«Афган. Человек (не) вернулся с войны». Новый фильм Катерины Гордеевой — с комментариями автора. Премьера на «Медузе»

В январе 1989 года советская армия провела свою последнюю боевую операцию в Афганистане и приступила к окончательному выводу войск из этой страны. Официально уход из Афганистана войска СССР завершили в середине февраля. За десять лет войны в ней погибли более 15 тысяч советских военнослужащих. «Медуза» представляет фильм журналистки Катерины Гордеевой «Афган. Человек (не) вернулся с войны». Это история о тех, кто сумел выжить, но так и не смог прекратить воевать — теперь уже в своей собственной стране.

Катерина Гордеева, автор фильма

Мой фильм называется «Афган. Человек (не) вернулся с войны». Эти скобки в названии — они довольно принципиальные. Потому что я до конца не понимаю про своих героев — психологически они все-таки вернулись с войны или нет.

Кажется, что, когда ты прошел войну, у тебя есть некоторое моральное право говорить о том, что такое справедливость и как правильно жить другим. Но в случае с Афганской войной это право оказалось практически ничем не подкреплено — потому что в массовом сознании никакой войны не было. Есть довольно много историй о том, как молодые ребята шли в наградах, а старые бабушки говорили: «Как тебе не стыдно, ты где медаль украл?» Потому что в общественном сознании война — это Великая Отечественная. А Афганистан — это первая большая война в мирное время, про которую современники и ровесники тех ребят вообще ничего не знали. Сначала про нее врали, что это какой-то интернациональный долг, что мы помогаем мирному населению сажать капусту, а то они сами не могут. Потом, когда про войну рассказали, то начали говорить какие-то непонятные, сложные конструкции про «Першинги», которые Америка где-то разместит, про наши южные горизонты… А на самом деле Советский Союз участвовал в войне в Афганистане на стороне одной из группировок, причем одной из группировок внутри одной партии. И вот за это погибло 15 051 человек.

В фильме я рассказываю подробно одну из историй, которая случилась в Екатеринбурге. Я выбрала ее, потому что очень люблю роман Алексея Иванова «Ненастье». Когда я читала этот роман, я была уверена, что Иванов эту историю выдумал. А она оказалась настоящей, и меня это потрясло. Это история о том, что молодые ребята пошли на Афганскую войну, вернулись с нее, а тут уже вообще все по-другому: первые бандиты, кооперативы, Советскому Союзу остается жить два года, то есть на дворе 1989 год. И как во всем этом существовать человеку, который еще вчера собирал кишки своего товарища руками в плащ-палатку, не ясно.

Сначала Родина им вообще ничего не дала, никаких льгот. А потом Родина сделала довольно странную штуку. Она дала им льготы не деньгами, садиками и реабилитациями, а акцизами — то есть у афганцев был льготный тариф на торговлю табаком, алкоголем, редкоземельными металлами и автомобилями-иномарками. Это дар данайцев: государство фактически подтолкнуло их в эту криминальную среду, потому что коммерсант, который хотел торговать с большой выгодой, шел к афганцу и говорил: «Чувак, давай на тебя зарегистрируем мою фирму, а я буду торговать тем, тем и тем». Во-вторых, понятно, что афганцы были людьми подготовленными, хорошо умели обращаться с оружием и не очень хорошо умели жить в мирной жизни. И эти два фактора привели во многом к тому, о чем я рассказываю в фильме.

Я рассказываю историю екатеринбуржца Владимира Лебедева — человека, судя по всему, недюжинного характера, храбрости, безрассудства и такого в определенной степени авантюризма, который прошел Афганистан.

Сперва афганцы по возвращении качались в качалках и как-то пытались реализовать посттравматический синдром. Потом их стали привлекать для охраны разных объектов — то есть они стали «крышевать». Афганская группировка в Екатеринбурге была довольно мощной — наряду с «синими» и «уралмашевскими». Кроме того, афганцы были в каждой из этих группировок: естественно, их это все привлекало.

И вот в 1989 году был создан первый в России свердловский союз ветеранов Афганистана, который возглавил этот Лебедев, — и они превратились в некую силу. Они стали бороться за что-то свое: свои заработанные — довольно большие — деньги тратили на поддержку товарищей, на семьи военнослужащих, бывших афганцев, у которых денег не было; они организовали два магазина в Екатеринбурге, где торговали продуктами по льготным ценам. Один называется «Дукан» — это по-афгански магазин. Другой — «Саланг», это стратегически очень важный перевал в Афганистане. В то время сгущенка на черном рынке стоила, условно говоря, 120 рублей, в магазине — 70 рублей, а в «Дукане» она стоила 1 рубль и 30 копеек. Там могли отовариваться только семьи бывших афганцев.

А в 1992 году этим афганцам пообещали бесплатно дать квартиры на окраине Екатеринбурга. Их обманули: квартиры стали продавать по коммерческим ценам, как бы тайком от них. И тогда они собрались в количестве 700 человек и захватили эти дома. Они просто пришли — это были уже достроенные, но без внутренней отделки квартиры — и остались там сидеть. На борьбу с ними пытались поднять местный, екатеринбургский ОМОН, но он не пошел, потому что среди ОМОНа тоже было много бывших афганцев. На борьбу с ними пытались пустить соседний тюменский ОМОН — они тоже не пошли, потому что там было огромное количество афганцев. Та же история повторилась с московским и рижским ОМОНом.

У афганцев была продуманная оборона, они сидели там полтора месяца. И город сдался. Я считаю, что в новейшей истории России это вообще первый прецедент, когда люди отжали что-то, что принадлежало им по праву, объединившись для этого. Афганцы до сих пор живут в этих квартирах. Фигура Лебедева в этой истории была ключевой. Екатеринбуржцы и сейчас говорят, что это произошло благодаря ему, что он был единственным человеком, который был способен объединить такое количество этих людей.

Но что было дальше? Отжав эти дома, люди оказались очень опасными для власти. Лебедева сразу же «заказали»: к нему в офис пришли с облавой, подкинули наркотики, обвинили в изнасиловании и посадили в тюрьму. Из тюрьмы он пытался стать депутатом, баллотировался. И все, с кем я разговаривала, подтверждают, что он бы им стал: у него была сумасшедшая популярность.

Еще один герой моего фильма — афганец Виктор Касинцев. Он пришел к власти в союзе афганцев чуть позже и уже не был таким человеком-подвигом и человеком-безрассудством. Он был большим политиком, стал владельцем рынка, ресторанов, подпольных казино — у него был огромный бизнес. Этот Виктор оказался человеком нового времени, он уже договаривался с политиками и чиновниками, а Лебедев остался в 1990-х. Всего два года, которые Лебедев просидел в тюрьме, оказались ужасно важным, драматически важным временем для страны.

В итоге погибнут оба. И оба будут расстреляны на глазах у семей.

А те, кто выжили, пошли на другую войну: начались локальные конфликты в Советском Союзе и очень многие из афганцев в них участвовали. У нас есть герой, который участвовал в войне в Сирии, на Донбассе после Афгана. И когда я их спрашивала, какое самое счастливое время в их жизни, они отвечали: «Афганистан». Как самым счастливым временем в твоей жизни может быть война? Герой фильма, прославленный военачальник Афганской войны Леонид Хабаров, в итоге ответил и на этот вопрос: «А потому что другого счастливого времени не было». Им никто ни за что не сказал спасибо.

У них есть большой спортивный клуб, который называется «Клуб военно-патриотического воспитания молодежи», у них налажена система помощи своим, они заботятся о семьях, делают для семей своих погибших товарищей гораздо больше, чем государство. Но эта система какая-то самоуничтожающаяся. Почти у всех афганцев есть сыновья, и они учатся в военных училищах. Например, у Хабарова двое сыновей прошли Чечню, один из них потерял на этой войне ногу. Я спрашиваю: «Как же так? Вы же знаете, что такое война, почему вы своих сыновей туда отпустили?» А они отвечают: «Ну кто-то же должен Родину защищать». Я говорю: «А есть хотя бы маленькая вероятность того, что вас обманули, что это не является защитой Родины? Ведь это смерть на войне, в которой Россия не участвует». И они говорят: «Да, есть вероятность того, что нас обманули, но проще об этом не думать и просто выполнять приказ».

Эта психологическая драматургия представляется ужасно интересной: попытаться разгадать загадку, почему у них так устроен мозг, что произошло — потому что их очень много, их гораздо больше, чем можно себе представить. Почему человек, который воюет, не может остановиться? Это огромная трагедия, не понятая, не постигнутая, не осознанная нами. Об этом нужно говорить, размышлять — и тогда мы что-то, может быть, сделаем для того, чтобы уже наши сыновья могли не идти на любую войну, развязанную государством не в наших интересах.

Люди, которых мы снимали, сами солдаты — они вообще ни в чем не виноваты. Я безмерно уважаю их и очень трепетно отношусь к памяти и к боли, которую они пережили. Что не отменяет преступлений страны, отправившей 18-летних пацанов на войну, на которой не было врага, у которой не было смысла.