«Преступления будущего» — хоррор Дэвида Кроненберга о мутациях тела (увы, неудачный) Куда интереснее другая премьера Канн — док, снятый внутри человеческой черепной коробки и пениса

В Каннах прошла премьера нового фильма Дэвида Кроненберга «Преступления будущего» — боди-хоррор об ускоренной эволюции и выращивании человеческих органов. Кинокритик Антон Долин рассказывает, почему сегодня поверить в ужасы Кроненберга не так просто — особенно на фоне документального фильма со съемками сложнейших операций на человеческом теле, тоже показанного в Каннах.

Самым ожидаемым в Каннах-2022 был новый фильм канадца Дэвида Кроненберга. «Преступления будущего» не только сделаны классиком трансгрессивного кино после многолетнего перерыва, но и унаследовали название от его андеграундного среднего метра 1970-го года. Этот фильм не только объединил любимого актера Кроненберга в XXI веке Вигго Мортенсена с Леа Сейду и Кристен Стюарт, но и ознаменовал возвращение, казалось, остепенившегося режиссера к принесшему ему славу «низменному» жанру боди-хоррора. 

Завышенные ожидания чаще всего оборачиваются разочарованиями. В «Преступлениях будущего» не хватает, собственно, будущего. Это чрезвычайно старомодное кино, которое пытается пугать, но только смешит (выручает Кроненберга чуть извращенное чувство юмора, не позволяющее до конца понять, шутит он или делает что-то всерьез).

Со стародавними «Преступлениями будущего» новые вроде бы ничто не роднит — сюжет и герои другие. Та картина, с которой и начался кроненберговский боди-хоррор, была почти безбюджетной, в этой же хватает спецэффектов, наворотов и сложного грима. Объединяет их экспликативность: когда автору кажется, что зритель чего-то недопонимает, он пускается в путаные и многословные объяснения, окончательно теряя внимание публики. И правда, уверовать во вселенную, которая озабочена исключительно выращиванием новых внутренних органов, проблематично. Куда больше это похоже на сон немолодого визионера, неряшливо и отрывочно записанный поутру. 

В безмолвном режиме образы Кроненберга по-прежнему завораживают и пугают: в конце концов, уникальный талант проявляется и в кризисных произведениях. В первой, незабываемой сцене фильма мать душит подушкой собственного ребенка за то, что тот съел пластиковое ведро для мусора (да, именно так). Пусть бесчисленные навороты кроненберговского ретробудущего вторичны по отношению к его же «Видеодрому» или «Экзистенции» — «Преступления будущего» будто третья часть неофициальной трилогии, — но оторвать взгляд от производимого ими членовредительства невозможно.

Актеры тоже лезут вон из кожи, иногда буквально. Сюжетная функция героини Кристен Стюарт остается не проясненной, но ее болезненная повадка и мимика заставляют забыть обо всех предыдущих ролях. Леа Сейду прекрасна, как никогда прежде, особенно на столе хирурга. Что до Вигго Мортенсена, то он, не обладая ни малейшим внешним сходством, ухитрился убедительно сыграть двойника Кроненберга — эксцентричного артиста, ставящего запретные эксперименты. 

Проблемы начинаются, когда ты пытаешься увидеть в фильме попытку коммуникации: разобрать, что бормочут «Преступления будущего», почти невозможно. Коллекционируя собственные авторские штампы, Кроненберг производит на свет похожую на сплошной шрам картину-мутанта, разные части которой нанизаны на умозрительную сюжетную нить. Собрать из них хоть одну внятную идею и уверовать в нее по меньшей мере во время сеанса никак не получается.

Остроумна концепция «Конкурса внутренней красоты», но ее воплощения на экране не будет. Фраза «Хирургия — это новый секс» звучит как декларация, не подтвержденная ничем. В целом футурология Кроненберга слишком герметична и вряд ли способна нечто сообщить новому поколению зрителей. Научный аспект не работает, эмоциональный попросту отсутствует. Если склонные к риску персонажи «Преступлений будущего» еще считают себя людьми, готовыми вот-вот превратиться в существ нового типа, то для аудитории они, скорее всего, останутся абстракциями из неудачного сценария, чуть оживленными отличными артистами. 

Единственный ракурс, в котором фильм становится по-настоящему интересным, — автобиографический, авторефлективный. Кроненберг, чрезвычайно редко допускающий чужаков в свою лабораторию, впервые снял фильм не только о художнике-новаторе, но и о самой проблеме творческой работы. Когда Сол Тенсер, харизматичный герой Мортенсена, дремлет в своей техногенной колыбели, то выращивает в себе новые внутренние органы, а его партнерша и соавтор Каприс (Сейду) наносит на них татуировки — уже потом в анатомическом театре они извлекают эти органы из тела Тенсера на радость искушенной публике. Соотношение активного и пассивного, сущностного и декоративного в творчестве, а также бесплодность этой деятельности — эффектной, но, по сути, тупиковой, — позволяет предположить, что режиссер с необычной откровенностью говорит здесь о себе. В его интонации слышатся и ирония, и горечь. 

Кроненберг — выдающийся творец, но время его, судя по всему, прошло. Хотя можно посмотреть на это иначе. Выращенные Кроненбергом органы мутировали и обрели независимую жизнь. Прошлогодний неожиданный победитель Канн «Титан», актер которого Венсан Линдон в этом году возглавляет жюри, — несомненный наследник боди-хорроров Кроненберга. А в этом году на фестивале в параллельной программе «Двухнедельник режиссеров» показали еще один в высшей степени причудливый фильм, который будто вступает в почтительный спор с Кроненбергом. Называется он «De Humani Corporis Fabrica» (с латыни — нечто вроде «О строении человеческого тела») и сделан парой антропологов и этнографов из Гарварда, Вереной Паравель и Люсьеном Кастень-Тейлором. 

Это документальная картина о современной хирургии, чрезвычайно натуралистично показывающая самые сложные операции, но заодно демонстрирующая новые и невероятные возможности съемки. Глаза буквально лезут на лоб, когда ты видишь на экране операцию на мозге, снятую изнутри черепной коробки, а впереди нечто еще более поразительное: съемки плода в материнской утробе, съемки колоноскопии и даже съемки внутри пениса.

Сопровождаются эти революционные кадры, ничуть не уступающие фотографиям черных дыр или далеких галактик, досужей болтовней хирургов за работой, что добавляет зрелищу юмора и легкой сюрреалистичности. Вот он, эталонный боди-хоррор XXI века, Кроненбергу рядом делать нечего. Признаем очевидное: в нашу эпоху неигровое кино все чаще выигрывает у игрового, а документ — у фантазии. Даже если это фантазия гения.