окопов тела погибших товарищей.

Бои за Мощун на этом не закончились; в третью неделю марта россияне высадили туда десант, которому, однако, не удалось закрепиться в селе. Украинские военные рассказывают, что смогли защитить село, в том числе, подорвав один из шлюзов на реке Ирпень и повысив там уровень воды еще больше (пойма реки была затоплена после подрыва плотины в начале войны). «Вода затопила россиян, и позже мы нашли место, где российские морпехи были вынуждены отцепить всю свою бронезащиту и пуститься вплавь, чтобы спастись», — рассказал генерал Сырский.

Российские войска действовали в традициях советской армии

The Washington Post также описывает тактику украинских военных к северо-востоку от Киева в Черниговской области, где действовала 1-я отдельная танковая бригада под руководством полковника Леонида Ходы. Как следует из публикации, военнослужащим этой бригады и бойцам территориальной обороны удавалось в течение нескольких недель противостоять многократно превосходящим по численности силам россиян, которые пытались приблизиться к столице.

Как пишет газета, украинцы устраивали засады на колонны российской техники и вынуждали их заходить на непроходимые из-за грязи дороги, а также оттаивающие после зимы поля и болота. Те, кто оставался на асфальтированных трассах, оказывались на заминированных или заблокированных мостах и перекрестках. «Мы вынуждали их ехать определенными путями, где мы потом могли взорвать их или отрезать», — заявил генерал-майор Виктор Николюк, командующий украинской оперативной группировкой «Север».

По словам Николюка, российские военные действовали в традициях советской армии, не давая младшим офицерам простора для принятия решений и стараясь одолеть противника большим количеством людей. «Мы убивали двух или трех человек, и другие появлялись на их месте. <…> Это как 1941 год, когда жизни военнослужащих ничего не значат для командиров», — рассказал Николюк.

Генерал также описал образ мыслей российских командиров: «Проблема в том, что они слишком самоуверенные. Они думают, что Украина маленькая. „Мы просто задавим их, мы просто проедем на танках и все“».