Несвобода для меня хуже смерти В Москве покончил с собой Константин Ольмезов — математик родом из Украины. После начала войны он пытался покинуть Россию, но его арестовали
20 марта в Москве покончил с собой математик Константин Ольмезов. Ольмезов родом из Донецка, в Россию он переехал, чтобы заниматься наукой — поступил в аспирантуру и стал ассистентом кафедры дискретной математики МФТИ. После вторжения России в Украину 24 февраля Константин Ольмезов попытался покинуть страну. Но в итоге оказался под административным арестом, а после выхода из изолятора совершил самоубийство. В предсмертной записке Константин написал: «Несвобода для меня хуже смерти».
«Здравствуйте. Меня зовут Константин Ольмезов, я пишу этот текст в здравом уме и твердой памяти, и если вы его читаете, то, скорее всего, я уже ничего никогда не напишу».
Так начинается последняя серия постов в телеграм-канале «Константин и буковки». Раньше 26-летний аспирант МФТИ Константин Ольмезов публиковал в нем свои стихи, но в девять утра 20 марта там появилась его предсмертная записка.
Письма с таким же содержанием в тот день получили и некоторые знакомые Константина. Отличалась в них, по словам его научного руководителя, математика Ильи Шкредова, тоже ставшего адресатом рассылки, только «преамбула».
«„Я послал вам письмо, поскольку вам доверяю. Оно не личное“. Прямо такая была фраза, — пересказывает содержание письма Шкредов. — „Но я бы хотел, чтобы это письмо было распространено среди людей, которым это интересно, среди моих родственников и в [социальных] сетях на случай, если его заблокируют или сотрут“».
Илья Шкредов получил письмо в час дня одну минуту — оно, уверен математик, как и пост в телеграм-канале Ольмезова, было отправлено автоматически, с задержкой. «Я начал плакать», — рассказывает Илья о своей первой реакции.
Он попытался дозвониться ученику, «желая предупредить его поступок», но тот не брал трубку. Не отвечали и в кампусе МФТИ (Константин жил в общежитии на его территории). «В итоге я дозвонился до администрации кафедры дискретной математики, — вспоминает Илья Шкредов. — Они мне сказали, что уже поздно. Что они уже с восьми утра там [в общежитии]».
«Все время как будто несся»
Константин Ольмезов родился и вырос в Донецке. Там же, в Донецком национальном техническом университете, выучился на программиста и закончил один курс в Школе анализа данных. Константин писал стихи и играл в театре.
Константин Ольмезов о Донецке в предсмертной записке:
«Я очень люблю, хотя и странною любовью, Донецк. Несмотря на омерзительное детство, это все же город, где я написал свою первую программу, первое стихотворение, впервые вышел на сцену, заработал первые деньги. Город, в центре которого каждая лавочка и поворот дорожки в каждом парке пропитан для меня какой-то своей рифмой, какой-то задачкой, которую я там решал, именами, лицами, приятными и ужасными событиями. Каждый уголок каждой дорожки».
«В Донецке было очень активное поэтическое движение до войны, вся творческая молодежь друг друга знала», — рассказывает давний знакомый Константина Артем Самойленко, объясняя: «Под началом войны мы, донецкие, понимаем 2014 год».
С того времени, продолжает Самойленко, с Ольмезовым он общался редко: «Нас очень сильно раскидало». Константина он запомнил как молодого человека «невысокого роста, кучерявого, взъерошенного во всех смыслах».
«Безудержный весь, ходил все время, как будто несся, как будто его шило куда-то подгоняло, — описывает знакомого Артем. — А стихи у него были, наоборот, сдержанные, из метапозиции такие. Ему очень нравились фракталы — это математическое рисование формулами. У него даже, кажется, есть стих о фракталах».
В 2016 году, после окончания университета, Константин Ольмезов переехал в Киев.
Константин Ольмезов о Киеве в предсмертной записке:
«Я очень люблю Киев — город, где я впервые обрел самостоятельную жизнь, впервые пережил голод и одиночество, впервые по-настоящему влюбился, написал свои лучшие стихи. Находясь там, я в какой-то период писал по два стиха за три дня, так много, как никогда. Каждый мост над Русановским каналом, каждое дерево в лесу за Лисовой, каждая лавочка в Парке Победы пропитаны для меня своей болью и своей любовью».
После переезда Ольмезов не оставил увлечение театром. Артем Самойленко вспоминает, что в Киеве они как-то раз вместе играли в любительском спектакле по «Мастеру и Маргарите». Константину отвели роль конферансье Жоржа Бенгальского.
В театре, который «состоял в основном из беженцев из Донецка», с Ольмезовым познакомился и киевлянин Борис. «Человек он был очень добрый, скромный, искренний, глубокий. С большой вселенной в душе и глазах», — говорит он о Константине. Вместе они играли в спектакле «Евгений Онегин», Ольмезов исполнял роль Ленского.
Но в 2018 году Константин Ольмезов переехал из Киева в Москву, чтобы заниматься наукой.
Константин Ольмезов о Москве в предсмертной записке:
«Я очень люблю Москву — город, где я впервые „встал на ноги“, обрел материальную самостоятельность, где я доказал свои первые и единственные теоремы, где я впервые по-настоящему поверил в свои силы. Где есть Царицыно!»
В том, что Константин уехал в Россию, не было ничего удивительного, говорят его знакомые. «В России сильные технические вузы, — объясняет Артем Самойленко. — Не могу точно знать его позицию, но, мне кажется, для него наука и искусство всегда были выше [всего остального]».
С Украиной и Киевом после переезда Константин связи не утратил — например, время от времени приезжал туда и выступал со своими стихами на поэтических вечерах, рассказывает Борис.
На одном из таких вечеров Борис и видел Константина в последний раз. «Мы с ним общались, — вспоминает он. — Рассказывал, что занимается научной деятельностью в области математики в вашей стране. Раз там жил, значит не просто так, значит имел на это основание».
Аддитивная комбинаторика и любовь
«Здравствуйте, Илья Дмитриевич! Я — не ферматист, не риманист и не Рамануджан, в этом письме нет доказательств великих гипотез, но я из тех, кто не является пока математиком, но хочет им стать», — обратился в апреле 2018 года Константин Ольмезов к российскому математику Илье Шкредову.
Следом Константин признался, что мечтает заниматься аддитивной и арифметической комбинаториками, а потому просит у «главного специалиста в этой области» совета — куда «лучше всего за этим податься».
«Ко мне так обращаются нередко», — говорит Илья Шкредов. И объясняет, почему, на его взгляд, аддитивная комбинаторика привлекает молодых людей: «Она очень красивая, она жутко красивая! Проблемы [в этой науке] c простыми формулировками, но с очень сложными решениями. Она все время удивляет. Такая наука, где много еще непонятно, много тайн и много еще можно сделать».
Константин Ольмезов, как понял позже Шкредов, тоже чувствовал красоту этой науки.
Из предсмертной записки Константина Ольмезова:
«Я приехал в Россию в 2018 году чтобы заниматься наукой. Приехал потому что влюбился в науку, которая в Украине не была представлена — в аддитивную комбинаторику. Влюбился по-настоящему, без ума — как влюбляются люди в людей. Проводил с ней ночи и дни. Я был не слишком усерден в этой любви, мои научные успехи очень скромны, но в этом как раз никакого противоречия нет, ибо в обычной любви мои дела еще хуже».
Следующие два года Ольмезов учился у Шкредова в магистратуре. Затем — пошел к нему на кафедру дискретной математики МФТИ. Там же он вскоре стал работать ассистентом и лаборантом.
«Мне он почему-то сразу показался очень взрослым, хотя по возрасту это было не так. Я его сразу стал включать в действительно серьезные вещи», — говорит о своем ученике Илья Шкредов. И называет его «очень талантливым».
Ольмезов, рассказывает его научный руководитель, охотно брался за работу, раньше срока написал три научные статьи, которых могло «вполне хватить для кандидатской диссертации». Константин не только разобрался в методе, который придумал его учитель, но и продвинулся в нем. «Год или два он был погружен в эту задачу и в итоге добился успеха, — говорит Илья Шкредов. — Он действительно открыл глаза математической общественности на это дело, чем сослужил большую службу. Теперь я его методы использую».
«После этого он решил еще несколько вопросов, но следующая ступень, последние год или два, у него не получалась, — продолжает Шкредов. — Может быть, это повлияло. Но у нас в науке такое бывает. Могут иметь сложности на любом этапе и студент, и аспирант, и доктор. Я пытался помочь ему. До Нового года мы говорили, чем можно было бы занять дальше».
В планах, по словам Ильи Шкредова, было совместное написание книги по аддитивной комбинаторике. «Наверное, написали бы», — добавляет он.
Несвобода и два способа борьбы с ней
26 февраля, на третьи сутки войны, Константин Ольмезов попытался покинуть Россию. «Это был поступок отчасти глупый, но лишь в той степени, в которой он был непродуманным, — напишет он позже. — Я о нем не жалею, а жалею лишь о том, что не сделал этого 23-го, когда на то были все причины. Я ехал защищать свою страну [Украину], защищать от того, кто хотел ее у меня забрать».
Уезжать из России Ольмезов планировал на автобусе, но его задержали при посадке. И спустя два дня арестовали на 15 суток по статье 20.1 КоАП РФ — «мелкое хулиганство» — за то, что он якобы нарушил общественный порядок на автовокзале. Сам Ольмезов полагал, что настоящая причина была другой.
«Виной тому, думаю, мой дурной язык и один человек, с которым я сгоряча поделился своими планами, — написал в предсмертной записке Константин. — Будучи арестованным, я счел, что свобода моя отнята навсегда, и прямо сказал в лицо ФСБ все, что думаю о происходящем. Это было глупо, но не могло быть иначе. Это было последнее, чем я мог их ударить, и я бил изо всех сил».
Про арест ученика Илья Шкредов узнал не сразу — об этом ему сообщили на кафедре. «Я сразу стал его искать, — рассказывает математик. — Его не могли найти, хотя все перелопатили, все спецприемники обзвонили. Мы думали, что он в Сахарово, но он был в Сокольниках».
«Когда он вышел, он вообще ничего не понимал. Он был 15 дней изолирован и не понимал, что происходит в стране, насколько все зашло далеко», — продолжает Шкредов.
Он решил дать Константину время и следующие два дня его не беспокоил. Но через знакомых стал искать для своего ученика место в университетах зарубежом. И вскоре договорился о приглашении в Институт вычислительной и прикладной математики Иоганна Радона (RICAM) Австрийской академии наук.
«Я ему сказал: „Константин, вам нужно уезжать“, — вспоминает Шкредов. — Он уже больше соображал и согласился. Он обрадовался. Такое было впечатление, что он увидел выход какой-то. Мы еще рассуждали, что это и для его научной жизни полезно».
Шкредов вспоминает, что Ольмезову помогли подготовить все документы для выезда и за счет гранта выдали деньги на билет в Турцию.
«Он боялся погранконтроля. Мы его пытались успокоить, что бывали случаи, когда после административного ареста люди проходили границу. Формально у него не было запрета на выезд, — рассказывает Илья. — Мы договорились, что он уже напишет или позвонит из Стамбула. Последний его звонок был — он брал билет и спрашивал про аэропорт. Он вообще мало за границу путешествовал, поэтому мало что знал. На этом мы расстались, это была суббота [19 марта]».
Чтобы Константину было спокойнее, продолжает его научный руководитель, ему нашли адвоката — Дмитрия Захватова. «Мы сошлись на том, что сопровождение его в аэропорт лишено смысла. Что он самостоятельно попробует пройти пограничный контроль и если возникнут проблемы — я приеду, — написал в своем телеграм-канале адвокат. — Договорились быть на связи».
Вечером 20 марта, говорит Захватов «Медузе», Константин Ольмезов должен был улететь в Турцию. Но к тому времени был уже мертв.
Мысль о самоубийстве, объяснил Константин в предсмертной записке, возникла у него во время административного ареста. В спецприемнике он, по собственным словам, «совершил не менее десяти попыток [суицида] семью разными способами». «Единственное, о чем я мечтал, сидя там, это выйти на свободу чтобы получить возможность совершить последнюю, с нормальными шансами на успех (кстати, почему меня все-таки отпустили — до сих пор не понимаю)», — написал Ольмезов.
«Несвобода для меня хуже смерти, — написал Константин. — Есть лишь два способа борьбы с несвободой — вытеснение и непринятие. Вытеснение — это если вы всю жизнь свободно выбираете как жить, а потом вас запирают, и вы начинаете выбирать, какую книжку читать пока вас заперли. Я умею бороться с несвободой только непринятием, отказом от пребывания в самой ситуации несвободы — если мне мешают выбирать, как и где жить, я предпочту просто не жить».
* * *
«Специалисты службы социально-психологического сопровождения общались с Константином непосредственно после его освобождения после административного ареста, его психологическое состояние не вызвало опасений, а он, в свою очередь, убедительно заверил, что в психологической помощи не нуждается», — сообщили «Медузе» в пресс-службе МФТИ. С другими просьбами, в том числе о помощи в отъезде из России, добавили в пресс-службе, Ольмезов к администрации института не обращался.
О том, где и когда пройдут похороны Константина Ольмезова, «Медузе» неизвестно. В Долгопрудный, где находится общежитие МФТИ и жил Константин, уже приехала его семья. В институте заверили, что ей оказывается психологическая и организационная помощь.
«Кости больше нет, — написала в соцсетях днем 20 марта его мама. — Мы поехали в Москву его забирать. Связь с нами будет только завтра. В телеграмме введите канал „Константин и буковки“, все прочитаете там».
Кристина Сафонова