Начальник сказал: «Передавай привет Брежневу» 40 лет назад в Москве началась Олимпиада. Мы поговорили со спортсменами, выступавшими без флага — из-за войны в Афганистане игры бойкотировали многие страны

Ровно 40 лет назад — 19 июля 1980 года — в Москве начались Олимпийские игры. Более 60 государств бойкотировали московскую Олимпиаду из-за ввода советских войск в Афганистан в 1979 году. В итоге стран-участниц было всего 80, и существенная часть из них выставила своих спортсменов либо под олимпийским флагом, либо под флагом национального олимпийского комитета. «Медуза» поговорила с участниками Игр-1980 о том, каково им было выступать в Москве без национального флага и гимна.

Шаррон Дэвис

Великобритания, серебряный призер Игр-1980 по плаванию

Несколько месяцев перед Олимпийскими играми мы не понимали, сможем ли поехать в Москву или нет. Было много дискуссий и споров вокруг этой темы. Тренироваться в таких условиях, конечно, было крайне непросто — особенно не зная, к чему ты готовишься.

В то время мы не получали никакого государственного финансирования. На мою подготовку очень серьезные деньги тратили родители, отказываясь от отпускных поездок, многих других развлечений и трат. Тренировал меня отец.

Учитывая обстоятельства, использовать нас как инструмент в политических играх было бы очень несправедливо. Тем более, Великобритания продолжала торговлю с Россией. В конце концов, миссис [Маргарет] Тэтчер, [которая не хотела, чтобы мы ехали], с неохотой решила отступить. Она сказала, что Британская олимпийская ассоциация должна сама найти деньги, и если решит, что спортсмены могут ехать — пусть едут. Некоторые виды спорта, больше связанные с политикой, такие, как конный спорт, решили не ехать. Команды, выступающие в других видах, выставили сокращенные составы. В Москву отправились в основном те, у кого были реальные шансы на медали.

Определенная разобщенность в обществе по поводу бойкота была. При этом большинство простых людей были счастливы, что мы поехали. Когда начались соревнования, люди забыли о политике. «Би-Би-Си» показывала соревнования в прайм-тайм, многие их смотрели. И, думаю, они были горды, что британские спортсмены все-таки выступали. Меня, единственную британскую спортсменку, выигравшую личную медаль в Москве, поддерживали очень здорово. И хотя до этого я уже участвовала в Олимпийских играх, но по-прежнему была очень юной — в Москве мне было всего 17.

Хотя ряд спонсоров отказались от поддержки. Вместо «Юнион Джека» во время церемоний награждения были олимпийские кольца. И нам не позволили принять участие в церемонии открытия. Конечно, это было неправильно, потому что спорт должен объединять мир. Должен быть позитивной силой, а не негативной. И он точно не должен быть затронут политикой. Но, к сожалению, политики во многих странах считают иначе. И так — по всему миру. Не только в России, Америке или Великобритании.

В 1980-м мы мало знали о том, что находится за «Железным занавесом». До этого я была лишь на соревнованиях в Восточном Берлине. Побывать в СССР, посмотреть, как там живут люди, может быть, с ними немного поговорить — это было интересно.

Из-за того, что соревнования по плаванию начинались с первого дня Олимпиады, мы заселились в Олимпийскую деревню довольно рано. Помню, как в свой первый день я видела огромное количество проезжающих мимо автобусов. Несколько часов я наблюдала, как дети, сидящие в этих автобусах, покидали Москву. Русские объяснили, что детей каждое лето увозят в лагеря за город. Мы не знали, верить ли этим объяснениям — не увозят ли они детей подальше от нас, от того, что в то время воплощало Запад. Осознавать, что в таком большом городе нельзя будет увидеть детских площадок с играющими на них детьми, было очень странно.

Я не могу сказать, что у меня было ощущение праздника. Для меня это были очень серьезные Олимпийские игры. Когда ты тренируешься десять лет подряд по шесть часов каждый день, очень сложно воспринимать соревнования как праздник. Тем более, на протяжении всей карьеры я была вынуждена бороться против представительниц Восточной Европы. В Москве же проходили очень «коммунистические» Игры — американцев не было, как не было и Западной Германии. Представительство «Железного занавеса» было подавляющим: в своем финале я была единственной спортсменкой не из коммунистической страны.

Моя соперница [Петра Шнайдер из ГДР], которая выиграла золото, позднее призналась в применении допинга. Я совсем не была удивлена. Мне это было очевидно уже тогда — ведь откуда ни возьмись появлялись спортсменки и соревновались на высочайшем международном уровне. При этом они выглядели, как мужчины, их голос звучал по-мужски. И в то время, как Восточная Германия была невероятно успешна в женских соревнованиях, в мужских они побеждали намного реже. Все мои медали были серебряные и бронзовые — я всегда финишировала следом за восточно-германскими спортсменками. Это было очень неприятно, и очень расстраивало, что Международный олимпийский комитет не делал ничего, [чтобы разобраться в проблеме]. Впрочем, они и сейчас ничего не делают для того, чтобы передать медали тем, кто их выиграл честным путем. У меня нет претензий к отдельным людям. Проблема не в людях, а в государственной системе.

Конечно, тот факт, что в Москве я проиграла спортсменке, которую подозревала в применении допинга, немного омрачил для меня церемонию вручения медалей. Но после допинг-контроля я увидела своего отца — и до сих пор помню этот момент. К сожалению, в Москву не смогла прилететь мама — у нас не хватило на это денег. Но то, что сразу после соревнований я смогла обнять отца, который принес столько жертв ради того, чтобы у меня все получилось… Это одно из моих самых теплых воспоминаний в жизни.

Москва мне показалась серым городом. Красивым, с безупречно чистым метро, но не слишком ярким. Я приехала из мира, где была масса рекламы, маркетинга и билбордов. Ничего похожего в Москве я не увидела. Впрочем, я приехала в СССР работать, у меня не было особо много времени на осмотр достопримечательностей — к сожалению. Помню, удалось дойти до Красной площади, но я там заступила за барьер — и солдат вынудил меня уйти. Обычно во время Игр у спортсменов есть возможность немного погулять после завершения выступлений, но не в тот раз — из-за политических проблем.

Марко Романо

Италия, серебряный призер Игр-1980 по фехтованию

В 1980-м я был врачом-интерном, и у меня уходило очень много сил на то, чтобы параллельно продолжать спортивную карьеру. Когда я узнал, что Италия может отказаться от участия в Олимпиаде, я почувствовал отчаяние. Я и так из-за каких-то подковерных игр пропустил Олимпиаду 1976 года в Монреале — в последний момент меня отцепили от команды, взяв спортсмена постарше. В 1980-м мне было почти 28 — совмещать работу врачом, которую я хотел делать хорошо, и спорт дальше было бы невозможно. Так что именно Москва была моим последним шансом принять участие в Олимпийских играх.

За месяц до Олимпиады мы были на сборах недалеко от Неаполя. Наш тренер выступал за бойкот. Это было 40 лет назад, а я до сих пор отчетливо помню ужин, на котором мы спорили. Я говорил тренеру: «Как ты можешь настаивать, подталкивать итальянскую федерацию фехтования к бойкоту? Ты должен подумать о своих спортсменах. Мы просто хотим принять участие в Олимпиаде! Мы ведь можем там выиграть медаль! Нам безразлична политика, мы не хотим быть „красными“, „черными“, „зелеными“, „желтыми“. Какое нам дело до Афганистана, до того, прав Советский Союз или нет? Ведь по этой логике мы должны бойкотировать и США, ведь сколько людей они во Вьетнаме убили».

Тренер мне толком ничего не ответил — только то, что «коммунисты должны быть наказаны за Афганистан». Он вообще меня не очень любил, если честно, и был одним из тех, из-за кого я не поехал на Игры в Монреаль. К счастью, в этот раз решение принимал не он, а президент итальянского олимпийского комитета, итальянское правительство. Они понимали, что спортсмены хотят принять участие в Олимпиаде. Правда, те, кто был связан с карабинерами — итальянскими военными — и полицией поехать так и не смогли. В нашей команде пришлось заменить одного спортсмена. Меня отпустили без проблем. Начальник [руководитель интернатуры] сказал: «Передавай привет Брежневу».

Хотя Италия решила принять участие в Олимпиаде, но выступали спортсмены под олимпийским флагом. На церемонии открытия мы также не были. Приехали в Москву за 4-5 дней до начала соревнований и не прекращали тренироваться. Погулять по городу удалось совсем немного. Если честно, в нашей команде было два или три человека, которые придерживались, я бы сказал, фашистских взглядов. Я же был скорее левым и хотел увидеть мавзолей. В итоге все-таки удалось уговорить команду. Но на Красной площади было очень много людей, и полиция не хотела нас пускать без очереди. Мы сказали, что спортсмены, что приехали соревноваться — после этого нас пропустили, и так я увидел несчастного Ленина.

На следующий день после завершения соревнований мы сразу уехали в Италию. Встретили дома нас очень хорошо. Был прием у мэра Неаполя. Затем с призерами Игр встречался президент, Сандро Пертини — вероятно, мой самый любимый президент Италии. Нам вручили ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой». В Италии люди любят спорт. И к нам относились как и к победителям других Олимпиад — Мюнхена, Монреаля, Лос-Анджелеса. При этом московскую Олимпиаду освещали в прессе и на телевидении все-таки намного скромнее, чем другие Игры.

Сейчас в моем кабинете в университете диплом об участии в Олимпиаде висит на почетном месте. Я очень горжусь, что мне удалось выступить в Москве. Это одна из лучших вещей, которые случались со мной в жизни. Если бы Италия бойкотировала Игры, это была бы одна из худших вещей. Действительно катастрофа.

Хью Расселл

Ирландия, бронзовый призер Игр-1980 по боксу

Конечно, всегда приятно видеть свой флаг, слышать гимн. Но когда такой возможности нет, спортсмен все равно предпочтет поехать на самое крупное в мире соревнование — даже при иных обстоятельствах.

Ирландию в Москве представляло совсем немного спортсменов — но не из-за политики. В целом количество олимпийцев от Ирландии традиционно небольшое. В этом плане было скорее решено, что спорт и политика смешиваться не должны. Правительство страны предпочло оставить финальное решение на усмотрение спортивных управляющих организаций. И хотя мы все равно выступали под олимпийским флагом, но я принял участие и в церемонии открытия, и в церемонии закрытия.

Спортсмены не выбирают страны, в которых проводятся соревнования. Коммунистическая ли это страна или демократическая, это решают совсем не те, кто приезжает соревноваться. Российское правительство взяло на себя обязательства провести самое большое шоу на земле, несмотря на то, что попасть иностранному гражданину до этого в страну было очень непросто. Они это сделали.

Я родился и до сих пор живу в Белфасте. Это Северная Ирландия, часть Великобритании. Но за бокс у нас отвечает «общеирландская» организация. Тоже самое с регби, с гольфом — именно поэтому на Олимпиаде я представлял не Великобританию, а Ирландию. Я тогда был еще совсем пацаном и не понимал, наверное, насколько здорово то, чего я смог достичь. Но сейчас, конечно, понимаю, насколько это здорово — то, что мне удалось тогда приехать в Москву. До сих пор, хотя прошло уже 40 лет, отчетливо помню эту поездку.

Когда мы ехали, думали, что СССР — очень темное, серое, скучное место. Но оказалось, что все иначе. Конечно, мы видели — не могу сказать, что «фальшивую» Россию, но явно лишь нужную организаторам часть ее. Почти все, что мне удалось увидеть, находилось либо внутри Олимпийской деревни, либо внутри спортивного комплекса, где мы выступали. Но все равно мои воспоминания, связанные с теми Играми, только самые положительные. Олимпиада была очень хорошо организована, все были очень дружелюбны. Было и много секьюрити — больше, чем на других Играх, но это вполне можно понять.

Вокруг олимпийской деревни крутились люди, желающие обменять российские рубли на американские доллары. Сразу после приезда мы поменяли у них деньги. Но так как я почти все время проводил в Олимпийской деревне, возможностей потратить рубли особых не было — там все было бесплатным. В итоге в один из последних дней я купил камеру «Зенит». Я всегда очень хотел камеру, но так как я из рабочей семьи, с очень скромным бэкграундом, особых денег у нас не водилось. Бокс позволил мне увидеть мир, побывать во многих странах и городах. Но возможности заснять эти города не было. Впоследствии именно фотография стала моей профессией. И потом я долго жалел, что камера у меня появилась только после окончания соревнований — у меня так и нет фотографии, на которой запечатлено, как я получаю свою олимпийскую медаль.

В 1980-х ситуация в Белфасте была непростая, люди много протестовали. Когда мои поединки начинались, протесты прекращались. Люди шли смотреть бокс. Когда поединки заканчивались, все возвращались к тому, что делали — к бросанию камней и всему остальному. Во всяком случае так мне рассказывали, сам я, конечно, не видел.

Когда я вернулся, то почувствовал, что люди действительно ценят то, что мне удалось достичь в Москве. В истории Ирландии спортсменов, выигрывавших награды на Играх, немного. Поэтому, даже несмотря на то, что я выступал под флагом с кольцами, несмотря на то, что мы не получили «благословение» на участие от правительства, все равно меня встречали с почетом. В том числе я получил приглашение от президента Ирландии. Не могу сказать, что я чувствовал себя прямо героем, но я однозначно гордился тем, что мне удалось выиграть медаль. И, конечно, если бы правительство Ирландии решило, что спортсмены ехать не должны, ничего бы этого не было.