Рыцарь, священник, ворон Антон Долин — памяти актера Макса фон Сюдова

Во Франции в возрасте 90 лет скончался Макс фон Сюдов. Великого актера, которого считают своим как поклонники интеллектуального кино 1960-х годов, так и фанаты «Игры престолов», вспоминает кинокритик Антон Долин.

Обычно, когда умирают любимые артисты, мы не жалеем для них эпитетов. Каждый, кто был нам небезразличен, оказывается выдающимся, а то и великим — объективной шкалы для таких оценок не существует. С Максом фон Сюдовым все сложнее. Он был небезразличен миллионам людей на протяжении примерно шестидесяти лет, и для него любых эпитетов будет мало. Людей, сопоставимых с ним по значению, мировой кинематограф за всю свою историю знал немного — может, наберется десяток имен, а может, и нет. Не скажешь даже «ушла эпоха»: уж слишком многим эпохам он успел принадлежать в своих 120 ролях.

Для того, чтобы осознать важность Макса фон Сюдова для кино, достаточно вспомнить его 11 ролей в картинах Ингмара Бергмана. Практически все — главные, некоторые из них (как минимум, в «Лице» и «Часе волка») автопортреты режиссера. Бергман начал снимать кино и даже получил известность до того, как познакомился с фон Сюдовым. У того тоже была предыстория — молодой актер успел сыграть у учителя Бергмана, режиссера Альфа Шеберга, в победившей в Каннах «Фрекен Юлии» (пройдет 35 лет, и ему достанется роль самого Августа Стриндберга, автора легендарной пьесы). Однако звездный час для обоих настал одновременно: в 1957-м почти одновременно вышли «Седьмая печать» и «Земляничная поляна», до сих пор причисляемые к бергмановским шедеврам. Роль рыцаря Антониуса Блока в первой из этих картин (он снимался в обеих) сделала актеру имя. Будто скульптурные черты лица и высокая нескладная фигура, напоминающая средневековую деревянную статую, его глубокий негромкий голос и пронзительный взгляд, который он не отводил даже перед лицом самой Смерти, предлагая ей партию в шахматы, навсегда запомнились зрителям.

Невзирая на выразительную внешность, Сюдов у Бергмана всегда был разным, его работы никогда не сводились к типажам. Непроницаемый гипнотизер и маг Фоглер в «Лице», убитый горем отец-мститель в «Девичьем источнике», сломленный и неуверенный в себе муж в «Сквозь тусклое стекло», музыкант-оппортунист в «Стыде», раздираемый внутренними демонами художник в «Часе волка». Череды этих ролей было бы вполне достаточно для биографии.

До сих пор кажется трагедией распад тандема — когда Сюдова, благодаря популярности бергмановских картин, все чаще стали приглашать сниматься в США, и постепенно наступило взаимное охлаждение. Последним стало «Прикосновение» — фильм (кстати, снятый по-английски), который сам Бергман считал трагической неудачей. Режиссер после этого звал Сюдова в свою последнюю, по замыслу, картину — тот должен был сыграть садиста-епископа в «Фанни и Александре», но не сложилось.

Напрашивается противопоставление «раннего Макса фон Сюдова» — когда он был любимцем Бергмана и едва не сыграл у него роль Иисуса Христа, — и позднего, голливудского, который начался со все того же Христа: в аляповатой, но переполненной звездами «Величайшей из когда-либо рассказанных историй» Джорджа Стивенса. В самом деле, артист будто нарочно искал выразительные характерные роли в сугубо жанровом кино. Широким массам он таким и запомнился. В шпионском «Меморандуме Квиллера» Майкла Андерсона (между прочим, по сценарию Гарольда Пинтера) Сюдов сыграл сочную роль главаря банды неонацистов по прозвищу «Октябрь». Полковника Коснова — в китчевом «Письме из Кремля» Джона Хьюстона. Киллера Жубера — в эффектных «Трех днях Кондора» Сидни Поллака.

И как забыть злодея всех злодеев — главу организации «СПЕКТР» Эрнста Ставро Блофельда из «Никогда не говори „никогда“» — одного из самых запоминающихся фильмов об агенте 007? Вообще его зловещая европейская внешность была хороша для плоских и пугающих персонажей времен Холодной войны. А ведь были еще и монументальные образы, не имевшие никакого отношения к современности — Минг Безжалостный в «Флэше Гордоне», король Озрик в «Конане-варваре», судья Фарго в «Судье Дредде».

С высоты своего положения игнорируя воображаемый разлом между «высоким» и «низким» жанром, между искусством и развлечением, Макс фон Сюдов параллельно снимался и у лучших режиссеров мира — причем иногда в их лучших фильмах. Роль, возможно, принесшая ему наибольшую известность, — отец Меррин в «Изгоняющем дьявола» Уильяма Фридкина, ключевом шедевре «Нового Голливуда», который до сих пор стабильно включают в списки самых страшных хорроров за всю историю. «Бегство к победе» — из числа блестящих картин вышеупомянутого Хьюстона. «Дуэт для солиста» — не самая прославленная, но тонкая драма Андрея Кончаловского. «Дюна» — проклятая самим автором, но неизменно завораживающая фантастическая сага Дэвида Линча. «Ханна и ее сестры» — одна из самых оригинальных и глубоких картин Вуди Аллена, который, как известно, именно Бергмана считал для себя эталоном. Были в списке тех, кто считал для себя важным поработать с Максом фон Сюдовым, и Ридли Скотт, Мартин Скорсезе, Стивен Спилберг — а также, не в последнюю очередь, Ларс фон Триер, позвавший актера читать текст от автора в «Европе». Это был голос гипнотизера, вводивший героя — и заодно, зрителя — в состояние транса.

При этом даже перестав работать с Бергманом, Макс фон Сюдов оставался посланником шведского и — шире — скандинавского кинематографа. В начале 1970-х зрители Европы и Америки упивались эпической дилогией Яна Труэля «Эмигранты» и «Поселенцы», которая была бы неосуществимой без актерского подвига Сюдова. А в 1980-х и 1990-х он сыграл в двух картинах Билле Аугуста, каждая из которых была удостоена каннской «Золотой пальмовой ветви» — «Пелле-завоеватель» (роль в ней была у него любимой) и «Благие намерения», по автобиографической прозе того же Бергмана.

Кроме Христа и Стриндберга, Макс фон Сюдов успел сыграть Нижинского и Фрейда, апостола Петра и Сатану, Нансена и Гамсуна, царя Давида и Юджина ОʼНила. Особенная связь у него была с Россией — от профессоров Серебрякова в «Дяде Ване» и Преображенского в «Собачьем сердце» до Александра Бухановского в «Гражданине Икс» (о Чикатило) и адмирала Петренко в недавнем «Курске», ставшего его последней ролью.

Зрители нового поколения запомнят его благородным стариком, отказавшимся выдать секрет джедаев Первому Ордену в седьмом эпизоде «Звездных войн», и, конечно, Трехглазым Вороном из «Игры престолов», о котором мы твердо знали: он продолжит жить и после смерти.