Перейти к материалам
истории

«Смерть сердца» Элизабет Боуэн: английская классика, впервые переведенная на русский Эталонный роман о юности, взрослении и утраченных иллюзиях

Источник: Meduza

Литературный критик «Медузы» Галина Юзефович о романе «Смерть сердца» английской писательницы Элизабет Боуэн, впервые переведенном на русский (Фантом Пресс, перевод А. Завозовой).

Написанная в 1938 году и, наконец, переведенная на русский язык «Смерть сердца» Элизабет Боуэн встает на полку с британской классикой как недостающий элемент паззла, перебрасывая мостик от модернизма первой трети ХХ века к более привычному нам роману позднейших десятилетий. Цепкое внимание к мельчайшим деталям, предельная острота фокусировки (ни один персонаж, ни один материальный объект не проходит у Боуэн по разряду второстепенных), элементы потока сознания, а также ажурная композиция с многочисленными лакунами и умолчаниями роднит «Смерть сердца» с творчеством старших современников писательницы — Вирджинии Вулф и Форда Мэдокса Форда. Суховатая ирония и внешняя бравада в сочетании с глубоко упрятанным напряжением заставят вспомнить Сомерсета Моэма, Ивлина Во и Джона Фаулза, а из наших современников — Джулиана Барнса, Алана Холлингхерста и Эдварда Сент-Обина. Бурлеск и легкий привкус абсурда, особенно заметный в диалогах, отсылает к книгам Гилберта Кита Честертона. Словом, какой смысловой ряд внутри британского литературного канона ни возьми, роман Элизабет Боуэн встроится в него самым органичным и достойным образом, многое при этом проясняя, дополняя и акцентируя.

Однако ценность с точки зрения истории литературы — не единственное и совершенно точно не главное достоинство «Смерти сердца». Камерная, почти интимная история взросления юной Порции Квейн, лежащая в основе романа, в интерпретации Боуэн превращается в универсальное и вневременное описание столкновения безгрешной юности с несовершенным миром зрелости, встречу, если так можно выразиться, песен невинности Уильяма Блейка с его же песнями опыта.

В возрасте пятидесяти с лишним лет старый мистер Квейн влюбился в совершенно не подходящую женщину, зачал с ней дочь, а затем, изгнанный из дома своей добропорядочной первой женой, переехал с новой семьей в Европу — подальше от лондонского общества, навеки захлопнувшего для отступника свои двери. 16-летняя Порция — дочь мистера Квейна от этого сомнительного союза — росла вдалеке от родины, во Франции и Швейцарии, но после смерти родителей ей приходится переехать в Лондон к сводному брату Томасу, преуспевающему владельцу рекламного агентства, и его жене, светской красавице Анне. Таково было предсмертное желание отца, попросившего старшего сына приютить осиротевшую девочку хотя бы на год. Действие романа охватывает половину этого года — от зимних холодов до начала лета, и вмещает в себя и новые знакомства, и поездку к морю, и первую любовь (ее недостойным объектом становится ветреный и истеричный Эдди, клерк в конторе у Томаса), и предательство старших, и побег в неизвестность, и глубинную внутреннюю трансформацию — печальную, но неотвратимую.

Первый и самый очевидный способ прочесть роман Элизабет Боуэн — увидеть в нем классический сюжет о бедной сиротке, бесхитростной и чистой, вступающей в роковое противостояние с порочными и двуличными людьми, не способными подарить ей тепло и заботу. В самом деле, Порция — единственный персонаж в романе, не овладевший, как говорит одна из героинь постарше, «понятиями». На практике это означает, что ей абсолютно чуждо притворство, на любую эмоцию она откликается всем сердцем, она говорит то, что думает, и решительно не понимает искусственных сложностей, которыми словно нарочно загромождают свою жизнь окружающие. От Томаса и Анны (а позднее и от Эдди) она доверчиво ждет любви, а не получив ее, поначалу ищет причину в себе, не смея заподозрить других в холодности, черствости или банальной слабости.

Однако сквозь этот верхний слой проглядывает следующий (литературная техника Боуэн вообще целиком строится на полутонах и тончайших лессировках): обратной стороной безгрешности Порции является ее бескомпромиссность и эгоцентризм. Томас, Анна, Эдди и прочие герои разными способами и в разное время пережили собственную «смерть сердца» и изменились, вместе с нравственной чистотой и иллюзиями утратив юношескую алмазную твердость. Они слабые люди, но не злодеи, и по большей части ими движут добрые чувства, которым они просто не всегда способны следовать. Но Порцию не волнуют их мотивы, она не хочет заглядывать им в душу, ей безразлично, что им пришлось пережить и почему они стали тем, кем стали, — ее невинность не знает сострадания и участия, она требует всего — или ничего. Поэтому когда в гневе Порция бросает Эдди «ты боишься меня», то говорит чистую правду: безжалостный юный ангел, в силу собственной безупречности не способный на сочувствие к слабостям другим, едва ли способен ужиться с обычными людьми, прошедшими через разочарования, потери, охлаждение и усталость.

Именно эта двойная (а на самом деле еще более сложная и многомерная) оптика превращает роман Элизабет Боуэн из прямолинейного противопоставления хорошего и плохого, правды и неправды в куда более реалистичный конфликт двух правд, каждая из которых воображает себя единственной, полной и абсолютной. И то, что подобная драма разыгрывается на материале самом обыденном, без преувеличения каждому человеку знакомом не понаслышке, делает «Смерть сердца» настоящей высокой трагедией — но трагедией очень английской, а потому нарочито негромкой, преимущественно внутренней, начисто лишенной пафоса и показного надрыва. 

Галина Юзефович