Американский фотограф опубликовал фото погибшего в автомастерской в Буче. Это оказался священник, которого разыскивал сын Снимок помог узнать, как он был убит
«Медиазона.Беларусь» опубликовала рассказ американского фотографа Кристофера Оккиконе о том, как в начале апреля он сфотографировал в Буче погибшего мужчину, а спустя несколько недель познакомился с его сыном, помог тому выяснить, что случилось с отцом, и побывал на похоронах мужчины в его родном селе.
Оккиконе с коллегами приехал в Бучу в начале апреля, вскоре после ухода российской армии. К тому времени он уже видел записи, на которых были сняты погибшие на улицах города. Также он и его коллеги «слышали подобные истории» о насилии над мирными жителями во время эвакуации из Ирпеня.
Приехав в Бучу, Оккиконе и другие журналисты начали искать место на Яблонской улице, где были сняты самые известные кадры с погибшими в Буче, однако их со словами «вы должны пойти посмотреть на это» позвали в промзону, где были «разные мастерские». Там в смотровой яме в автомастерской лежал мертвый мужчина.
Ты не знаешь наверняка, что произошло, но ты можешь примерно догадаться, глядя на место преступления. Огнестрельные ранения в голову — это не был человек, который попал под перекрестный огонь, это был человек, которого явно расстреляли и бросили сюда. И на земле валяются две или три гильзы, так что это была не перестрелка, это была казнь. Это было ясно, как день — по крайней мере для меня и репортера [Бретта Форреста] из The Wall Street Journal, а еще с нами был бывший британский спецназовец. Он знал, на что смотрит — этот парень был в Ираке, в Афганистане и видел больше насилия, чем мы можем себе вообразить.
По словам Оккиконе, погибший пожилой мужчина «особенно зацепил» его, потому что напомнил ему его отца, который был автомехаником. «Это меня очень взволновало», — заявил он. Фотографию мужчины он опубликовал в своем фейсбуке 11 апреля. «Этот человек был никем в масштабе войны, но для своей семьи и друзей, я уверен, он был всем», — написал тогда фотограф.
В 20-х числах апреля Кристофер Оккиконе был в Румынии — по его словам, он с января работал в режиме нон-стоп и нуждался в перерыве. Однажды вечером с ним связалась Катерина Украинцева, депутат горсовета Бучи, помогавшая искать пропавших людей. Она рассказала, что к ней обратился сын человека, вероятно, изображенного на снимке Оккиконе, и предложила приехать в Киев на опознание.
Как позже рассказала в фейсбуке сама Катерина Украинцева, поиск Мирона Зварычука — именно так звали погибшего — стал для нее и ее соратников первой законченной поисковой миссией. Мирон Юрьевич Зварычук был священником Православной церкви Украины и служил в церкви в Киеве, а в Буче снимал комнату у пожилой женщины по имени Катерина Михайловна на улице Грушевского (проходит параллельно улице Яблонской). Помочь его найти попросил его сын Владимир.
Последний раз Мирона Зварычука видели 3 марта. В этот день, как рассказывает Украинцева, у горсовета был поднят флаг Украины (видео был выложено в фейсбуке городских властей), что, по ее мнению, могло заставить жителей считать, что передвигаться по городу безопасно. Однако вечером этого дня, говорит она, российские военные начали оккупировать город.
В тот же день Катерине Михайловне позвонила соцработница и сказала, что для нее есть гуманитарная помощь — продукты. За ними пошел Мирон Зварычук, который помогал женщине. Забрав их, он пошел назад, срезав путь около кладбища на улице Яблонской. Очевидец (как следует из рассказа Украинцевой, живущий в этом районе) видел незнакомого мужчину, который проходил мимо его дома, «встретил россиян и решил бежать». Был ли это Зварычук, неизвестно.
По словам Катерины Украинцевой, вечером на Пасху Владимир опознал отца на фотографиях из моргов, куда свозили найденные в Бучанском районе тела. По совпадению, в тот же день ей в фейсбуке прислали ссылку на фотографию, сделанную Кристофером Оккиконе в автомастерской. После этого она связалась с фотографом и пригласила на опознание.
Дорога в украинскую столицу из Румынии заняла у Оккиконе всю ночь. По его словам, морг был переполнен, а снаружи стояли два грузовика с телами в мешках. Люди, приехавшие искать тела родных, как вспоминает Оккиконе, не всегда могли узнать близкого человека. Вместе с семьей Мирона Зварычука они провели за опознанием весь день.
[Погибшего мужчину] в последний раз видели 3 или 4 марта. Мы видели его 3 апреля, месяц спустя — а сейчас уже 24 или 25 число, так что можете себе представить состояние тела. <…> На самом деле только по его татуировке и куртке мы смогли его идентифицировать. У него не было при себе ни документов, ни личных вещей. <…>
Все эти люди приходят, и они приходят с фотографиями, они показывают их, и им пытаются помочь, выясняют, откуда начинать искать, а потом они заглядывают в мешки. Вы видите, например, как жена и брат смотрят на труп и спорят: «Это он! — Это не он». Потому что трупы в таком плохом состоянии. Это как преступление на преступлении и еще одно преступление сверху, понимаете, о чем я?
Из морга они поехали в Бучу — по словам Украинцевой, чтобы увидеться с Катериной Михайловной, взять одежду для похорон и найти место убийства. «Квартирная хозяйка никогда раньше не видела сына своего жильца, но сын так похож на отца, что как только она его увидела, она все поняла. Это было очень тяжело», — вспоминает Кристофер Оккиконе. Как писала Катерина Украинцева, сама автомастерская, где Мирона Юрьевича видел Кристофер, была закрыта, однако рядом с ней они нашли сожженные вещи, в том числе паспорт, деньги, ключи и крестик.
«Из всего было понятно, что Мирона Юрьевича задержали, обыскали, забрали телефон, остальные личные вещи сожгли, и автоматной очередью расстреляли обычного гражданского человека, сбросив тело в смотровую яму. <…> Возможно, они решили, что нашли „бандеровца“, потому что Мирон Юрьевич с Ивано-Франковщины», — писала депутат. По ее словам, судмедэксперт сказал, что Мирона Зварычука убили выстрелами из автомата в спину и голову.
Кристофер Оккиконе поехал с семьей Зварычука в село Росильна в Ивано-Франковской области. От этого места у него осталось впечатление, что «все идеально, все по линеечке, цветы идеальные, деревья»; костюмы, в которых люди пришли на похороны, были старыми, но «все идеально чисто, все выглажено абсолютно великолепно».
Я действительно никогда не видел ничего подобного. Деревенские похороны. Два часа в доме его сестры, потом час на улице, потом мы двинулись к церкви, останавливаясь через каждые сто метров, как будто вся деревня участвовала в процессии. Это было очень мощно. А потом в церковь, и еще два часа в церкви, а потом процессия движется, и через каждые сто метров останавливается для молитвы. Это были, я не знаю, восемь часов похорон.
