«Рассказ служанки», «Степфордские жены» и хрестоматийное эссе о феминизме Что почитать вместо «Голоса», неудачной антиутопии Кристины Далчер про угнетенных женщин

В феврале в издательстве «Эксмо» вышел роман «Голос» — антиутопия американской писательницы Кристины Далчер о женщинах, буквально лишенных права говорить. В США «Голос» стал одним из главных бестселлеров 2018 года. Литературный обозреватель «Медузы» Галина Юзефович считает, что стремление автора во всем следовать актуальной повестке очень портит роман, из которого мог бы выйти неплохой триллер, — и советует три хорошие феминистские книги, которые можно прочитать вместо «Голоса».

Кристина Далчер. Голос. М.: Эксмо, 2019. Перевод И. Тогоевой

«Голос» американки Кристины Далчер разошелся в США без малого миллионным тиражом, и если верить многочисленным отзывам, под обложкой с выразительным латинским названием (в оригинале роман озаглавлен «Vox»), притаился по меньшей мере новый «Рассказ служанки», а то и что-то покруче. Ужасающее насилие над женщинами, подавление всех их естественных склонностей, героическое сопротивление, и в конце (чтобы ни у кого из читателей не осталось сомнений, чье тут дело правое) эффектное избавление от гнета и тотальное торжество справедливости — словом, образцовое воплощение всех неврозов и надежд современного общества.

В принципе, все сказанное в аннотации правда — ну или близко к тому.

В начале романа главная героиня, Джин Макклеллан, домохозяйка и мать четверых детей, влачит то жалкое существование, которое в Америке времен президента Майерса (под этим псевдонимом укрылся узнаваемый, хотя и несколько окарикатуренный Дональд Трамп) остается единственным уделом женщин. Год назад ее, авторитетного специалиста по нейролингвистике, изгнали из лаборатории и принудительно отправили домой, лишив права пользоваться компьютером или смартфоном, а также запретив ей доступ к книгам — за вычетом, понятное дело, адаптированной Библии в розовой обложке. Но хуже всего, что на запястьях Джин и ее маленькой дочки красуются особые счетчики, отмеряющее количество произнесенных ими слов: каждая женщина имеет право не более, чем на 100 слов в день. При превышении нормы ее ждет удар током — сначала едва заметный, но с каждым следующим нарушением все более и более мучительный.

Однако теперь в судьбе героини наметились перемены. Старший брат и ближайший советник президента, катаясь на лыжах, получил тяжелую травму головы, и избавить его речевого расстройства, вызванного повреждением мозга, может только Джин. Чего не знают представители спецслужб, явившиеся в дом семьи Макклеллан, чтобы вернуть Джин в лабораторию, так это того, что вакцина от афазии (да-да, в мире Далчер неврологические заболевания отлично лечатся посредством вакцин) уже фактически готова, и доставшуюся ей временную свободу героиня обратит не на дальнейшие исследования, а на подрывную деятельность.

Собственно, вся эта предыстория, перемежающаяся нравоучительными флешбеками («Джин не пошла на митинг», «Джин прогуляла выборы», «Джин слишком много времени уделяла учебе в ущерб политической борьбе» и т. д.) занимает чуть меньше половины книги. С того момента, как героиня в прямом смысле слова вновь обретает дар речи, стартует бодрый триллер в духе Фредерика Форсайта с плохими ребятами в черных костюмах и с наушниками на пружинке, хорошими ребятами (которых не всякий раз отличишь от плохих), перестрелками, погонями и прочими стандартными атрибутами жанра. Осложняет ситуацию еще и персональная драма: в мире, где за адюльтер полагается пожизненное лишение права на речь, Джин переживает страстный роман с коллегой — знойным итальянцем Лоренцо, словно сошедшим со страниц эротического романа.

В принципе, ограничься Кристина Далчер второй половиной романа, он был бы в некотором роде неплох, а при удачном стечении обстоятельств из него вышла бы добротная сценарная основа для кинофильма категории B. Однако проблема «Голоса» в том, что, по факту оставаясь в нише книг максимально простых, рассчитанных на самый невзыскательный вкус, он при этом позиционируется как интеллектуальный феминистский текст и смелое высказывание на актуальную тему.

Механически втиснув в типовой штампованный продукт неубедительную мизогиническую страшилку (сложно представить, что в обозримом будущем кто-то попытается ограничить права женщин таким экзотическим образом), Кристина Далчер одним прыжком перемещаяется из раздела массовой литературы на полку с серьезными книгами о проблемах женщин. Щепотка феминизма становится аналогом волшебного порошка, который разом превращает бесхитростную безделку в нечто неизмеримо большее, а всех ее критиков автоматически переводит в подозрительную категорию людей, склонных обесценивать страдания женщин в маскулинном мире и недооценивать грозящие им опасности.

Актуальность, таким образом, из сущностной вещи становится просто магическим артефактом, обеспечивающим книге успех и признание — вне зависимости от ее литературных достоинств. Критериев, позволяющих отличить по-настоящему глубокое и оригинальное феминистское высказывание (такое, к примеру, как роман Наоми Алдерман «Власть», готовящийся к выходу на русском) от беззастенчивой подделки под него, становится все меньше. Это тревожный сигнал для литературы в целом, а также пока, по счастью, редкий, но от этого не менее неприятный пример негативного влияния пресловутой «повестки» на сферу искусства.

Три хороших феминистских книги, которые можно прочитать вместо «Голоса»

Маргарет Этвуд. Рассказ служанки. М.: Эксмо, 2010. Перевод А. Грызуновой

Сегодня в это трудно поверить, но прославившийся благодаря нашумевшему сериалу роман Маргарет Этвуд (очевидно, послуживший также главным источником вдохновения для Кристины Далчер), в действительности появился 30 с лишним лет назад — в 1985 году, когда для гендерных страхов оснований было куда больше, чем сегодня. Книга, описывающая теократическую республику Гилеад, в которой женщины жестко сегрегированы от мужчин и лишены всех прав кроме права приносить здоровое потомство, часто воспринимается как небесный эталон феминистской прозы. Однако в действительности все сложнее: созданный Этвуд мир одинаково несправедлив и к женщинам, и к значительной части мужчин (тем, кто не принадлежит к элите). Да и в целом проблематика романа не сводится к банальному алармизму: «Рассказ служанки» — это настоящая, полнокровная человеческая драма, действие которой разворачивается в мире одновременно театрально условном и неприятно реалистичном.

Айра Левин. Степфордские жены. М.: Эксмо, 2009. Перевод Ю. Вейсберга

Джоанна, фотограф и молодая мать, вместе с мужем переезжает в уютный городок Степфорд, населенный поразительно довольными мужчинами и немыслимо очаровательными, кроткими и хозяйственными женщинами. Довольно скоро Джоанна начинает подозревать, что дело тут нечисто, — уж больно степфордские жены напоминают говорящих кукол. Однако открытие, к которому она приходит в результате своего расследования, ставит под угрозу ее собственную жизнь и жизнь ее детей. Мы знаем эту историю по популярной экранизации с Николь Кидман в главной роли, которая, однако, довольно далеко отстоит от первоисточника. Роман американского классика Айры Левина — это одновременно и жесткая социальная сатира, и горькая притча о любви и предательстве, и захватывающий триллер с парадоксальной развязкой. Левин наглядно показывает, насколько опасны гендерные стереотипы («папа умный, мама красивая») и какой способностью к самовоспроизводству они обладают практически в любой среде.

Чимаманда Нгози Адичи. We should all be feminists: Дискуссия о равенстве полов. М.: Эксмо, Бомбора, 2019. Перевод А. Долинской

Крошечное, меньше ста страниц, эссе звезды нигерийской литературы Чимаманды Нгози Адичи очень доходчиво — и при этом исключительно доброжелательно — объясняет читателю, почему сегодня недостаточно просто бороться за права человека и как идеи феминизма могут помочь всему человечеству (а вовсе не только женской его половине) и изменить жизнь к лучшему. Спокойную, остроумную, обаятельную и вместе с тем убедительную книгу Адичи, начисто лишенную полемического задора и дежурных проклятий в адрес угнетателей-мужчин, можно использовать в качестве краткого вводного пособия по феминизму в его современном виде.