Сделать Большой Зимбабве снова великим Как африканские археологи меняют представления о прошлом континента
Многие современные представления об истории государств Африки до сих пор обусловлены колониальным мировоззрением. Оно сформировалось под влиянием первых европейских исследователей, которые, встречаясь с руинами древних городов, просто не верили, что африканцы способны построить нечто столь величественное. И даже авторы более поздних исследований зачастую не изучают местный опыт, а просто используют привычные, западные модели, уверен археолог, профессор Оксфордского и Кейптаунского университетов Шадрек Чирикуре из Зимбабве. Сам Чирикуре посвятил свою жизнь раскопкам Большого Зимбабве — средневекового города-государства. Почитайте наш пересказ статьи о нем в журнале The Economist.
На вершине своего могущества — где-то с 1200 по 1550 год нашей эры — в Большом Зимбабве жило около 10 тысяч человек. Это государство занимало около 700 гектаров — примерно как два нью-йоркских Центральных парка. С 1986 года этот комплекс входит в Список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО. А в 1980 году в его честь переименовали целую страну — бывшую британскую колонию Южная Родезия. Тем не менее туристов туда приезжает гораздо меньше, чем к пирамидам Гизы, а изучен Большой Зимбабве куда хуже, чем Мачу-Пикчу.
Шадрек Чирикуре родился в 1978 году в 60 километрах от Большого Зимбабве. В школе ему про этот древний город почти ничего не рассказывали. Первый раз он там побывал уже студентом, когда ему было 22 года. С тех пор Чирикуре стал известным археологом с кафедрой в Оксфорде и Кейптаунском университете и посвятил всю свою жизнь изучению истории доколониальной Африки к югу от Сахары. Большой Зимбабве, считает он, показательный пример того, как часто историю Африки пытались рассказывать иностранцы и как часто они при этом ошибались.
Например, немецкий путешественник Карл Маух, побывавший в Большом Зимбабве в 1871 году, заключил, что это слишком величественное строение, которое не могли возвести африканцы. Понюхав перемычку одного из дверных проемов, Маух решил, что она пахнет не местным сандалом, а ливанским кедром, привезенным туда финикийцами, — из чего он сделал вывод, что нашел ветхозаветную землю Офир, славившуюся своими сокровищами. «Вероятно, эти места когда-то населял цивилизованный народ», — писал Маух в своих заметках. Другими словами, не чернокожие.
Записки Мауха на многие годы определили отношение колонизаторов к Большому Зимбабве. Сесил Родс, купивший у еще одного немецкого путешественника Вилли Поссельта священные для народа шона фигурки птиц из мыльного камня, основал Британскую Южно-Африканскую компанию для эксплуатации природных богатств региона к северу от реки Лимпопо. На вырученные средства он спонсировал новые экспедиции — например, поход 1891 года Джеймса Бента, который, крайне неаккуратно проведя раскопки в Большом Зимбабве, также пришел к выводу, что такой комплекс не могли построить африканцы.
Справедливости ради, у некоторых археологов было другое мнение. В 1905 году Дэвид Рэндалл-Макайвер доказал, что найденные на раскопках Большого Зимбабве артефакты не отличались от предметов, до сих пор находившихся в быту у народа шона, а арабские и персидские бусины относились не к ветхозаветным временам, а к XIV—XV векам нашей эры. К заключению, что Большой Зимбабве — работа африканских архитекторов и строителей, пришли и руководительницы более поздних раскопок, Гертруда Катон-Томпсон и Катлин Кеньон.
Правда, к ним в свое время никто особо не прислушивался. На территории комплекса располагались поля для гольфа и могилы английских солдат, погибших в колониальных войнах. Африканских детей в школах Родезии продолжали учить, что Большой Зимбабве построили иностранцы. А в 1973 году Питера Гарлейка, белого археолога, осмелившегося защищать гипотезу об африканском происхождении комплекса, правительство Родезии выгнало из страны.
Сегодня происхождение Большого Зимбабве не вызывает сомнений у ученых. Однако Шадрек Чирикуре настаивает, что колониальное мировоззрение до сих пор мешает увидеть в нем не результат отношений древнего государства с другими странами за пределами Африки, а самостоятельную ценность. Сопоставив археологические данные с этнографией шона, Чирикуре с коллегами «собирает» новую историю Большого Зимбабве.
Найденные при раскопках Большого Зимбабве предметы поражают археологов разнообразием: среди них есть и китайский чайник времен династии Мин, и персидская ваза с арабской вязью, и сирийское стекло, и тихоокеанские раковины каури. Все это свидетельствует о важной роли Большого Зимбабве в системе международной торговли той эпохи — и, по мнению Шадрека Чирикуре, доказывает, что сомневающиеся в существовании древних африканских цивилизаций ошибаются.
При этом предметов из других стран на раскопках Большого Зимбабве обнаружено все же не так много от общего количества. И находят их не только в районе дворцово-храмового комплекса. Это говорит о том, что они не были ни предметом поклонения, ни символом богатства и власти — в отличие от антропоморфных птичьих фигурок, тотемов народа шона, которые найдены в районе высшей точки города на холме.
Кроме того, Чирикуре обращает внимание на то, что Большой Зимбабве служил центром не столько международной торговли, сколько внутриафриканского обмена товарами и знаниями. Например, медные слитки схожей формы находили на территории сегодняшних Конго и Замбии. Другие находки говорят о том, что жители города активно торговали и заключали браки с жителями близлежащих регионов. Несколько поколений их семей жили под одной крышей, стены домов были построены из смеси глины и гравия, а питались жители Большого Зимбабве злаками и говядиной.
Среди западных исследователей до сих пор было принято считать, что разные слои общества Большого Зимбабве не соприкасались друг с другом: политическая и религиозная верхушка — отдельно от обычных жителей, а женщины — отдельно от мужчин. Однако новые находки, говорит Шадрек Чирикуре, опровергают эту точку зрения: например, гончары-женщины делали глиняные тигели, в которых потом мужчины-кузнецы выплавляли металлические изделия.
«Медуза» заблокирована в России. Мы были к этому готовы — и продолжаем работать. Несмотря ни на что
Нам нужна ваша помощь как никогда. Прямо сейчас. Дальше всем нам будет еще труднее. Мы независимое издание и работаем только в интересах читателей.
Идея, что правители должны были всегда жить в отдельном укрепленном строении на возвышении, уверен он, продиктована сугубо западным взглядом. Более того, само понятие классов в Большом Зимбабве было куда более размытым, чем в средневековой Европе, пишет Чирикуре в своей работе 2019 года — первой в истории, за которую археолог из Африки получил престижную премию Antiquity Prize. Все указывает на то, пишет он, что люди с верхних этажей социальной иерархии города-государства активно общались с представителями нижних, а простые люди обладали равномерным доступом к ресурсам и власти.
При этом раскопки Большого Зимбабве не ограничиваются территорией самого города. Например, на парковке для посетителей комплекса Шадрек Чирикуре обнаружил предметы, которые свидетельствуют о том, что территория за пределами стен города тоже была заселена — причем значительно дольше, чем было принято считать ранее. Большой Зимбабве традиционно рассматривается как своеобразный наследник государства Мапунгубве, существовавшего примерно с 1200 по 1300 год на севере современной ЮАР. После падения Мапунгубве его жители переселились в Большой Зимбабве, а покинув его (по не установленным до сих пор причинам), с 1400 по 1650 год заселили город-крепость Кхами поблизости от современного Булавайо на юге Зимбабве.
* * *
Как и многие академические области, современная археология находится под давлением активистов-«деколонизаторов». Критики этого движения настаивают, что интеллектуальные стандарты размываются в угоду политической корректности. Но для Шадрека Чирикуре отказ от колониальных предрассудков в археологии вовсе не равен отрицанию столетий прогресса. Достаточно, говорит он, перестать механически пересаживать представления о средневековых европейских королевствах на африканскую почву и больше времени уделять местным источникам — например, истории и культуре народа шона в случае с Большим Зимбабве.
Отчасти проблема с устаревшими представлениями о древних культурах Африки состоит в том, что африканистика до сих пор находится на периферии мировой науки и страдает от недостатка местных перспектив. Из всех статей, опубликованных в четырех самых престижных научных журналах по истории с 1997 по 2020 год, лишь 3% касались проблем Африки — и из них не более 10% были написаны учеными-африканцами.
Металлурги древнего города-государства искусно обрабатывали золото, бронзу и железо и активно торговали с соседями — но сегодня половина всех полезных ископаемых к югу от Сахары отправляется для переработки куда-то еще и только 17% континентального экспорта идет на внутриафриканскую торговлю (по сравнению с 68% в Европе и 56% в Азии). Поэтому Шадрек Чирикуре уверен: историю изучения Большого Зимбабве можно рассматривать как метафору современного развития Африканского континента.
Пересказал Алексей Ковалев