Перейти к материалам
«Лебединое озеро»
истории

Пермская опера открыла сезон без Теодора Курентзиса. Чего дальше ждать от театра? Кажется, там все-таки будет много любопытного

Источник: Meduza
«Лебединое озеро»
«Лебединое озеро»
Марина Дмитриева / Пермский театр оперы и балета им. П. И. Чайковского

Пермский театр оперы и балета — театр европейского масштаба при Теодоре Курентзисе — открыл сезон и объявил обновленные планы на ближайшее будущее. Из них следует, что после ухода Курентзиса и окончания карантина Пермь намерена оставаться ключевой точкой на музыкально-театральной карте — и не только в России. Принцип Дягилевского фестиваля «Удиви меня», одного из важнейших проектов Курентзиса, будет перенесен на репертуарную политику всего театра. По просьбе «Медузы» музыкальный критик Юлия Бедерова рассказывает о концептуальной стратегии Пермской оперы и ее новой жизни.

Почему уехал Теодор Курентзис

В начале лета 2019 года стало известно, что художественный руководитель Пермской оперы, дирижер, основатель оркестра musicAeterna и вместе с Виталием Полонским — одноименного хора, Теодор Курентзис досрочно разрывает контракт с театром, не оставляет подробно сверстанных планов и уезжает в Санкт-Петербург. Новость была ожидаемой и все равно очень громкой.

Причин ухода Курентзиса, о которых говорили, было несколько — от информации о привлечени театрального менеджера Владимира Кехмана к строительству новой сцены до разногласий с местными властями: на почве сверхвысоких бюджетов на постановки и скромного репертуара. Технически сложные в производстве и сборке резонансные спектакли, часто требующие участия иностранных артистов (у которых график расписан надолго вперед), не имели репертуарных перспектив; после премьеры такие постановки превращались в спектакли-призраки и исчезали из афиши.

Но основной причиной стало то, что принципы, по которым существует репертуарный театр, и взгляды Курентзиса на искусство окончательно разошлись. Именно поэтому musiсAeterna стал административно независимым оркестром, а Курентзис все реже появляется в афишах оперных домов как приглашенный дирижер — не только в России, но и в мире. Инструментальный театр Курентзиса встроен в его собственную эстетику и этику — и не нуждается в традиционных институтах.

Что осталось в Перми

Благодаря Курентзису в 2010-е годы в Перми сложилась уникальная ситуация, в которой Пермская опера оставалась пространством, где границы жанра музыкального театра размывались и распространялись далеко за ее стенами: в междисциплинарных практиках от концертов и перформансов до лекций, школ и творческих встреч, проходящих на различных городских площадках.

Вместе с Курентзисом из Перми уехала часть оркестрантов и хор в полном составе (набран новый, хормейстер — Евгений Воробьев). Но редкая в России концепция театра, выходящего за собственные институциональные и жанровые рамки, остается интеллектуальным и художественным капиталом Пермской оперы. Ее традиционно широкой образованной аудитории не нужно объяснять, что междисциплинарный, метатеатральный опыт — тоже театр.

Если ковид не перечеркнет все перспективы, то наработанную Курентзисом эфемерность и текучесть форматов (сложную смесь музыкального, театрального, акционистского и перформансистского), обычно не свойственную оперно-балетным домам в России, в Перми планируется совместить с идеей традиционного репертуарного планирования, регулярного расписания и ясной художественной стратегии.

Проект «Один на один», придуманный на карантине главным режиссером театра Маратом Гацаловым, как раз отвечает этим планам. Первый спектакль нового сезона — вечер балетов Баланчина, визитка современной Перми — сыгран 4 сентября для единственного зрителя в театре: со звонками, гардеробом и буфетом (билет стоил символические 100 рублей). Только на следующий день его показали широкой публике.

Пермский театр оперы и балета
Soslan B / Shutterstock.com

Почему публика не перестанет ездить в Пермь

Мировая театральная индустрия сейчас считает убытки от пандемии, анализирует ситуацию, вступает в эпоху экономии средств, сил и пространства, а также социальной дистанции в оркестровых ямах, залах и на сцене. Тем не менее принцип и практика культурного туризма — один из ключевых механизмов функционирования театральной отрасли — в новом постковидном мире пока еще не объявлен негодным. Более того, по мере роста спроса на внутренний туризм, театры кое-что могут и приобрести — например, новую аудиторию. Впрочем, для Пермской оперы более актуальна другая задача — не потерять старую.

Самый миниатюрный по размерам театр России в 2010-е годы стал самым крупным поставщиком театральных и музыкальных сенсаций. А опыт инновационной художественной лаборатории доказал, что в дорогостоящем сегменте оперно-балетного искусства этот самый лабораторный принцип — не маргиналия, а технология, делающая театр центром притяжения человеческих, артистических и финансовых инвестиций.

Как будет выглядеть «Оперная Пермь 2.0»

После отъезда Курентзиса труппа театра, часть оркестра и службы остались на попечении директора Андрея Борисова в прекрасном состоянии. Тем более печально выглядела перспектива превращения Пермской оперы в региональный театр местного значения, главная задача которого — обслуживать светские нужды региональных властей: таких театров в России большинство. А одной из претензий прежней пермской администрации к Теодору Курентзису была именно неспособность театра с узнаваемым в мире брэндом служить местным интересам, дескать, приезжает один губернатор к другому в гости, а в театр пойти не на что, худрука на месте как всегда нет.

С тех пор губернатор в Перми поменялся, а опера из театра одного дирижера превратилась в директорский по форме и интендантский по сути театр. Андрей Борисов из команды Курентзиса — театрально-музыкальный менеджер с кругозором и большим опытом решений нестандартных задач. На пост главного дирижера назначен Артем Абашев — много работавший в театре как дирижер-ассистент, знающий труппу и оркестр, азартный музыкант с почерком и идеями. Первым делом Абашев и Борисов устроили лабораторию исполнительского мастерства — Камерный оркестр — и таким образом развили и скорректировали сложившуюся в Перми практику двух оркестров в одном театре (при Курентзисе один состав оркестра был занят в репертуарных спектаклях, другой — в фестивальных и премьерных). На своем месте руководителя оперной труппы осталась Медея Ясониди: стилистически сфокусированное звучание пермских солистов — во многом дело ее рук.

Балетное руководство до лета этого года оставалось за балетмейстером Алексеем Мирошниченко — он импортировал в репертуар мировую неоклассику (благодаря ему на территории России кроме «Пермского Моцарта» сформировался еще один культурный феномен «Пермский Баланчин») и развивал собственную уникальную стратегию «режиссерского театра» в классическом нарративном балете (от «Щелкунчика» до «Шехерезады» с участием Дианы Вишневой).

Уход Мирошниченко летом 2020 года стал неожиданностью, но был подготовлен по невиданным в России правилам заблаговременной и корректной передачи дел. Сменщиком Мирошниченко назначен Антон Пимонов — один из самых примечательных хореографов нового поколения с Мариинской родословной (что важно для пермской труппы, которая отсчитывает свою историю от эвакуированных во время войны на Урал Кировского театра и Вагановского училища). Но что еще важнее, Пимонов несколько сезонов проработал в команде Вячеслава Самодурова в екатеринбургском театре «Урал опера балет» — и вовсе не чужой для пермской труппы.

«Лебединое озеро»
Марина Дмитриева / Пермский театр оперы и балета

При Мирошниченко на балетную сцену Перми выходили мировые звезды, но и сама труппа попала в пятерку лучших в России. Судя по всему, Пимонов не даст ей заскучать — распространяя екатеринбургскую эстетику, возобновляя резонансные хореографические партитуры Мирошниченко, планируя новый импорт и собственные премьеры. И здесь возможны неожиданности, связанные не только с балетной лексикой, но и с музыкой.

Какая будет музыка

Раритетные и новые партитуры остаются пермским специалитетом. В феврале 2021 года состоится премьера написанного по заказу театра сочинения Владимира Раннева, одного из самых ярких и авторитетных лидеров новой русской композиторской сцены, «Белорусские песни». А кульминация начала сезона (в конце сентября) — редкая на русских сценах оратория «Сотворение мира» Гайдна с Абашевым за пультом, новым хором, обновленным оркестром и звездными солистами (Диляра Идрисова, Надежда Павлова и другие). Духоподъемный, посвященный посткарантинной реанимации и новой жизни репертуарный выбор не отменяет привычной для Перми музыкальной планки: партитура Гайдна требует абсолютной исполнительской ясности и большой стилистической искушенности.

Как будет выглядеть уральский театральный кластер

Редкий оперный репертуар, в том числе музыка XX века, регулярно появляются не только в Перми, но и в Екатеринбурге. К слову, уральская администрация имела виды и на Абашева, но не заполучив его и отпустив Пимонова, «Урал опера балет» продолжает оставаться сильным игроком. При этом Пермь и Екатеринбург постепенно превращаются в культурный кластер, где Екатеринбург бережет репутацию репертуарного театра, а Пермь — заново выстраивает театр новейшего времени. Стратегическая концепция Пермской оперы выглядит сенсационно — стать мировым центром новой российской театральной режиссуры, выращенным на магистральном оперном материале.

Кто отвечает за перезагрузку

Новое имя в Пермской опере — главный режиссер Марат Гацалов, один из тех, с кем связана новейшая история русского режиссерского театра и вместе с ней — история новой русской композиторской музыки, больше востребованной в новой драме, чем в оперно-балетной практике. При этом Гацалов не будет единственным и безальтернативным постановщиком на пермской сцене.

В большинстве прочих российских театров, где есть должность главрежа, публика видит в основном спектакли штатного режиссерского руководства. Пермская опера представляет новую концепцию: оперная классика будет отдана самым интересным режиссерам российской новой волны с оперным опытом или без, никогда или давно не работавших на больших оперных сценах. Таким образом, Пермь перехватывает инициативу «Урала» с его «Онегиным» в постановке Дмитрия Волкострелова и обгоняет европейских игроков, которые охотятся за новыми режиссерскими именами.

Оперная индустрия неповоротлива, брать на себя смелость открывать новые имена могут не все. В ситуации катастрофического дефицита режиссерских, дирижерских, менеджерских компетенций в российском музыкальном театре в целом (вызванной не столько физическим отсутствием людей, сколько метафизикой административных опасений «как бы чего не вышло») пермские позиции и планы выглядят нестандартно, но логично. Чем вылавливать новый музыкальный театр из потоков традиционного, проще начать создавать оазис. Не сказать, чтобы эта идея выглядела идеальной, но лучше так, чем никак.

Режиссер Марат Гацалов. Москва, 16 апреля 2016 года
Артем Геодакян / ТАСС

Кто будет ставить

Новая русская режиссура в Пермской опере в ближайшие два года будет представлена неординарными постановочными командами и названиями. Самая резонансная пара — режиссер Константин Богомолов и дирижер Филипп Чижевский с «Кармен» (март 2021), а самое непредсказуемое решение — режиссер новой драмы Евгения Сафонова в «Саломее» Рихарда Штрауса (конец 2021). Если Сафонова выступает на этом поле впервые, то тандем «Богомолов-Чижевский» уже работал в опере: «Триумф времени и бесчувствия» Генделя в театре Станиславского и Немировича-Данченко — в жесткой режиссерской интерпретации и в соавторстве с Владимиром Сорокиным — стал сенсацией и самым спорным спектаклем последних лет.

Главный вопрос, который предстоит решить театру, можно ли поженить государственную репертуарную машину с новой русской режиссурой и мировой оперной хрестоматией. Первые испытания назначены на октябрь: новый «Дон Жуан» взамен старого возник в планах Пермской оперы еще под влиянием Курентзиса. В конце прошлого сезона по приглашению театра он должен был вернуться в Пермь как дирижер-постановщик с карт-бланшем на выбор названия, но из-за карантина запланированная на июнь 2020 года премьера «Дон Жуана» переехала на осень, когда у дирижера уже были назначены концерты. Так что новый «Пермский Моцарт» станет чистым и беспримесным экспериментом: «Дон Жуан» выйдет в постановке Марата Гацалова и Артема Абашева.

Абашев встанет за пульт и в декабре: «Любовь к трем апельсинам» Прокофьева ставит Филипп Григорьян. Его Medeamaterial (опера Паскаля Дюсапена) в пермском театре стала одним из важнейших российских спектаклей десятых годов, но с тех пор Григорьян больше не ставил на больших оперных сценах. На конец сезона запланирована «Иоланта» в постановке Гацалова, на февраль 2022 года — «Фауст» Гуно в режиссуре Василия Бархатова, давно не работавшего в России (его возвращение выглядит как спланированная Пермью спецоперация), на лето — «Лулу» Берга в постановке Максима Диденко, задуманная еще при Курентзисе.

Когда приедет Курентзис

Он появится в ноябре в проекте «Дягилев+» в рамках нового фестиваля, затеянного к 150-летию театра (весенне-летний Дягилевский отменился, переносить его на осень театр не стал, теперь он пройдет в конце сезона 2020-2021). Фестивальную программу юбилея объявят в сентябре. У Курентзиса там будет собственный мини-проект и программа, но уже ясно, что одним из вечеров станет выступление оркестра MusicAeterna.

Очевидно, что театр глобально заинтересован в сотрудничестве с Курентзисом, вопрос лишь в сложности совмещения графиков — и маршрутов его свободной «вечной музыки» и ГБУКа «Пермский театр оперы и балета», у которого есть госзадание, премьерный календарь и амбициозный план по оживлению русского оперно-балетного театра.

Юлия Бедерова