Почему Юрию Дмитриеву так сильно и резко ужесточили приговор — до 13 лет колонии строгого режима? Мы попытались выяснить это у его адвоката — и у представителя приемной дочери, признанной потерпевшей

Верховный суд Карелии 29 сентября рассмотрел апелляцию по делу историка Юрия Дмитриева — и ужесточил ему наказание с трех с половиной до 13 лет колонии строгого режима. Такое решение беспрецедентно даже для российских судов — защита историка уже заявила, что будет обжаловать его. Правозащитники и коллеги называют приговор «местью системы» за исследования ГУЛАГа, которыми занимался Дмитриев. «Медуза» попыталась (не очень успешно) поговорить о политической составляющей дела с защитником историка Виктором Ануфриевым и адвокатом его приемной дочери, которая признана потерпевшей по делу, Игорем Перовым.

Виктор Ануфриев, адвокат Юрия Дмитриева

— Что вы думаете о решении Верховного суда?

— Комментарий давать пока сложно. Потому что как такового приговора пока нет, нет внятного текста. Он будет, я так полагаю, не сразу. 

— Вы могли бы пояснить, почему не участвовали в апелляции?

— Уже пояснял не один раз, почитайте. Дальше идем. 

— У вас было подозрение на коронавирус?

— Да, я был в принудительной самоизоляции. 

— Она закончилась 28-го [накануне заседания Верховного суда по делу Дмитриева]?

— Она закончилась 28-го, больничный был продлен. Сейчас пойду на прием, выписываться. 

— Адвокат по назначению Артем Черкасов сказал, что вы были вчера [29 сентября] на другом заседании. Можете прокомментировать?

— Это не имеет никакого значения, для нас, во всяком случае. Дальше!

— Вы говорили «Коммерсанту», что участвовали в апелляции по делу Дмитриева удаленно, общались с адвокатом Черкасовым. Насколько тесное было взаимодействие?

— Уровень общения был таков, каков был нам необходим. Следующий вопрос. 

— Вы понимаете, почему суд принял такое решение?

— Я, естественно, это понимаю. Я это предвидел и поэтому заявлял отвод всему Верховному суду Республики Карелия. Не только я, а если вы знаете, просила и общественность передать [дело] в другой субъект Федерации. Потому что исход этого дела был очевиден всем, даже не юристам. Следующий вопрос. 

— Вы имеете в виду политическую подоплеку дела?

— Следующий вопрос, я слушаю, следующий вопрос!

— Это и есть следующий вопрос. 

— Хорошо, идемте дальше. Я на этот вопрос не отвечаю. 

— Хорошо. За несколько дней до решения Верховного суда на федеральных каналах — в частности, в программе «Вести. Дежурная часть» на канале «Россия» — появились фотографии, как утверждается, приемной дочери Дмитриева из материалов дела. Вы можете это прокомментировать?

— Эти фотографии я не видел. Но если они появились, это печально. Потому что в любом случае это действия не стороны защиты, сами понимаете.

Это нагнетание общественного мнения, негативного отношения к Дмитриеву. Кто их разместил, тот, я бы сказал, совершил правонарушение. Я не видел этого, я не знаю, кто это разместил. Но если вы говорите, что это так, то это не то что безнравственный поступок в отношении той же девочки, но вообще, на мой взгляд, это правонарушение. Дальше!

— Как вы считаете, появление этих снимков на телевидении могло повлиять на решение Верховного суда? 

— Я думаю, что демонстрация снимков повлиять не могла. Потому что я считаю, что это общий сценарий: решение и фотографии. Дальше. 

— Как Юрий Дмитриев объясняет само появление таких снимков?

— Четыре года об этом писали. Следующий вопрос. 

— Вы общались с Юрием Дмитриевым после решения? Какая у него позиция? Как он воспринял вердикт?

— Я не мог с ним общаться, потому что он в Москве, а я в Петрозаводске. Дальше. 

— Вы планируете обжаловать решение Верховного суда?

— Естественно. 

Игорь Перов, адвокат приемной дочери Юрия Дмитриева

— Как вы относитесь к вчерашнему решению Верховного суда? Кажется ли вам и вашим доверителям такой приговор справедливым? 

— Как раз решение Верховного суда — оно называется апелляционный приговор — установило социальную справедливость по настоящему уголовному делу. Это мое отношение. 

— Вы обсуждали приговор с вашими клиентами — приемной дочерью Дмитриева и ее родной бабушкой? Оно их устраивает?

— Понимаете, дело уголовное еще имеет свое продолжение. Поэтому нам еще предстоит много работать. И говорить о том, удовлетворены мы результатами или нет, преждевременно. Результаты суда я довел до своих доверителей. 

— Как вы считаете, почему суд ужесточил наказание?

— Потому что посчитал несправедливым то наказание, которое было назначено в обвинительной части Дмитриеву Юрию Алексеевичу. 

— Но ведь это довольно редкий случай, когда на апелляции срок наказания увеличивается так сильно. 

— Я по-другому вам отвечу. Редко бывает, когда суд назначает наказание по особо тяжкому составу в три года шесть месяцев без наличия к тому каких-либо смягчающих оснований. А вот решение, которое принял суд апелляционной инстанции, как раз, наверное, не просто нормальное, а справедливое и объективное. 

— Я правильно понимаю, что Верховный суд не усмотрел в деле оснований для назначения «ниже низшего» срока, предусмотренного статьей?

— Для того, чтобы так глубоко рассуждать, надо иметь на руках апелляционный приговор. Его у меня нет. Поэтому на сегодняшний день это вся информация, которой я мог бы с вами поделиться. 

— Понятно ли, почему было принято решение отправить на повторное рассмотрение дела по обвинениям в изготовлении порнографии и развратных действиях, а также незаконном хранении оружия?

— Почитаем апелляционный приговор, во всем разберемся. 

— А у вас какая позиция? Вы согласны с таким решением?

— Конечно. Безусловно. Решение суда первой инстанции подлежало отмене — так и поступил суд. Наверное, в этой ситуации суд понял существо наших жалоб и апелляционного представления прокурора, разобрался в деле и принял законное, обоснованное решение. 

— Накануне решения Верховного суда в интернете, а затем и на федеральном канале появились фотографии из материалов уголовного дела…

— Не комментирую. Этим вопросом занимается прокуратура. 

— Как, на ваш взгляд, эти снимки могли повлиять на решение суда?

— Вы пытаетесь найти рычаги влияния на решение суда. Суд принимает решение самостоятельно в совещательной комнате, без влияния иных лиц, на основе доказательств, которые есть в материалах дела.

Все, что происходит в медиапространстве, — это, знаете, так, для общества, для убеждения людей, которые не знакомы с материалами дела. Поэтому я никак не отношусь к тем публикациям. Я не говорю про фотографии, еще раз повторяю — это дело прокурора.

Что касается мнений, которые высказаны в прессе, — это всего лишь мнения, это оценочные понятия. Материалы уголовного дела — это то, что исследует суд, он принимает на основании этого решение. Поэтому, с моей точки зрения, ничто не должно влиять на суд как независимый государственный орган. На этом все, спасибо, что уделили мне внимание, я прекращаю общение.