Страна Лимония Как жители ЛНР пытаются получить российское гражданство — в Луганске и Ростовской области. Репортаж Кристины Сафоновой

С 24 апреля жители самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик могут получить российское гражданство в упрощенном порядке. 1 мая такая возможность появилась и у граждан Украины, имеющих разрешение на проживание в РФ. Центры выдачи российских паспортов для жителей ДНР и ЛНР уже открылись в Ростовской области. С начала мая к ним стекаются люди, желающие получить гражданство РФ, — несмотря на то что, в соответствии с процедурой, подавать заявления надо не там, а по месту жительства. Спецкор «Медузы» Кристина Сафонова отправилась в Ростовскую область и Луганск, чтобы выяснить, как жители Донбасса становятся россиянами и зачем им это нужно.

Указ есть, а срока — нет

— Куда за паспортами? Получить гражданство? — пожилой мужчина останавливает в коридоре сотрудницу отдела по вопросам миграции МВД Новошахтинска, города в Ростовской области.

— [Идите] по месту регистрации, в республике своей.

— А передали, что в Новошахтинске! — нервничает мужчина. Чтобы смотреть собеседнице в глаза, ему приходится слегка запрокидывать голову.

— В Новошахтинске открылся пункт [выдачи паспортов жителям ЛНР], а прием документов идет по месту регистрации. Ответственное лицо привозит сюда документы — на вашей территории забирают.

— А если мы тута? Здесь был начальник, сказал — приходить.

— Мы документы не принимаем. Вот [начальник] в первом кабинете, ожидайте, — говорит уставшая от спора сотрудница и скрывается за одной из дверей.

Центр выдачи российских паспортов жителям самопровозглашенной Луганской народной республики открылся 29 апреля на окраине российского Новошахтинска, в поселке Новая Соколовка. Под него отвели несколько помещений недавно обновленного здания Дома культуры, его также называют клубом, — по сообщениям местных СМИ, ремонта здесь ждали 46 лет. Позади клуба — недостроенный дом; напротив, через дорогу — пожарная часть: девиз над входом «Предотвращение. Спасение. Помощь» практически стерся — осталось только «Спасение».

Клуб огорожен забором, на территорию никого не пропускают. «Режимный объект», — уточняют полицейские, которые дежурят возле служебной машины неподалеку. Полицейские говорят, что, хотя центр закрыт для посетителей, к нему каждый день приходят люди (утром 8 мая, когда корреспондент «Медузы» была у центра, никого не было). Консультируют их через забор.

«Граждане спрашивают, почему здесь не принимаем, интересуются о сроках, — говорит Анатолий Игнатенко, старший сотрудник отдела по вопросам миграции. — Указ президента — есть, а срока — нет». По словам Игнатенко, по идее все желающие должны в итоге получить гражданство РФ, только подавать заявления надо не в центре выдачи паспортов, а в миграционном отделе МВД.

«Мы здесь как передающая сторона, — продолжает Анатолий Игнатенко, — нам представители, силовики [из ЛНР], привозят документы, мы их принимаем и передаем выше по инстанции, в главное управление по вопросам миграции в Ростов». Сколько уже было принято заявлений на получение российских паспортов, чиновник не говорит.

Неприемный день

Отдел по вопросам миграции МВД Новошахтинска — двухэтажное кирпичное здание с выгоревшей краской — находится на улице Советской Конституции, 9, в десяти километрах от клуба. Алексей Васильевич и Элеонора Михайловна (свои фамилии они просят не называть) приходят сюда не впервые. Разговор с сотрудницей не дает результатов, поэтому они остаются ждать начальника. Время от времени мужчина подходит к каждому кабинету, изучает приемные часы, иногда — дергает за ручки. Все двери заперты.

Алексею Васильевичу 82 года, Элеоноре Михайловне — 83. Оба родились в Новошахтинске, вместе учились в институте. Окончив учебу, женщина вышла замуж и вслед за супругом — «он горняк, его по распределению отправили» — уехала в город Макеевку Донецкой области, где после распада Советского Союза получила украинское гражданство. Когда муж умер, Элеонора Михайловна осталась одна — единственная дочь уехала в Запорожье. «Мы каждые пять лет встречались на Дону, бывшие студенты, — рассказывает Алексей Васильевич. — Как-то спрашиваю: „Где муж?“ — говорит: „Умер“. Моя [жена] тоже умерла. Давай!» С 2006 года они стали жить вместе: три месяца в российском Новошахтинске, три — в украинской Макеевке. А пять лет назад, когда в Донбассе началась война, Элеонора Михайловна перебралась в Россию — домой она возвращается на несколько дней раз в три месяца. Тогда же женщина задумалась о получении российского гражданства.

— Если мы распишемся, мне перестанет ДНР давать пенсию за [умершего] мужа, восемь тысяч рублей, — говорит Элеонора Михайловна. — В прошлом году я получила паспорт ДНР, но тогда [для получения российского гражданства] нужно было столько документов собирать. А тут по телевизору так красиво рассказывают: 400 человек уже из Луганской области документы привезли. Зачем? Если никто ничего не понимает.

— Сказали: никуда ехать не надо. Из ДНР приезжает уполномоченный, проверяет документы — и ждите три месяца. А тут бардак. Указ президента не выполняется, ни хрена нет, никто ничего не знает. Вот страна Лимония! — возмущается Алексей Васильевич.

72-летняя Нина Николаевна переехала к сестре в Новошахтинск четыре года назад из Зимогорья Луганской области. «Как раз там бомбят нас, линия фронта — рассказывает она. — Я чего уехала, потому что осталась совершенно одна, все поумирали. К тому же я инвалид второй группы, видите?» (Женщина показывает опухшее правое предплечье.) Получение российского вида на жительство заняло у Нины Николаевны два с половиной года, паспорта РФ она ждала не раньше чем через пять лет — но по новому указу может получить его уже через три месяца.

Как и другие украинцы, у которых есть разрешение на временное проживание или вид на жительство в России, она должна подать заявление по месту жительства, то есть в Новошахтинске. Но об этом Нина Николаевна не знает, поговорить с сотрудниками отдела ей не удается: они ссылаются на неприемный день, хотя на синей табличке у входа в здание написано обратное.

Какое-то время посетители пытаются найти ответы друг у друга: «Куда ехать? В Луганск, Донецк или Новую Соколовку? Какие документы брать?» — но путаются еще больше и в итоге уходят, чтобы вернуться в понедельник.

«Возвращение домой»

Новошахтинск находится недалеко от границы с ЛНР. Самый короткий маршрут отсюда до столицы непризнанной республики составляет 124 километра и ведет через КПП «Должанский» — но местные его не любят из-за плохой дороги и часто едут в объезд, через КПП «Изварино»: оттуда до Луганска можно добраться по трассе М-04.

В зависимости от количества машин, на пропускном пункте проводят от получаса до нескольких часов. Одно время, по словам частых путешественников, проехать можно было без очереди — для этого нужно было пожертвовать любую сумму «в поддержку ЛНР». Когда такая возможность исчезла, места в очереди начали продавать жители ближайших к границе республики поселков — многие из них приезжали в Россию, чтобы заправить машину по более выгодной цене. Теперь такой необходимости нет: цены на бензин и газ в России и ЛНР практически одинаковые. Чтобы не проводить часы на таможне, люди отслеживают количество машин во «ВКонтакте» — проезжающие пишут, сколько машин в очереди, чтобы другие могли при необходимости выбрать маршрут через другой КПП.

Еще в 2017 году по дороге от Изварино до Луганска можно было увидеть разрушенные дома и следы от снарядов в заборах. Сейчас свидетельств конфликта почти не осталось: автобусные остановки покрасили, дорогу и частные участки привели в порядок. О недавних военных событиях напоминает только огромный стенд с изображением грузовика гуманитарной помощи и надписью «Спасибо, Россия!» и расположенный на холме мемориальный комплекс защитникам Донбасса.

7 мая у мемориала проходит субботник: женщины в синих куртках подметают территорию и обрабатывают клумбы. 67-летняя Любовь Ткаченко рассказывает, что памятник построили на народные средства и уже третий год за ним ухаживает ее семейное предприятие — компания «Тонпак», которая занимается производством клипс для колбасных изделий.

Когда началась война, по словам Ткаченко, из супермаркетов пропали все продукты, на полках остались только салфетки. Аптеки тоже опустели, кассы не работали. «Я каждый раз плачу, когда идет гуманитарная помощь, — говорит она. — Только благодаря России у нас появились российские и белорусские продукты». Любовь Ткаченко добавляет, что за прошедшие пять лет жителям Донбасса «не на что обижаться» — и они очень благодарны. Агрессором Россию Ткаченко не считает, хотя признает, что в 2014 году ей было страшно: «Идешь, военные повсюду. Дочь попала под пули. Я под пулями ездила за хвойниками и рассадой. Стреляют, а мы сажаем — и смешно, и до слез. А что делать? Мы не прекращали работу на заводе и выжили».

Новость о том, что жители ЛНР смогут стать российскими гражданами, Любовь восприняла с радостью: «Конечно, этот шаг Путина очень греет нам душу. Мы уже пять лет живем в условиях неопределенности». Из-за того, что республика официально не признана, женщина была вынуждена отправить свою дочь к бабушке в Харьков — в украинской школе ей дадут действующий аттестат о среднем образовании. По той же причине Любовь и ее муж не могут получить в ЛНР загранпаспорта, хотя по работе им необходимо летать в Китай. Ехать за ними на Украину она не хочет, потому что боится «попасть на кого-то непорядочного».

Сейчас компания Ткаченко работает только с российскими банками: через Россию продукция идет в Казахстан и Киргизию. Женщина говорит, что по местным меркам у нее обеспеченная семья, но доходы не называет.

По данным министерства социальной политики ЛНР, в 2017 году среднемесячная зарплата в республике варьировалась от 4979 рублей до 7415 рублей (для работников учреждений социальной защиты населения и сферы здравоохранения соответственно). При этом в 2015-м Human Rights Watch сообщала о росте цен в Донбассе на товары первой необходимости в среднем на 50–60%.

С 2015 года в ЛНР и ДНР регулярно выплачивают пенсии: их начисляют по довоенным украинским нормативам, но в рублях. Любовь Ткаченко получает 3200 рублей. Но некоторым жителям Донбасса удается оформить две пенсии — для этого нужно получить временную регистрацию на территории Украины. «Я их не осуждаю, — говорит Ткаченко. — Что такое 2000 рублей, а после повышения — 3200? Это очень мало». 

Украинские власти заявили, что планируют лишать социальных выплат жителей ЛНР и ДНР, получивших российские паспорта.

По подсчетам экспертов, опрошенных The Bell, только на выплату пенсий новым гражданам Россия будет тратить не менее 100 миллиардов в год. Владимир Путин сказал, что эта сумма будет использована не за год, а за несколько предстоящих лет.

«Для меня [получение российского гражданства] — возвращение домой: у меня в России родители были, осталась сестра, — говорит Любовь. — Участия [в выборах президента Украины] мы не ждали, но, безусловно, очень переживаем. Нам бы очень хотелось, чтобы наладились отношения. У меня дочь на Украине, сваты. Мы перезваниваемся, понимаем друг друга. Между нами, между народом, никакой вражды нет. А вот что не может власть решить — другой вопрос».

«Одинаковая жизнь»

Ленинский отдел луганской милиции — не единственное отделение в городе, но днем 7 мая сюда пришли по меньшей мере сто луганчан. Несколько человек стоят у центрального входа, слева от которого висит мемориальная табличка Валерию Липницкому — милиционер участвовал в боях в рядах сепаратистов и погиб 20 января 2015 года. Остальные — их большинство — прячутся от солнца под высокими елями. Все хотят подать документы на паспорт ЛНР — без него получить российское гражданство невозможно.

«Паспорт можно было раньше получить (ЛНР выдает паспорта с 2015 года — прим. „Медузы“), но ждали до последнего момента», — говорит 18-летняя Катя Безкаравайная. Девушка пока с трудом верит, что сможет стать гражданкой России, — она занимается современными танцами и мечтает уехать в Петербург, где еще никогда не была. «Я люблю свой город, но здесь нет перспективы. Здесь я не смогу стать танцовщицей», — объясняет Катя. Ее одноклассники тоже хотят уехать из Луганска: одни на Украину, другие — в Россию. Для получения российского гражданства не требуется отказ от украинского, но Катя говорит, что оно ей не нужно: «Мне кажется, Россия лучше».

Перед подачей документов необходимо пройти процедуру дактилоскопирования — на нее самая большая и медленная очередь. «Сказали, что сегодня все успеют», — комментирует 45-летняя Елена. Она родилась и выросла в Луганске, в 2015 году переехала в Нижний Новгород, «надо было ребенка спасать». У женщины уже есть российское гражданство, в очереди она стоит вместо своих пожилых родителей: «Если бы они хотели переехать, то уже давно бы это сделали. Они здесь всю блокаду прожили, все обстрелы. Но с 2014 годом не сравнить, республика потихоньку восстанавливается: с продуктами все замечательно, какие-то пенсии платят, цены, в принципе, как в России. Все прекрасно понимают, что направленность луганчан, всего Донбасса была на то, чтобы соединиться с Россией. Я думаю, это следующий шаг. По крайней мере, здесь люди на это надеются».

Для 62-летнего Александра это не первая попытка получить паспорт ЛНР: в 2015 году ему предложили пользоваться украинским, поскольку новых документов на всех не хватало. Тогда же мужчина решил стать россиянином — еще до войны ему от тестя остался дом в Тарасовском районе Ростовской области. Но из-за больших очередей вскоре отказался от этой идеи. «Там [в отделении по вопросам миграции МВД по Тарасовскому району] людей было в три раза больше, чем здесь, — рассказывает он. — Мне надо было в пять утра вставать, на автобусе ехать. Сюда вот тоже в шесть утра пришел, а только пол-очереди прошло. Но я хочу подать на российское гражданство. Мы братский народ, единое целое. А так, в России тоже не сахар. Одинаковая жизнь: что здесь, что там».

«Выживают, кто как может»

Такая же толпа — но уже из желающих подать заявление на гражданство РФ —собралась возле управления миграционной службы Луганска. Молодой мужчина громко зачитывает номера тех, кто может пройти на подачу заявлений на российское гражданство. Большинство записавшихся в очередь уехали, поэтому из пяти названных ко входу подходят лишь двое-трое.

65-летняя Людмила (имя изменено по ее просьбе) сидит рядом со входом на складном стуле. Она здесь с пяти утра, хотя встала в очередь накануне — в первый день работы управления 6 мая; ее номер — 435-й.

В 2006 году дедушка и бабушка Людмилы умерли, оставив ей квартиру в Краснодарском крае. С тех пор женщина добивалась получения разрешения на временное проживание в России: «Как ни странно, помогла только война. Когда все началось, ко мне все туда [в Краснодарский край] приехали. Моя дочка жила с молодым человеком. Он на войну пошел, в ополчение, а потом получил российское гражданство (по закону лица, участвовавшие в вооруженных конфликтах, не могут получить российское гражданство — прим. „Медузы“). Когда приехал к нам, они с дочкой расписались, и мне наконец-то дали РВП. До этого говорили: „Частная собственность не дает вам основания быть гражданином этой страны“. Но это моя историческая родина — там жили бабушка, дедушка, мама родилась и выросла».

— Мужчина, вы куда?

— Так, а ну-ка быстро зарегистрируйтесь!

— У вас какой номер? — крики доносятся со всех сторон.

Недовольство собравшихся вызвал мужчина, который то ли по ошибке, то ли из хитрости решил подойти ко входу вплотную. Дежурящим рядом милиционерам удается навести порядок. Люди замолкают, но продолжают смотреть в сторону двери.

— Дурдом просто, — говорит Марина, приехавшая на подачу документов из города Ровеньки Луганской области. За два часа, что она с мужем провела в очереди, внутрь прошли только 20 человек. Но в родном городе, по словам Василия, супруга Марины, ситуация еще хуже: за час подать документы успевают только пятеро.

В 2014 году дочь Марины и Василия уехала в Петербург. Ей удалось получить российский паспорт и устроиться на работу. Родители девушки тоже хотят переехать в Россию: в ЛНР, по их словам, делать нечего.

«Работа есть, ну а зарплаты какие? — говорит Марина. — Я бухгалтер, получаю пять тысяч. Разве можно на эти деньги заплатить за квартиру, покушать и одеться? Одни коммунальные — две тысячи». По словам Марины, выживают в непризнанной республике «кто как может». «Вот пенсионеры, которые получают эту и украинскую пенсию, еще живут. Шахтеры — еще могут. А мы сидим — ни детям помочь, ни внукам».

Рассказ Марины прерывают крики толпы. Едва начавшуюся драку останавливают сотрудники полиции.

— А будут завтра работать? — спрашивает у супругов женщина средних лет.

— Сказали — стоять до конца. Потом скажут, будут или нет. Дай бог, чтобы работали, чтобы мы хотя бы попали туда.