«Надо, чтобы она вышла из колонии певицей и поэтом» Интервью Евгения Гришковца и Алекса Дубаса: они записали подкаст «анна аТмахова» — о девушке, которую посадили за наркотики. Теперь ей помогают музыканты и продюсеры

Писатель и актер Евгений Гришковец запустил свой первый подкаст — аудиосериал «анна аТмахова» создан вместе с радиоведущим Алексом Дубасом. Это документальный проект: в нем Гришковец рассказывает историю молодой певицы Анны Атмаховой, которую в 2019-м приговорили к шести годам лишения свободы по 228 статье. Гришковец встретил Анну на гастролях в Кирове, его впечатлили ее стихи и песни, после чего он познакомил Атмахову с музыкальным продюсером. Но история успеха не случилась: девушку осудили по делу о наркотиках, сейчас она в колонии, расположенной в Кировской области. По просьбе «Медузы» шеф-продюсер студии подкастов «Техника речи» Александр Садиков поговорил с Евгением Гришковцом и Алексом Дубасом о том, как с помощью подкаста они пытаются помочь своей героине.

Послушать подкаст «анна аТмахова» можно здесь. А за студией «Техника речи» удобно следить в ее телеграм-канале.

— Когда я только начал слушать подкаст, мне показалось, что это мокьюментари, что вы придумали классную историю. Я начал искать имя героини, оно не гуглится, никто не выпадает с этим именем. И про дело ничего не пишут. Но вы уверяете, что это абсолютно реально. Почему слушатель должен вам поверить?

Евгений Гришковец: К сожалению, это реальная история и она не закончена, она находится в таком вялотекущем печальном развитии. Героине этой истории еще пребывать в колонии довольно долго. Как минимум три года, а максимум почти четыре. И фактически никаких изменений, кроме накопленного опыта, не происходит. К сожалению, человек попал туда, никаким образом не засветившись ни в каких соцсетях. Нет фотографий этой героини, потому что их просто нет в соцсетях, есть детские фотографии у мамы и какие-то юношеские, но их совсем мало. А если человек не существует в соцсетях, он практически не существует, да. Его невозможно найти.

— Я включаю внутреннего скептика, и меня это настораживает. Неужели в современном мире у молодой девушки нет вообще никакого цифрового следа?

Гришковец: Так бывает, оказывается. Зритель и слушатель не должен верить. Он либо верит, либо нет. Пусть думает, что это выдуманная история, что мы с Алексом придумали такой сценарий и всех разыграли. Я был бы рад тому, если бы это была моя фантазия и на самом деле этого не происходило. Только это не фантазия. Ведь если это фантазии, значит, такого человека не существует, такой поэтессы не существует, такой певицы нет и, собственно, нет и не будет песен и стихов. Нет. Этот человек есть, и он находится в той самой ситуации, которая описана в подкасте.

— Почему я так настойчиво спрашиваю? К этой мысли ведь подталкивает и то, что вы уже представляли эту историю в публичном поле. У вас есть пьеса на эту же тему и спектакль по ней «Между делом». То есть такое художественное представление этой истории. Кажется, что это мистификация.

Гришковец: Какие у меня есть доказательства? Даже если мы предъявим по прошествии трех лет саму Анну, кто нам поверит? Скажут: да выдумка, нигде она не сидела, а просто пряталась.

— Скажут, что вы актрису нашли на эту роль.

Гришковец: Да, актрису. Сами за нее написали стихи и песни.

Алекс Дубас: Это на самом деле вопросы очень современные. Мы же правда живем во время фейк ньюс и всяческих мистификаций, когда все требует невероятных проверок. Даже если проверки прошли, ты все равно в это не веришь. Несмотря на то, что там с третьего эпизода песня Анны появляется. Как еще доказывать, что она существует? 

— Расскажите подробнее про Анну Атмахову. Кто она и чем она вас так зацепила?

Гришковец: 3 февраля ей исполнится 25 лет, она из деревни Фаленки в Кировской области, училась в музыкальной школе, закончила школу, собственно, вот все ее образование. У нее есть маленький ребенок, которого она родила совсем юной. Что о ней говорить? Главное, что она певица и поэтесса, в которую я верю и считаю ее в высшей степени одаренной, способной стать героем своего поколения как музыкант и поэт.

Не так давно она мне звонила и говорила, что моими усилиями удалось ее перевести с тяжелого швейного производства в библиотеку, сейчас она библиотекарь в колонии. Помимо прочего, она делает разную уборку, там тоже жизнь не сахар. На нее давят другие осужденные и руководство колонии, чтобы она вернулась к швейному производству, чтобы она не выделялась. Она мне говорит: «Может, мне все-таки пойти на это швейное производство, мне морально там будет легче жить». На что я ей сказал: «Пойми, пожалуйста, судьба швеи-мотористки меня не интересует, я буду помогать только поэтессе, держись. У тебя созданы условия, чтобы ты могла хоть немного, но иногда заниматься музыкой и писать стихи, от этого отказываться нельзя, невозможно, иначе суть этих усилий пропадет».

— Уголовное дело, которое вы описываете в подкасте, — история 2019 года. Но только сейчас вы так подробно ее рассказываете. Да, был спектакль и пьеса, мы про них вспомнили, но не было, я посмотрел, никаких статей, никакого шума. Однако вы очень сильно в эту историю погружены. Почему мы раньше об этом ничего не знали?

Гришковец: Пока шло следствие и суд, об этом нельзя было говорить. Потом, когда Анна уже оказалась в колонии, меня попросили к этому не привлекать никакого внимания, потому что та территория, те обстоятельства, в которых она находится, это довольно чувствительно. К этому не надо привлекать общественного внимания. Или если привлекать, то нужно подумать, каким образом, как найти интонацию.

Самое главное, мне нужно было разобраться, с чем я имею дело. Ведь я же не борец с системой. Анна сидит по уголовной статье. Она осуждена, на мой взгляд, слишком жестоко, это чрезмерное наказание, но, тем не менее, состав преступления в ее действиях суд увидел. И дальше суд и прочее — это не история карательного государства, которое покарало невинное создание. Она — человек юридически неграмотный, без должной защиты. Она — человек из деревни и не обладала средствами на адвоката. И так далее, и так далее. Но это точно история не про борьбу с системой. Это трагедия и беда.

— Кажется, что раз речь идет о девушке, которую посадили по 228-й, то этот подкаст — политическое высказывание в защиту тех, кто несправедливо осужден по этой «актуальной» статье. Но, получается, вы просто хотели рассказать о талантливой девушке, которая попала в такие обстоятельства?

Дубас: Это точно не про «Я/Мы Анна Атмахова». Нет. Когда мне Женя рассказал эту историю, я захотел сделать из нее подкаст-сериал. Девушка рассказала, что попала в такие обстоятельства. Женя ей поверил. Я поверил, в свою очередь, Жене. И мы действительно старались сделать историю не про противостояние системе ФСИН — тут, мне кажется, каждый сделает выводы сам. А про некую, что ли, солидарность.

Видите, довольно большое количество людей, артистов и просто людей со стороны Анной заинтересовались. Кто-то перепел ее песни, кто-то ввел в какой-то проект. Это про то, что человеку сидеть шесть лет в ужасных условиях, — чтобы не умер и не погиб артист, а продолжал творить.

Гришковец: Да. Эта история прежде всего про доверие. Сейчас надо с этим разобраться, попытаться не дать погибнуть человеку. С этим худо-бедно справляемся. Дальше, разумеется, надо вести разговор о том, что 228-я статья не должна быть такой сокрушительной. То есть люди, которые в промышленных масштабах варят метамфетамин, гуляют на свободе, а человек, который поделился косяком, сидит в тюрьме. Не должна быть такая страшная карательная статья, которая гробит, ломает в основном молодых людей.

Но пока этот подкаст — исключительно человеческая история. Мы решаем сейчас задачу спасения человека.

— И как, на ваш взгляд, этому будет способствовать подкаст? Какой эффект вы от него ждете?

Гришковец: Сочувственный, прежде всего. Сочувствие. В этом подкасте впервые звучит имя и фамилия Ани. Люди узнают, что такой человек есть. Впервые услышат ее песню, записанную там, в тюрьме, в плохих условиях, но тем менее они услышат ее музыку, ее голос, ее поэзию. В этом тоже цель.

— Почему вы выбрали именно подкаст как форму рассказа об этой истории? 

Гришковец: Это вопрос к Алексу. Мы сидели, выпивали, я рассказывал подробно и ставил песни Алексу. Это был такой товарищеский разговор.

Дубас: Да, действительно, ставил мне песни. У нас был вечер.

Гришковец: Поскольку это его творчество, его территория, он так мыслит — он и придумал подкаст, на который я сразу же согласился с радостью, понимая, что может получиться тонкая, настоящая и цепляющая история.

Дубас: Конечно, я мог бы сделать программу на радио, но меня все больше и больше сейчас интересует территория подкастов. Я, как вы знаете, преподаю в Высшей школе экономики студентам четвертого курса журналистики предмет «Аудиошоу на радио и подкасты». Студенты, сорок человек, должны были мне сдать к концу сессии экзамен: сделать либо утреннее шоу на радио, либо подкасты. Все они выбрали подкасты, то есть аудиошоу на радио выбрало ноль человек. Я и так уже присматривался к подкастам, сам их слушаю, но для меня это был последний аргумент — то, что это актуально.

— А вы предлагали эту историю журналистам-расследователям?

Гришковец: Нет, я категорически не хотел этого делать. Журналист сделает расследование, а человеку еще три года сидеть. Я представляю, что было бы в этой колонии, если бы туда приехали журналисты-расследователи. Это слишком чувствительная тема.

— Знает ли ваша героиня об этом подкасте?

Гришковец: Знает.

— Как она на это отреагировала, слушала?

Гришковец: Нет, она не может послушать, его туда невозможно передать. И там у них нет интернета, у нее нет телефона. Ее мама послушала и была очень впечатлена, потому что маме тоже были непонятны мои мотивы, и подозрений хватало.

Дубас: Насколько я знаю, Жень, ты мне говорил, что туда единственный способ передать — на компакт-диске.

Гришковец: Да, на компакт-диске. Но до этого запись слушает человек, который осуществляет цензуру, и все на его усмотрение. Мы передавали ей музыку, например, группу Oasis ей разрешили, а группу Coldplay не разрешили. Как понять [что можно передавать, а что нельзя]? Люди в колонии могут трактовать этот подкаст по-своему, а я не очень хочу, чтобы они это делали.

— Евгений, а почему вы ей помогаете? И помогаете так долго?

Гришковец: Потому что она поэтесса. Она поэт, художник, в талант которого я верю. Я не встречал столь одаренных юных людей.

— У меня сложилось впечатление, что вы в каком-то смысле одержимы этой девушкой и желанием ей помочь.

Гришковец: Я одержим помощью художнику. Если бы это был парень, может, по-другому складывались бы наши отношения, мне было бы легче с ним разговаривать, его ругать, воспитывать, но я помогал бы точно так же. Я одержим, да, наверное, можно назвать то, что со мной происходит, одержимостью. Но я одержим помощью художнику в беде.

— Как к этому относятся ваши близкие?

Гришковец: Нехорошо, без восторга.

Дубас: У Жени дочка поет. Она вполне себе успешный музыкант и артист. Этим летом многие молодые люди напевали ее хит.

Гришковец: «Беги, дорогая беги».

Дубас: Кстати, в подкасте мы с тобой не поднимали этот вопрос. А как ты дочке, правда, это объяснил? Они же ровесницы с Аней?

Гришковец: Да, они ровесницы. Никак не объяснял, я даже не спрашивал, она не показывала вида, но я понимаю, что восторга эта история у нее не вызывает. Это болезненная тема.

— В подкасте об Анне Атмаховой говорят продюсер группы «Сплин» Дмитрий Демидкин, музыканты Алексей Кортнев и Евгений Хавтан, актер и худрук «Гоголь-центра» Алексей Агранович. Как они реагировали, когда вы им рассказывали об Анне? Вы сравниваете героиню с Земфирой, а что они думают?

Гришковец: Хавтан тоже сравнил. Это первое, что приходит в голову. Все юные авторы женского пола попадают в сравнительный ряд с Земфирой. Но и Хавтан, человек с безупречным вкусом и слухом, сразу же услышал большой неоформленный талант. Я ему прислал пару песен, он тут же перезвонил и волновался.

— Эти люди тоже пытались как-то помочь, да? Алекс, я помню, вы рассказывали, что Агранович на каком-то мероприятии просил оркестр исполнить произведение Атмаховой.

Дубас: Этому посвящен пятый эпизод подкаста, предпоследний. Там нет Гришковца, там только Агранович, и он действительно это рассказывает. Это Манеж, это Красная площадь, это вручение премии Art Newspaper. И Алексей — помимо того, что он руководитель «Гоголь-центра» и актер — давно занимается организацией мероприятий и делает это очень круто. Art Newspaper Агранович делает уже много лет подряд. Началась церемония с того, что на сцене был оркестр и актриса пела песню Анны. Потом в этом эпизоде сама Анна поет эту песню, то есть мы ее слышим два раза, чтобы прочувствовать голос, условно говоря, из колонии, и голос из Манежа в сопровождении оркестра, который выступает перед Владимиром Познером и другими приятными людьми. Там никак не обозначалось, откуда эта песня и почему — это был некий художественный акт.

— Евгений, я понимаю, что захожу на один и тот же круг, но все-таки: зачем вам это?

Гришковец: Я отвечу точно так же: спасти поэта, все.

Дубас: Я тоже Жене неоднократно задавал этот вопрос и получал тот же самый ответ, и где-то к середине нашей работы меня этот ответ удовлетворил.

— Хорошо, а что дальше?

Гришковец: Посмотрим, что дальше. Было бы дальше. Надо, чтобы она вышла из колонии певицей и поэтом, и по возможности таким, чтобы ее здесь ждали. Подкаст — шаг в этом направлении. Потом мы попытаемся записать и выпустить альбом. Чтобы у нее появились люди, которые ее ждут здесь, в этом мире, и чтобы она пришла и смогла дать концерт. В дальнейшем я вряд ли смогу ей помогать. У меня ответственность перед ней, но потом она выйдет, и здесь она будет жить так, как у нее получится. Я не собираюсь быть ее продюсером: звезда родилась, знаете, вот такая вот история.

— Из внешнего мира она общается только с вами?

Гришковец: Со мной, с моим директором Ирой [Юткиной]. Ира собирает ей посылки, посылает с мамой, у нее есть несколько подружек. Я их познакомил по телефону с Дианой Арбениной. Диана Арбенина ей написала письмо, та ответила. Вот еще такая мощная поддержка.

Дубас: Жень, а расскажи подробнее, потому что этого нет в подкасте. Это случилось же позже.

Гришковец: Я рассказал Диане эту историю. Она человек мощный и реактивный, она тут же отреагировала на это, мне удалось договориться с Дианой, что мы совместим наши графики, чтобы встретиться в то время, когда Анна звонит. Она может звонить в четверг и в воскресенье в определенное время. Они с Дианой 15 минут разговаривали. Диана оценивает ее поэтические и песенные возможности очень высоко. И там была такая мощная поддержка, какую я, например, в жизни ни от кого никогда не получал. Вот такое общение.

Дубас: Я сейчас подумал: любопытно, что Анну Атмахову как артиста знают профессионалы, Диана Арбенина, Хавтан, Кортнев, а слушатели не знают вообще. И этот подкаст — разговор со слушателем непосредственно.

Гришковец: Мы этим подкастом говорим: послушайте, есть такой человек. Он живет, страдает и по-своему радуется, пишет песни, у нее есть голос, мы его можем услышать.

После интервью Александр Садиков нашел судебное решение с приговором (есть в распоряжении редакции), которое подтверждает, что главная героиня — реальный человек. Документ удалось обнаружить не сразу, поскольку создатели подкаста изменили фамилию девушки. Мы также не раскрываем ее из уважения к героине и авторам аудиосериала.