Вечеринки не будет О чем новый альбом Burial, одного из главных — и самых таинственных — электронных музыкантов

В начале января лондонский музыкант Burial выпустил свою самую продолжительную работу за 15 лет — 43-минутный EP «Antidawn». В альбоме много шорохов, шумов и семплированных голосов, но почти нет ритма или традиционного для дабстепа давящего баса. Автор музыкального блога «Альбомы по пятницам» Павел Борисов по просьбе «Медузы» рассказывает историю Burial и о том, какой путь он прошел вместе с дабстепом, чтобы записать «Antidawn». 

Ухающий бас

В основе дабстепа — танцевальная электронная музыка Великобритании 1990-х: от эйсид-хауса (в этом жанре лидирующая роль отводится синтезатору Roland TB-303 и его фирменному «кислотному» звуку) и джангла (разновидность танцевальной музыки с ломаными барабанами, а не равномерным битом) до гэриджа. Джангл часто играл на главном танцполе какого-нибудь лондонского клуба, где собирались самые бескомпромиссные рейверы. Менее агрессивный гэридж с его мелодичными вокальными семплами ставили в зале поменьше. Но со временем гэридж захватил танцполы целиком и к началу 2000-х проник в поп-музыку (самый известный пример — песня Крейга Дэвида «Rewind»; также с этим жанром активно работали «Гости из будущего») и успел надоесть ценителям музыки андеграундной.

Уильям Беван из Южного Лондона расцвет джангла, гэриджа и всего английского электронного андеграунда пропустил: в 1990-х он учился в школе и лишь слушал пластинки старшего брата. Школа, кстати, оказалась примечательной благодаря своему музыкальному отделению: в ней в разное время учились участники групп The xx и Hot Chip, а также электронщик Four Tet (Киран Хебден) и другие известные музыканты.

На юность Бевана пришлась популярность другого жанра, звездой которого ему предстояло стать, — дабстепа. Этот вид британской электроники появился в ответ на лоск и популярность гэриджа: дабстеп обращал внимание слушателя не на танцевальную составляющую, а на другие странные звуки, которые там выходили на передний план. Важным — но далеко не главенствующим — для дабстепа звуком был ухающий бас, который назвали «воббл», именно он стал мемом и главной визитной карточкой жанра (особенно когда до него добрались американские продюсеры).   

Эстетика дабстепа сильно отличалась от эстетики гэриджа: вместо клубов в Центральном Лондоне, дорогого шампанского и ощущения всеобщего праздника дабстеп-музыканты предлагали совсем другой образ. Они одевались как самые заурядные жители лондонских окраин, вечеринки проводили где-нибудь на отшибе в мало похожих на клубы индустриальных местах, а на обложках их пластинок можно было увидеть совершенно непримечательные пейзажи: многоэтажки, ночной город, заброшенные здания.

Не предполагалось, что под дабстеп вообще хоть кто-то будет танцевать: типичный поклонник жанра приходил на вечеринку, брал пиво, занимал подходящее место и курил сигареты одну за другой, покачиваясь в такт музыке. Такой образ рисует автор видеоэссе о дабстепе «All My Homies Hate Skrillex», который застал зарождение жанра. 

Чей-то голос

Дабстеп развивался — и к медитативной музыке с упором на низкие частоты музыканты стали добавлять семплированный вокал, растянутый или ускоренный. Именно в это время начал записывать свои треки Burial. Он пошел дальше и сделал акцент на шорохах, звуках города, сиренах скорых и полиции, шуме дождя. И голоса, конечно. В первом альбоме «Burial» (2006) Burial работал преимущественно со звуком, за слово отвечал эмси Spaceape. На второй пластинке «Untrue» (2007) он уже самостоятельно конструировал повествование — из вокальных семплов, взятых отовсюду. Получались полноценные песни, а не просто танцевальные треки, в которых одна и та же фраза моталась по кругу.

Ярче всего талант конструктора проявился в треке «Archangel», основанном на вокальной партии американского певца Рэя Джея из проходной Rʼn«B-композиции «One Wish». В «Archangel» пересобранный музыкантом голос поет о любви, близости и доверии, тогда как сама песня даже не намекала на оригинальность и просто преподносила нехитрую романтическую историю. Но Burial услышал в ее нескольких словах потенциал — и сделал трек, ставший знаковым для всей электронной музыки.

В 2007 году, в момент создания главных в своей карьере записей, Burial рассказывал в одном из своих редких интервью, что никогда не учился музыке. У него не было студии — он просто бесконечно перезаписывал треки в примитивной программе Soundforge. Как он работает сейчас, неизвестно: интервью Burial не дает.

Альбом «Untrue», где вышел «Archangel», теперь считается классикой электронной музыки. Дабстеп, в том числе благодаря успеху этой работы, стал проникать в популярную музыку и меняться. Обладатель престижной музыкальной премии Mercury Prize Джеймс Блейк стал совмещать соул-песни с дабстеп-звучанием. Skrillex сформировал грубый и энергичный «бростеп». «Воббл» стал появляться в поп-песнях (например, у Бритни Спирс) и быстро всех утомил. 

Не менялся только Burial. После «Untrue» Беван перестал выпускать полноценные альбомы: почти все его релизы до последнего «Antidawn» состояли максимум из двух-трех треков. Часто они повторяли музыку первых двух альбомов, но были и новинки — например, EP «Rival Dealer» (2013) рассказывал о поиске себя и завершался словами из каминг-аут-речи Ланы Вачовски «если я трансгендер, это не значит, что я не могу быть любимой».

В своем образе — точнее, в отсутствии всякого образа — музыкант целиком воплотил идею того, что автор дабстепа такой же, как и все, он не выделяется из толпы, он буквально никто. Долгое время слушатели не знали настоящего имени Burial, что породило немало спекуляций — говорили, что на самом деле это или Four Tet, или Aphex Twin, или Fatboy Slim. «Я простой человек, я только хочу делать музыку», — написал Burial в майспейсе в 2008 году, когда впервые показал свое лицо после попыток британских таблоидов установить его личность.

О жизни Уильяма Бевана широкой публике и сегодня не известно вообще ничего. Все его интервью можно пересчитать по пальцам одной руки. Он никогда не давал концерты, не появлялся на публике, его вряд ли кто-либо когда-то узнавал на лондонских улицах. Он почти не общается с поклонниками, все эти годы ограничиваясь лишь скупыми комментариями к очередной записи. 

Burial реализовал мечту множества музыкантов, пишущих музыку дома в одиночестве. Он — Золушка в мире электронной музыки: просто писал хорошую музыку и стал звездой, не приложив к этому никаких усилий, кроме творческих. Как он сам рассказывал, главная помеха для него — выход очередной серии игры Dark Souls, на которую приходится отвлекаться.

Впрочем, однажды он все-таки сделал усилие: в начале нулевых прислал свои треки основателю музыкального журнала Hyperdub Стиву Гудману. В итоге дебютная пластинка Burial стала первым альбомом дабстеп-лейбла Hyperdub, благодаря которому и сегодня появляются звезды электронного андеграунда: Лорейн Джеймс, aya и многие другие. 

Шаги и шорохи

Музыка Burial до «Antidawn» все-таки предполагает вечеринку, хотя чаще рассказывает о том, что происходит не в клубе, а по пути к нему или из него. Трек «Night Bus» — о поездке домой через полгорода на ночном автобусе: ты устал, в ушах еще гудит музыка и грустно, что вечеринка закончилась. Название трека «In McDonalds» говорит само за себя — кто из нас не покупал фастфуд ночью в одиночестве?

В «Antidawn» вечеринки нет вообще. Все составляющие звука Burial на месте, кроме одного — бита. Как будто ритм должен был здесь появиться и иногда даже слышен где-то вдалеке — но в целом отсутствует. Музыка Burial лишилась последнего, что связывало ее с танцполами 1990-х, и превратилась в эмбиент из замедленных голосов, звука органа, шагов и шума пластинки. Уильяму Бевану сейчас от 30 до 40 лет (точный возраст никому не известен) — самое время перестать ходить в клубы. 

Альбом плохо делится на части, его лучше воспринимать как один большой трек, который можно слушать с любого места. Названия композиций — их краткое содержание. «Antidawn» начинается «Странным районом» («Strange Neighbourhood») и завершается «Квартирой сверху» («Upstairs Flat»). Это, как объясняет сам Burial в предисловии к альбому, путешествие по зимнему городу, во время которого герой попадает в темные места, но, к счастью, выбирается из них. Никогда прежде вокальные семплы не значили так много в музыке Бевана — именно они, а не бит ведут это музыкальное повествование.

Треки Burial и так никогда не укладывались в привычные для электроники и поп-музыки квадраты из тактов — он нарезал семплы, не думая о ритмической сетке и о том, в какой тональности и темпе они изначально записаны. Просто полагался на слух и собственное ощущение цельности произведения.

Угадать, когда закончится музыкальный отрезок в «Antidawn», невозможно — через полминуты или пару секунд он выполнит задуманную Беваном задачу и исчезнет навсегда. «Antidawn» сложно слушать целенаправленно — он, кажется, вообще не для этого придуман. Это альбом-спутник, а вы — его главный герой.

Ключевой момент «Antidawn» — одноименный трек, который начинается с фразы «Я в плохом месте, мне некуда идти». Он вызывает ощущение неподдельной тревоги, затем краски сгущаются и наступает настоящий «антирассвет». Но затем из мрака слышится — буквально на две секунды — какая-то знакомая старая запись и радикально меняет настроение на светлое и домашнее. Значит, рассвет наступил.