«Я хотел повысить ставки: ты лучше чувствуешь трагедию, если веришь в действующих лиц» Интервью Стивена Спилберга к выходу его «Вестсайдской истории»

9 декабря в российский прокат выходит «Вестсайдская история» Стивена Спилберга — новая адаптация мюзикла, который в 1961 году уже перенесли на экран Роберт Уайз и Джером Роббинс. Это история противостояния двух уличных банд в Нью-Йорке 1950-х годов, которым принадлежат влюбленные друг в друга юноша и девушка. Накануне премьеры кинокритик «Медузы» Антон Долин поговорил с режиссером об этой работе и о том, зачем возвращаться к известному сюжету в 2021 году.

— Не было ли вам страшно браться за такой рискованный проект? Вы любили «Вестсайдскую историю» с детства, но в жанре мюзикла, который еще и принято считать устаревшим, никогда прежде не работали. 

— Страх — это мое топливо! Одни назовут это страхом, другие — вызовом. Я хотел бы сделать «Вестсайдскую историю» еще 25 лет назад, но тогда просто не был к такому готов. Я все еще исследовал разные жанры, но в моем сердце и моих мыслях всегда была «Вестсайдская история». Ее я обожал с тех пор, как услышал оригинальный саундтрек в десятилетнем возрасте.

Чтобы мечта осуществилась, потребовалось немало наглости и смелости. И изрядные усилия со стороны моей жены, которая постоянно мне об этом напоминала. Кейт знает, насколько я люблю этот мюзикл. Она говорила: «Ты всегда мечтал пересказать „Вестсайдскую историю“ по-своему, а сегодня выросло поколение зрителей, которые, к сожалению, никогда и не слышали ней. А темы и ценности этой истории так актуальны именно сегодня! Осуществи уже свою детскую мечту и преврати ее в фильм — свой первый мюзикл».

Я наконец обратился к [драматургу и сценаристу] Тони Кушнеру, и, когда он согласился писать сценарий, я понял, что у меня, Трусливого Льва, есть [жена] Железный Дровосек и [сценарист] Страшила. А [исполнительница главной роли] Рэйчел Зеглер стала нашей Дороти. Я был очень рад такому партнерству, это позволило мне двигаться дальше. 

— Расскажите, как вы нашли эту актрису — она же, в отличие от исполнителя роли Тони, Энсела Элгорта, дебютантка, публика видит ее впервые? 

— У нее чудесная семья, мне так понравились ее родители и сестра! Я уверен, что, когда ты ищешь актера на роль, тебе необходимо узнать, кто он в обыденной жизни, вдали от камеры. Я работаю не с персонажем, а с человеком, который играет роль, для меня важно знать этого человека. Рейчел показала удивительную отвагу, возвращаясь снова и снова на прослушивания. Вообще же кастинг занял целый год. 

— Новая публика — это понятный повод для ремейка. Что еще дало вам уверенность в том, что миру нужна новая «Вестсайдская история» на киноэкране?

— Мне не нужна уверенность, чтобы выбрать историю и потом потратить семь-восемь лет на разработку фильма. Если я выбрал то, что меня увлекает, эта страсть постепенно растет. Это происходит не всегда, иногда чувства остывают, и многие проекты, за которые я брался, становятся жертвой этих остывших чувств.

Но если страсть удваивается, то я не сомневаюсь: стоит рискнуть всем в надежде, что зрители найдутся. Что они поймут, зачем я взялся за это, и что осознают — я не пытаюсь переплюнуть фильм моего друга Роберта Уайза, который обожаю. 

— Впечатляет комбинация реалистичности с абсолютно театральным жанром: люди танцуют и поют прямо на улицах Нью-Йорка. Как вы пришли к этому решению? В оригинальной «Вестсайдской истории» все значительно условнее. 

— Там было принято очень отважное решение — совместить театр и кино. Многие ракурсы камеры у Боба Уайза выстроены в зависимости от театральных декораций. Я же хотел снять мускулистый уличный мюзикл, добавив туда как можно больше подробностей, достоверности и предысторий, по возможности углубив характеры персонажей.

Мне было важно превратить Чино в полноценного персонажа. И сделать таким персонажем трансперсону из «Ракет», да и вообще внедриться как можно глубже в переплетение сложных отношений между героями. В этом разница. Я хотел повысить ставки: ты лучше чувствуешь трагедию, если веришь в действующих лиц. Я хотел, чтобы характеры были запоминающимися, а зрители сочувствовали им, надеялись, что те переживут свою незрелость. 

— Было ли у вас искушение перенести действие «Вестсайдской истории» в наши дни? Из 1957 года — в 2020-й? 

— Отличный вопрос. Я был уверен, что публика сможет провести аналогию с 1957 годом. Сохранение года действия было для меня принципиальным. Это была более наивная эпоха. Хотя наши персонажи значительно более зрелые, чем были в оригинальной постановке.

Мы не думали о переносе действия в современность, потому что это неизбежно привело бы к политизации сюжета и героев. Они снесли район Сан-Хуан-Хилл и выгнали на улицы пуэрториканцев, приехавших за американской мечтой. Проект Роберта Мозеса по сносу трущоб Вест-Сайда уничтожил двадцать кварталов ради постройки Линкольн-центра! Наша картина начинается с этих событий, что было чрезвычайно важно.