Вышел «Манк» — самый виртуозный фильм Дэвида Финчера Что нужно знать о главном герое — сценаристе «Гражданина Кейна» Германе Манкевиче? И почему у картины есть все шансы на «Оскар»?

На Netflix 4 декабря вышел фильм Дэвида Финчера «Манк». Главный герой — Герман Манкевич (Гэри Олдман) пишет сценарий будущего «Гражданина Кейна» (в 1942 году картина получила за него единственный «Оскар» и стала для многих «лучшим фильмом всех времен»). Сценарий для самого «Манка» написал отец Дэвида Финчера — Джек Финчер, который умер в 2003 году. Кинокритик «Медузы» Антон Долин увидел картину сразу после мировой премьеры и рассказывает, что нужно знать перед просмотром, чтобы полностью погрузиться в эту работу Финчера — самую многослойную и виртуозную среди его фильмов.

Этот текст был впервые опубликован 19 ноября 2020 года, после выхода картины в американский прокат.

В сумрачном замке Ксанаду, один в пустой спальне, старик на смертном ложе произносит слово «rosebud» («розовый бутон») и умирает; из его руки выпадает стеклянный шарик со снегом. Теперь сотни людей, близких и чужих, будут ломать голову над смыслом этого слова, а значит, и смыслом жизни медиамагната Чарльза Фостера Кейна. Такова завязка «Гражданина Кейна» (1941) — дебюта Орсона Уэллса, впоследствии не раз признаваемого лучшим фильмом всех времен.

На ранчо Норт-Верде в Викторвилле, один в пустой спальне, мужчина лежит неподвижно в сгущающихся сумерках; из его руки выпадает стеклянная бутылка. В ней нет ни снега, ни жидкости, ничего. Мужчина не произносит заветного слова, и он не мертв — просто в отключке. Это Герман Манкевич, рядом с которым — неоконченная рукопись, сценарий будущего «Гражданина Кейна». В каком-то смысле он тоже вот-вот умрет, ведь, как известно, провозглашенная Роланом Бартом «смерть автора» случается в момент рождения его произведения. Однако Дэвид Финчер совершит невозможное — и вернет сценариста к жизни в своем амбициозном, многослойном, изысканном фильме «Манк». 

Что стоит знать перед просмотром

Об этой истории ходили слухи еще в начале 1940-х. Бывший журналист Манкевич, легенда студийного Голливуда — по воспоминаниям современников, неизлечимый алкоголик, азартный игрок и самый остроумный человек своего поколения, — в 1930-х приложил руку к созданию десятков фильмов. Он отлично зарабатывал и преспокойно обходился без упоминания своего имени в титрах. В истории же он остался именно как сценарист «Гражданина Кейна», за которого получил «Оскара» в 1942 году (единственная номинация, в которой выиграл знаменитый фильм).

Для 25-летнего вундеркинда Уэллса этот момент стал высшей точкой карьеры — и началом многолетних мытарств, попыток отстоять перед продюсерами свой авторский стиль; «Гражданина Кейна» он делал, получив неслыханное право финального монтажа, впоследствии этого с ним почти не случалось. Для 43-летнего Манкевича «Оскар» ознаменовал финал карьеры, хотя тогда никто этого не осознавал (он, впрочем, прожил до 1953-го и работал еще над несколькими фильмами). А началось все в 1940-м, когда Манкевич со сломанной в автокатастрофе ногой угнездился на калифорнийском ранчо на два месяца, чтобы прийти в себя, попытаться протрезветь и написать по заказу Уэллса будущий magnum opus, получивший авторское название «Американец». 

С этого и начинается фильм Финчера. Несколько недель работы над сценарием «Гражданина Кейна» легли в его основу, но при помощи исторических экскурсов режиссер размыкает время действия — и перемещает зрителя назад, в 1930-е. Тогда Манкевич и сдружился с Мэрион Дэвис — популярной актрисой комического и романтического амплуа, многолетней любовницей Уильяма Рэндольфа Херста, газетного короля и будущего прототипа Кейна. Манкевич был принят в их доме, поэтому знал материал не понаслышке. В нелинейной временной структуре фильма Финчера, чуть глумливо подчеркнутой всплывающими титрами — стилизациями под сценарные ремарки, набранные на пишущей машинке, — мы знакомимся с темой постепенно, по мере того как прикованный к постели Манк продвигается в своей работе. Поначалу плоть от плоти студийной системы, с годами Манк постепенно избавляется от иллюзий — и становится ее оппонентом. Он аккумулирует свою фрустрацию и протест в тексте, из которого родится лучший фильм в истории.

В 1971 году в The New Yorker — журнале, автором которого в былые дни значился сам Манкевич, — вышла знаменитая статья в двух частях, по объему тянувшая на книгу, «Выращивая Кейна» Полин Кейл. Подробно рассказывая об истории создания шедевра, влиятельная критикесса с фирменным литературным блеском доказывала, что Уэллс не был единственным автором «Гражданина Кейна»: своей гениальностью фильм как минимум не в меньшей, а то и в большей степени обязан сценарию Манкевича. Кейл погружала читателя в увлекательную биографию сценариста и выражала сомнения в том, что Уэллс хоть раз с тех пор поднялся на уровень своего дебюта. Там и была рассказана, со ссылкой на слухи, история о некрасивом предложении, сделанном режиссером Манкевичу, — отказаться от упоминания имени в титрах в обмен на десять тысяч долларов.

У сторонников Уэллса, переживавшего тогда не лучшие времена, статья вызвала ярость, вышло несколько полемических текстов-опровержений. С тех пор прошло полвека, и в защите Орсон Уэллс сегодня вряд ли нуждается. А вот имя Манкевича известно далеко не всем. Многие даже путают его с младшим братом, более успешным Джо Манкевичем («Все о Еве», «Клеопатра»), который тоже фигурирует в фильме Финчера. 

В дискуссии сторонников Уэллса и Манкевича Финчер держит нейтралитет. Уэллс здесь не более чем второстепенный персонаж, дающий о себе знать по телефону и совершающий эффектный выход в финале. Мы не видим, как и кем создавался «Гражданин Кейн»; «Манк» заканчивается в момент начала работы над фильмом как таковым, тогда еще не получившим нынешнее название. Картина Финчера — о Манкевиче. И это не в большей степени биография, чем его же умопомрачительная «Социальная сеть» (которую Квентин Тарантино назвал лучшим фильмом десятилетия — тоже недурно) о Марке Цукерберге, созданная под очевидным влиянием «Гражданина Кейна», архетипического американского фильма о власти и том, как она разрушает личность. 

Для Финчера «Манк» выходит далеко за рамки оммажа старому Голливуду. Для него это очевидно личный, болезненный и откровенный фильм — хотя бы потому, что сценарий написан его отцом Джеком Финчером. Как Манкевич, тот работал и в журналистике, и в кино. Как Манкевич, он имеет шанс войти в историю с одним фильмом — этим. Финчера-старшего не стало в 2003-м, и с тех пор его сын мечтал поставить «Манка».

Каким фильм получился

Перед нами фильм режиссера-перфекциониста, поставленный по заведомо знаменитому сценарию сложной судьбы, герой которого — сценарист сложной судьбы, писавший для режиссера-перфекциониста. А прямо сейчас вы читаете текст о фильме, основанном на статье, где рассказывается о создании другого фильма. Лабиринт зеркал как в культовой сцене из еще одного шедевра Уэллса — «Леди из Шанхая». Поскольку в эпилоге Манкевич получает «Оскара», будет красиво, если эта же судьба на церемонии 2021 года зеркально настигнет Финчера — незаурядного и недооцененного голливудским истеблишментом художника, снявшего свой самый виртуозный фильм. 

Для ряда зрителей, впрочем, именно утонченность «Манка» может стать проблемой. Не погрузившись в контекст хотя бы отчасти (в идеале нелишне пересмотреть «Гражданина Кейна» и перечитать статью Кейл), проще всего увидеть в картине нескончаемую говорильню, хоть и сделанную на каком-то запредельном, даже по высоким стандартам Финчера, уровне. 

Красоту фильма трудно передать словами. Черно-белые кадры и мастерские панорамы оператора Эрика Мессершмидта (он же снимал «Охотника за разумом») осознанно цитируют метод работавшего над «Гражданином Кейном» Грегга Толанда — глубокий фокус, съемки с низкой точки, бесконечные потолки, — добавляя к нему фирменную финчеровскую клаустрофобию. В конце концов перед нами история трезвеющего алкоголика, прикованного к постели травмой и припертого к стенке дедлайном.

Постоянные соратники Финчера — композиторы Трент Резнор и Аттикус Росс — ухитряются соединять узнаваемую музыкальную паранойю с джазовым духом эпохи; весь саундтрек исполнен вживую на инструментах того времени. Художник-постановщик Дональд Грэм Берт явно ощущал себя хозяином Ксанаду, настолько богатыми и изощренными выглядят выстроенные им интерьеры. В таком обрамлении могли бы засиять фактически любые актеры. Но Финчер выбрал лучших. 

Конечно же, «Манк» — фильм Гэри Олдмана, самая значительная из сыгранных им ролей. Его потасканная элегантность, протягивающая ниточку от стоппардовского Розенкранца до оскароносного Черчилля, выходит здесь на следующий виток. В его Манкевиче уживаются уязвимость, бахвальство, легкомысленность, принципиальность, цинизм — с идеализмом. Не менее восхитительна Аманда Сайфред в роли Мэрион Дэвис, выходящей далеко за рамки шаблона голливудской звезды: она умна, скрытна, обаятельна, великодушна, способна сочетать прагматичность с романтичностью.

Монструозный Голливуд представлен как прославленными статистами (на экране мелькают, едва задерживаясь в памяти, Чаплин, Гарбо, Гейбл и другие), так и многоголовым продюсерским чудищем — появляются лицемерно радеющий о народе Луис Б. Майер (Арлисс Ховард), давно договорившийся с совестью Ирвинг Тальберг (Фердинанд Кингсли), откровенно туповатый Дэвид Селзник (Тоби Леонард Мур). Двойственными фигурами предстают режиссеры: склонный к удобным компромиссам Джо Манкевич (Том Пелфри) и аутсайдер Уэллс (Том Берк в этой роли подозрительно смахивает на самого Финчера). Надо всем царит демонический и, как правило, молчаливый Херст, на роль которого вряд ли случайно пригласили Чарльза Дэнса; всему миру он известен как воплощение макиавеллизма — Тайвин Ланнистер из «Игры престолов». Тепла этому миру хищных рептилий придают женские персонажи: жена Манкевича Сара (Таппенс Мидлтон) и его машинистка Рита Александер (Лили Коллинз), чье имя реальный Манк подарил героине «Гражданина Кейна».

Поначалу можно увидеть в «Манке» лишь набор более или менее удачных виньеток из жизни Голливуда золотого века. Чего стоит сцена знакомства Манка и Мэрион, которую как раз «сжигают на костре» на съемках второсортного вестерна. Или эпизод, в котором компания подвыпивших сценаристов на ходу придумывает завиральный сюжет для низкопробного хоррора. Или чарующая прогулка по частному зоопарку Херста — еще одна отсылка к «Гражданину Кейну». Использован полный набор анекдотов из статьи Кейл: свою жену герой называет исключительно «бедной Сарой», а когда его тошнит посреди роскошного приема, он не забывает успокоить гостей — мол, «рыба вышла вместе с белым вином».

Однако постепенно Финчер собирает разрозненные сценки в единое интимное и одновременно фундаментальное полотно. «Манк» трансформируется в глубокий и безнадежный эпос о сути творческого компромисса. В поместье Херста магнаты и продюсеры безразлично обсуждают приход Гитлера к власти — это не волнует никого, кроме Мэрион и Манкевича (мы узнаем, что он вывез из нацистской Германии целую деревню евреев; интересно, правда ли это?). Зато, когда наступает пора выборов губернатора Калифорнии, политиканы, газетчики и кинематографисты, к ужасу Манка, сплачиваются в единой кампании против кандидата от социалистов Эптона Синклера. В ход идут популизм, изготовленные при помощи Голливуда фейковые новости, подтасовки и прямое использование пропагандистских методов Геббельса. Критика Финчером Голливуда предельно жестка и бескомпромиссна. Между двумя писателями — Синклером и Манком — устанавливается невидимая связь: каждый бросает собственный обреченный вызов тем, у кого в руках власть. Конформист-сценарист превращается в трагическую фигуру. 

Когда Финчер снимает фильм, основанный на реальных событиях — «Зодиак», «Социальная сеть», «Охотник за разумом», — то создает искривленное пространство, которое никому не придет в голову сверять с любой версией реальности. Парадоксальным образом в самом стилизованном и далеком от современности из этих фильмов — «Манке» — режиссер внезапно налаживает связь с актуальностью. Двуличие индустрии развлечений, беспринципность прессы, позорный цирк предвыборных технологий, мир пожирающих друг друга акул (тоже образ «Леди из Шанхая») — все это без дополнительных экстраполяций или подмигиваний проецируется на окружающий нас мир. При этом «Манк» декларативно удален от любого рода повестки; моду Финчер, как и Уэллс, игнорирует.  

Трудно не заметить и других параллелей между Уэллсом и Финчером, как бы последний от них ни открещивался. «Манк», подобно двум главным фильмам Уэллса — «Гражданину Кейну» и поздним «Полуночным колоколам», — получился историей о принципах и предательстве дружбы. Второй из этих фильмов, который не добился такого признания, сам автор ценил выше; в нем он исполнил давнюю мечту — собрал в единую драматургическую ткань несколько шекспировских пьес и сыграл роль, которую считал важнейшей в своей карьере, — Фальстафа. Грузный рыцарь, трус и пьянчуга, опекающий избалованного принца, — не такова же ли дружба Манка с Орсоном? Для Уэллса Фальстаф был постаревшим Гамлетом. Или вариацией Дон Кихота (еще один сюжет, за который брался неутомимый Уэллс, хоть и не смог довести до конца).

На праздничной вечеринке в замке Херста Манк в алкогольном чаду рассказывает продюсерам о своем замысле — современной версии «Дон Кихота» — и на глазах вырастает из придворного шута в рыцаря, несущегося с копьем наперевес прямиком к мельницам. Притихшую Мэрион он же неслучайно сравнивает с невидимой Дульсинеей. 

За напускным цинизмом и бравадой скрывается платоническая любовь, за презрением к морализаторству — отвага и честность. И если в потаенных желаниях женщин, грубости и властолюбии мужчин, глупости и пустоте голливудской ярмарки тщеславия мы без труда узнаем того самого Финчера, который сделал «Игру», «Бойцовский клуб», «Социальную сеть» и «Карточный домик», то благородный алкоголик и острослов Манк — абсолютно новый для него герой, в котором, возможно, режиссер узнал черты своего отца.