Перейти к материалам
истории

#ЯПсих в большом городе. В Берлине сняли реалити-сериал о жизни людей с психическими расстройствами

Источник: Meduza

В сентябре русскоязычный телеканал в Германии OstWest запустил реалити-сериал #ЯПсих. Его героями стали жители Берлина, у которых диагностировали психические расстройства: посттравматический синдром, хроническую депрессию, булимию и пограничное расстройство личности. Часть контента для проекта герои — Али Феруз, Динара Расулева, Александр Дельфинов и Вика Кравцова — снимали самостоятельно. В сериале они рассказывают о своей жизни, диагнозах и самочувствии. Героев и авторов на протяжении проекта консультировала психотерапевт Майя Кобер. «Медуза» поговорила с режиссером сериала и автором идеи Любовью Камыриной. 

— У сериала два автора идеи — вы и главный редактор телеканала Мария Макеева. Сначала появилась концепция проекта, а потом уже искали под нее героев? Или придумали формат под конкретных людей? 

— Сначала была идея. Она у нас возникла прошлой осенью тире зимой. Это все в воздухе витало и материализовалось в нашем с Машей разговоре дождливым вечером, когда мы обе оказались в Берлине, по сути, в эмиграции.

Фейсбук Али Феруза

— Мне кажется, что под такую идею сложно найти героев. Люди же не ходят по улицам и не говорят «у меня пограничное расстройство личности» или что-то такое.

— Лично у меня не было даже сомнений, что герои найдутся. Почему? По одной простой причине: мы не в Москве, не в Саратове, не в Петербурге, не во Владивостоке, не в Новосибирске, не в Калуге…

Мы находимся в очень странной и интересной ситуации. Оказавшись здесь, в Берлине, я стала слышать слова «депрессия», «биполярное расстройство», «пограничное расстройство». Об этом здесь говорят. Это принято, это нормально. Я сначала думала, что, возможно, это особенности эмигрантской среды — «ах, депрессия, депрессия». Нет! Совершенно нет. Это особенности европейской, может быть, во многом берлинской среды, потому что город сам психованный, в хорошем смысле. Берлин — город-псих, конечно. Он смешной, безумный, разный. Возможно, это особенности именно Берлина как центра Европы. Сюда съезжаются разные люди. Здесь можно встретить тех, кто может говорить о себе свободно. Это не дежурный разговор: «Как ты? — Я в порядке». Если уж разговор заводится о чем-то, то уж точно мы не будем терять время, мы будем говорить о чем-то важном. Это немецкая среда тоже, в каком-то более глубоком разговоре немцы об этом говорят.

— В сериале у вас работает консультант-психотерапевт Майя Кобер. Сложно найти русскоязычного специалиста в Берлине? 

— Это правда сложно. Майя — специалист дипломированный, у нее практика десять лет. Подтвердить свое образование, корочку, привезенную откуда-то из Москвы, Тбилиси, откуда угодно с постсоветского пространства, и стать дипломированным психотерапевтом в Германии — это целая история, это минимум лет десять нужно потратить. Майя — один из тех редких специалистов, которая в свои 37 лет получила образование за пределами Германии и подтвердила квалификацию здесь. Это действительно большая редкость. Есть специалисты, у них есть кабинеты, они практикуют, но у них нет официального разрешения называть себя психотерапевтами. 

#ЯПсих: реалити-сериал о людях с психическими заболеваниями | Анонс
OstWest

— То есть вам нужен был не просто русскоязычный врач, но и врач с лицензией психотерапевта?

— В российской реальности многим эти корочки не нужны, в немецкой реальности должно быть право говорить людям: «Я — психотерапевт». У Майи это право есть. Она практикует, у нее больше пациентов-немцев, а еще она преподает в Потсдамском университете.

Мы рассматриваем разную судьбу сериала: эфирную, прокатную. Если это будут английские субтитры, мы должны себе отдавать отчет в том, что у нас в съемках участвовал подтвержденный специалист, что это не тетенька или дяденька, которые открыли клинику за углом. Наши герои должны были перед началом проконсультироваться со своими врачами, у кого они есть, или с нашей Майей и получить официальное разрешение на съемки в таком проекте, потому что это рискованно.

— Александр, Али, Динара и Вика часть контента для проекта снимали сами, на смартфоны. Это чем-то напоминает проект «Реальность», где съемки велись от первого лица. Понятно, что зритель видит только небольшую часть. А сколько часов съемок пришлось отсматривать психотерапевту-консультанту и вам?

— Я знаю про «Реальность», но наши герои снимали не столько события, не столько «я пошла, я пришла», сколько показывали нам свои внутренности, они выворачивались наизнанку. В этой изнанке и был смысл, потому что я могу сколь угодно долго расслаблять героя, проживать с ним что-то, какое-то время находиться, но я так все равно не расслаблю человека, как когда он сам сидит перед камерой. Они записывали много дублей, кто-то поначалу стеснялся. Разное было. Объем колоссальный, мы, конечно, выбирали. Где-то человек ошибался, где-то явно не слышно, много было технического брака. Я не могу сказать точно, сколько часов именно селфвидео. Можно сказать, в общей сложности, наверное, было отсмотрено около 250 часов.

— Вышло уже семь серий, чего ждать в финале? 

— Восьмая серия будет решена в другом формате — они все встретятся. Она выйдет 22 октября. Это будет послесловие. Мы расскажем, «как герои провели лето».

Мы снимали два месяца — это апрель, май, без выходных для съемочной группы, то есть мы как скорая помощь были готовы выехать в пять утра или в полночь.

— Бывало такое?

— Да, бывало. Разные бывали ситуации. Конечно, герои нас жалели и старались уж совсем ночью снимать себя сами. Но куда-то приходилось и в час ночи выезжать, рано утром лететь в Бонн к Саше, потому что он живет в Бонне и в Берлине, и мы должны были летать туда-сюда, чтобы видеть его разным.

Значит, апрель-май — съемки. Собственно, все это было одновременно: и сценарий, и монтажи. Дальше мы героев отпустили на каникулы, на три месяца. Апрель-май, я уж не буду говорить грубо, что это весеннее обострение и мы этим воспользовались, — нет. Честно говоря, я подумала об этом уже потом, но когда мы снимали, мне не приходило это в голову. Так или иначе, два весенних месяца, потом мы ушли на каникулы, потому что этот люфт очень нужен с точки зрения режиссуры, повествования для зрителей и для участников.

Мы сказали героям: на три месяца мы оставляем вас в покое, отпускаем, давайте вернемся в сентябре и вы расскажете, как вы провели это лето. Какие цели у вас были в конце мая, по итогам двух месяцев съемок вы как-то изменились и решили, что за лето сделаете то-то, то-то, то-то. Получилось или нет? Или, может, поменялись цели в процессе их достижения?

— Когда герои уходили на каникулы, получается, они с Майей не общались?

— В конце мая были четыре финальные встречи с каждым. Герои говорили психотерапевту о своих целях, задачах, чаяниях, радостях и печалях. Она, соответственно, как-то их настраивала на это лето.

— Давала им домашнее задание?

— Просто сказать «все, ребят, до свидания» было уже невозможно. Мы все, по сути, стали родственниками. И я не могла вот так. Все, воспользовались ситуацией, называется. Нет, конечно! Безусловно, были разные моменты. Я понимала, что кто-то может уйти из проекта, потому что серьезно лечится.

— В первой серии Александр Дельфинов говорит, что участием в проекте хочет показать, как он и другие люди живут со схожими диагнозами. Саша произносит фразу о том, что часто они вредят самим себе, а не кому-то другому. Как вам кажется, героям удалось показать, что они обычные люди, как-то дестигматизировать эту тему? Хоть в Берлине нормально об этом говорить, все равно герои упоминают о стигматизации психических заболеваний.

— Сейчас объясню. С одной стороны, в Берлине нормально говорить вслух слово «депрессия», оно звучит. Но, с другой стороны, неважно кому, даже русским, даже немцам — другая реальность, мне кажется, они свободнее — сложно признаться в этом самим себе. Момент признания «я болен, мне надо пойти к врачу» — это очень тяжело, как выяснилось. Или «да, я признаю, у меня кризис, надо повышать дозу антидепрессантов» — тоже очень тяжело признать это. Поэтому название сериала у нас, собственно, довольно провокативное.

«#ЯПсих». 1 серия
OstWest

— Хайпожорское…

— Мы не считаем, что они психи. Я — псих. Он не псих, конечно. Ну хорошо, давайте назовем так: сериал о депрессии, биполярном расстройстве, — и нас никто не будет обвинять ни в хайпожорстве, ни в чем. Очень много просмотров, я думаю, будет у сериала с таким названием, да? Это название в пику, и мы, собственно, с этим названием спорили. Наша цель: ругаться, конфликтовать с этим названием, показывать их нормальными на самом деле и говорить, что такое есть норма, что они наносят больше вреда себе, боясь в чем-то себе признаться. Да, разные ситуации бывали, и близким тоже.

Здесь очень важно отметить, что название для нас — это не знамя и не значок на груди, и не мерчандайзинг. Это как раз тот самый мой внутренний конфликт, конфликт Маши Макеевой, конечно, с внешним миром. Конечно, не псих. В английском варианте, если состоится, то это будет Iʼm crazy. Это уже звучит легче, чем на русском.

— Я посмотрела комментарии на YouTube к сериям, которые вышли. Они довольно лояльные, даже добрые, что в русскоязычном YouTube бывает редко. С выходом сериала герои столкнулись с какой-то, может быть, негативной реакцией? 

— Герои — это тоже авторы этого сериала. Мне кажется, зритель это увидел. Пока три серии выложены, ничего страшного не было вообще, хотя мы готовились и ждали, что сейчас начнется. Саша Дельфинов первый сказал: «Ну все, я готов, я на низком старте отбиваться от хейтеров, я вообще ко всему готов». Мы больше переживали за Али, потому что у него посттравматический синдром, ему сложнее. Я ему даже неоднократно говорила: «Не читай комменты». И за девочек больше переживала. Нет, как ни странно! Я проверяю постоянно. На странице в Facebook у меня лично есть модераторская функция.

— Будете банить?

— Да, какой-то ужас надо будет удалять. А как? Хотя у наших острополитических программ, сюжетов, репортажей есть очень жесткие комментарии, оскорбительные, когда речь идет об отношениях России и Украины, левых и правых, «Альтернативе для Германии», там масса всего, нескончаемый поток, не буду говорить чего, все понимают. Но здесь — нет.

Потому что каждый человек — может быть, не каждый, но мне кажется, что каждый — себя все-таки в героях узнает, а себе ж ты не будешь говорить: что ж ты за м-м-м! Там уровень эмпатии получился именно благодаря видео, где герои сами себя снимают. Каждый видит тут симптом, тут признак: ой, и у меня, ой, а я так же, ой, у меня тоже были потери, ой, а я рассталась или расстался с кем-то — может быть, я псих? Эта эмпатия стала для нас дамбой от хейтеров. Это мои рассуждения. Я действительно ждала ушата всего разного, ароматного.

— Ваш сериал уже попал в конкурсную программу «Артдокфеста». Думаете об участии в европейских документальных фестивалях?

— У нас есть выходы на европейских партнеров. Думаю, что получится, но пока боюсь загадывать. 

Кирилл Тихонов