Человек с кожаным чемоданом Константин Бенюмов рассказывает, как американский авантюрист попал в брежневский лагерь за контрабанду героина — и сумел выбраться

27 июня 1976 года Джерри Амстер стоял в очереди на досмотр в транзитной зоне московского аэропорта Шереметьево-2. Тяжелый чемодан — слишком тяжелый — оттягивал руку, а сердце билось так, что пульс отдавался по всему телу. Никакого досмотра не должно было быть! Багаж Амстера и двух его приятелей, тоже американцев, был оформлен до самого Парижа. Проблемы могли начаться именно там, но не в Москве.

Предыдущие 16 часов Джерри с приятелями провел на борту Ил-62 авиакомпании «Аэрофлот», а неделю перед этим — в малайзийском Куала-Лумпуре. Именно там китаец, назвавшийся Дэвидом, вручил им по кожаному чемодану. В крышки были зашиты пакеты с героином: в каждом чемодане — чуть больше девяти килограммов.

Перед вылетом приятели целый день репетировали, как будут открывать чемоданы на таможне: нужно ловко погрузить багаж на стол для досмотра (так, чтобы не было понятно, сколько весит чемодан), открыть замки, приподнять крышку и позволить сотруднику осмотреть содержимое. Главное — чтобы таможенник не прикасался к крышке сам, иначе по ее весу он сразу поймет, что внутрь что-то зашито.

И вот теперь Амстер стоял в очереди на досмотр — только осматривать его вещи предстояло не французскому таможеннику, а советскому. Пути назад, впрочем, не было. Даже если оставить чемоданы в Москве и избавиться от багажных квитанций, живыми до Амстердама им не добраться: об этом наверняка позаботятся китайцы, сопровождавшие их весь полет.

Дождавшись своей очереди, Джерри, несмотря на жуткое волнение, повторил отрепетированную накануне процедуру. Человек в фуражке проверил содержимое чемодана и движением головы показал ему следовать дальше: досмотр окончен. Неужели обошлось?

Мистер Ли

Лето 1976 года Джерри Амстер, 33-летний безработный американец с хорошими способностями к языкам, проводил в Амстердаме. После многих месяцев путешествий по Западной Европе столица Нидерландов привлекала его относительной дешевизной и доступностью марихуаны: в стране только-только открылись кофешопы, в которых небольшое количество каннабиса можно было приобрести легально.

Амстер проводил дни с бокалом пива и сигаретой в городских кафе, а когда деньги, захваченные из дома перед началом длительных европейских каникул, стали заканчиваться, пытался заработать, ввязываясь в различные авантюры: к примеру, продавал довоенные облигации польского правительства. Покупатели отказывались верить, что коммунистическая Польша когда-либо выполнит данные сорок лет назад обязательства, так что дела шли туго. Поэтому когда в кафе «Гонконг» вошел человек, представившийся мистером Ли, и предложил Джерри хорошо заработать без особого риска, тот особенно не раздумывал.

Операция выглядела несложно: мистер Ли оплачивал Амстеру и двум его друзьям (участников должно было быть именно трое) билеты до Куала-Лумпура, проживание в хорошей гостинице и суточные. В Малайзии американцам нужно было «забрать посылку» и через Париж доставить ее обратно в Амстердам. За работу каждому обещали заплатить двадцать тысяч голландских гульденов — около восьми тысяч долларов (около 35 тысяч в пересчете на цены 2018 года).

Мистер Ли уверял, что механизм отлажен и курьеры практически ничем не рискуют: главное — вести себя уверенно в парижском аэропорту. Джерри предположил, что везти придется «тайские палочки» — премиальный сорт марихуаны из Юго-Восточной Азии; он представлял себе свое будущее как в фильмах про Джеймса Бонда — и строил планы, как, выполнив первую операцию, станет работать с мистером Ли как поставщик новых курьеров, готовых быстро заработать большие деньги. Уже в Малайзии выяснилось, что речь не о марихуане, а о героине, причем розничная стоимость наркотиков в чемоданах американцев составляла два миллиона долларов (почти девять миллионов в сегодняшних ценах).

Московская цепочка

До середины 1970-х годов большая часть героина попадала на Запад из Турции. После революции 1949 года в Китае и уничтожения местных маковых полей именно Турция стала основным поставщиком опиума в Афганистан, Иран (где его по-прежнему курили) и Францию. В Марселе из турецкого и южноазиатского опиума производили героин, который затем распространялся по Западной Европе и — через Канаду — в США. Знаменитый фильм Уильяма Фридкина «Французский связной», снятый в 1971 году, обязан своим названием именно этой цепочке.

В конце 1971 года президент США Ричард Никсон объявил «войну с наркотиками» — и к 1975 году американским наркополицейским вместе с полицией Франции удалось прервать цепочку Турция — Франция — Канада — США. В результате производство героина переместилось в Юго-Восточную Азию, а распространение — в Амстердам, где в этом бизнесе участвовали преимущественно выходцы из бывших колоний Голландской Ост-Индии и Китая. С середины 1970-х сюда начал стекаться дешевый героин, произведенный китайскими группировками в Сингапуре и Гонконге.

Нидерландские власти, по некоторым свидетельствам, сквозь пальцы смотрели на появление в Амстердаме многочисленных опиумных курилен — до тех пор, пока в эти дела не вмешивали европейцев и американцев. При этом именно европейцы и американцы были для производителей героина самыми выгодными курьерами: азиат с большим количеством малайзийских штампов в паспорте неминуемо привлек бы внимание таможенных служб.

Одновременно начали прорабатываться новые маршруты доставки героина в Европу — The New York Times в 1976 году писала, что на смену «французской цепочке» пришла «московская»: не в последнюю очередь потому, что летать через полмира советским «Аэрофлотом» выходило во много раз дешевле, чем другими авиакомпаниями. Правда, к середине 1970-х об изменении героиновых маршрутов уже узнали в Советском Союзе: только в 1976 году за контрабанду наркотиков в СССР были арестованы не менее 15 иностранных граждан. Одного из них — как раз гражданина Малайзии — задержали на пересадке в Шереметьево за несколько дней до того, как Джерри Амстер с товарищами вылетел из Куала-Лумпура в Москву. Амстер узнал об этом утром в день вылета из англоязычной газеты The New Straits Times.

Когда приятели узнали, что лететь из Куала-Лумпура придется с пересадкой в Москве, они запаниковали — кто-то даже предложил бросить чемоданы с героином в гостинице и сбежать. Американцам справедливо казалось, что очутиться в СССР в разгар холодной войны с тремя чемоданами героина — сомнительная перспектива. Однако, вспомнив о китайцах, которые не спускали с них глаз все время, что они провели в Малайзии, приятели решили довериться словам своих партнеров о том, что вещи на пересадке в Москве не досматривают. В конце концов, даже если сами курьеры не представляют для китайских товарищей большой ценности, к чему опытным наркодельцам терять весь груз?

Арест

Дни, проведенные в Куала-Лумпуре, действительно были похожи на кино о Джеймсе Бонде. Джерри с друзьями жили в роскошной гостинице, встречались с таинственными людьми — местными партнерами мистера Ли, а в свободное время предавались доступным развлечениям. В частности, китаец по имени Дэвид показал им город и отвез к портному, который за день сшил американцам прекрасные легкие костюмы из светлого льна. Джерри в соответствии с тогдашними понятиями о моде попросил, чтобы брюки его костюма расклешили.

27 июня Джерри Амстер вышел в транзитный зал аэропорта Шереметьево и обнаружил, что багаж с рейса из Куала-Лумпура выгрузили на транспортер. В том числе — и три новеньких кожаных чемодана, которые американцы получили от «Дэвида». Пройдя досмотр, Джерри стоял в своих новых брюках клеш посреди мраморного зала и смотрел, как своей очереди ждут его попутчики. Если попадется хотя бы один — по одинаковым чемоданам и американским паспортам моментально вычислят всех троих.

Так и произошло. Последний из попутчиков, 26-летний Дэннис Берн, заметно нервничал, курил, мешкал на досмотре — терпение таможенника кончилось, тот развернул чемодан к себе, поднял крышку, и американца тут же увели. За остальными — Амстером и 31-летним Полом Брауэром — пришли буквально через минуту. Всех отвели в отдельные комнаты, где их до конца дня допрашивали сотрудники КГБ, а вечером, также по отдельности, отвезли в «Лефортово» — и продолжали допрашивать каждый день.

Через неделю следователь сказал Амстеру: «Сегодня — 4 июля 1976 года. От лица следственного отдела КГБ СССР поздравляем вас с двухсотлетней годовщиной независимости вашей страны». После этого он заверил американца, что надолго в Советском Союзе Амстер не останется: следующей осенью собственную годовщину — 60-летие Октябрьской революции — будет отмечать СССР, а значит, иностранных заключенных наверняка выпустят по амнистии.

В сентябре всех троих осудили за контрабанду и приговорили к лагерному заключению. Пол Брауэр получил пять лет усиленного надзора, Дэннис Берн — семь, Джеральд Амстер — восемь лет. О процессе писали и советские газеты: в частности, 15 сентября 1976 года статья под заголовком «Тайное становится явным: суд над контрабандистами» появилась в «Литературной газете».

Помилования американцы так и не дождались: амнистия к 60-й годовщине революции распространялась на осужденных на срок до пяти лет — и американские контрабандисты под нее не подпали. Не помогли и письма президентам Форду и Картеру. Прошел 1977 год, 1978-й — а Джерри Амстер продолжал сидеть в советской тюрьме. А потом все изменилось.

Леплей

Уже вернувшись на родину, в 1980-х, Амстер написал о своих приключениях в Советском Союзе книгу — «Пункт пересылки Москва» («Transit Point Moscow», вышла в 1985 году; подельники Амстера фигурируют в ней под вымышленными именами — Даррел и Пит). В книге Амстер подробно рассказывает о своих приключениях в Европе, о поездке в Куала-Лумпур и попытке провезти героин через СССР, а также о советском суде, о месяце, проведенном в СИЗО КГБ в «Лефортово», и трех годах в лагере для иностранных заключенных в поселке Леплей в Мордовии.

Главное воспоминание Амстера о советской исправительной системе — жуткий голод, который мучил его на протяжении всего времени в СИЗО (если не считать дней, когда следователь угощал американца чаем с вафлями) и большую часть срока в лагере. По признанию Амстера, заключенных не морили голодом специально — как минимум в Леплее, где содержались иностранцы, условия питания должны были соответствовать международным нормам. С точки зрения калорийности продуктов, возможно, так и было — но американец долго не мог приучить себя к советской тюремной еде.

«Лучше отсидеть полный срок с нормальным питанием, чем полсрока — но так», — писал Амстер в своей книге. Особенно его ужасала необходимость по несколько раз в день есть кашу — именно так, в его представлении, питались несчастные советские граждане.

До места отбывания наказания Джерри добрался к октябрю 1976 года. Лагерь (Амстер в книге называет его 5-1) находился в поселке Леплей — одном из десятков населенных пунктов, затерянных в мордовских лесах; в книге Амстер сравнивает их с «островами», описанными в «Архипелаге ГУЛАГ» Александра Солженицына. До ближайшей железнодорожной станции — Потьмы — несколько часов медленной и тряской езды по служебной лагерной железке. Выходя из вагона для арестантов, Джерри чувствовал себя первопроходцем — и сравнивал себя с Колумбом, летчиком Линдбергом и астронавтом Джоном Гленном: людьми, попавшими туда, где не ступала нога других американцев.

При этом Амстер понимал, что оказался не в обычном советском лагере. 5-1 был рассчитан всего на 100 заключенных, и все без исключения были иностранцами. Большинство сидели за экономические преступления: американца потрясло, что социалистическое государство относит к особо тяжким деяниям предпринимательство и другие вещи, на которых держится капиталистическое общество.

Не считая вынужденного общения с охраной, столкнуться с советскими гражданами заключенный лагеря для иностранцев мог разве что в лазарете, который был общим для нескольких окрестных тюрем. Амстер пишет, что суровая диета довела его до гастрита и язвы, так что в госпитале он оказывался часто (по его воспоминаниям, кормили там еще хуже, чем в обычном лагере: чтобы отбить у заключенных охоту симулировать болезнь).

За время, проведенное в госпитале, Амстер успел многое узнать о лагерных нравах и реалиях. В книге он подробно описывает культуру блатных: «Блатной очень крут. Но не как Джон Уэйн или Арнольд Шварценеггер — скорее как Мистер Ти или „Ангелы Ада“. Но даже эти ребята по сравнению с блатными — образец собранности и дисциплины». Амстер вспоминает, как был свидетелем групповых изнасилований, зачинщиками которых неизменно выступали блатные.

Он рассказывает о зэках с татуировками на веках: на правом — «РАБ», на левом — «КПСС»; описывает процедуру приготовления чифиря; рассуждает об отличиях «Примы» от махорки. Пишет о том, как функционировала лагерная экономика: заключенные могли торговать друг с другом и с охранниками кредитом в тюремном магазине, который получали за выполнение нормы выработки на производстве. Эту систему, при которой и охрана, и заключенные жили в условиях жесточайшего дефицита и которая невольно стимулировала предпринимательскую активность, Амстер называет колыбелью советского капитализма.

У самого Амстера лагерная жизнь складывалась не так уж плохо — по крайней мере если верить его книге. Усиленный режим для иностранцев предполагал, что несколько раз в год заключенных отправляют в Москву для встречи с консулом (встречи происходили в Бутырской тюрьме, дорога в одну сторону занимала несколько дней, которые заключенные проводили в поездах и пересыльных тюрьмах, — иностранных дипломатов на территорию лагерей не допускали). На встрече консул, как правило, передавал заключенным продукты, купленные в магазине при посольстве на деньги, которые передали родственники. Амстер рассказывал, что один батончик «Марс», стоивший всего 60 центов, можно было обменять у заключенных на месячный объем магазинного кредита.

Выменивая импортные сладости и другие диковинные предметы (колоссальным спросом пользовались, например, одноразовые бритвенные станки), Джерри мог наладить отношения и с обычными заключенными, и с охранниками, и с блатными в лагерном госпитале. Сыграло роль и то, что трое контрабандистов были первыми американцами, появившимися в округе, и то, что Амстер за время в СССР смог кое-как выучить русский. В итоге он организовал в госпитале что-то вроде клуба путешественников: рассказывал заключенным о жизни в Америке. Больше всего обитателей лагеря интересовали рассказы о свободной продаже оружия и о том, как организованы публичные дома в Неваде.

Маринка

Первые два года в Леплее Джерри трудился на основном производстве — в деревянном цеху, где заключенные изготавливали табуретки и выпиливали шахматные фигуры (на эту работу, по словам Амстера, направляли заключенных из азиатских стран: у других не хватало выносливости). Устав от вездесущей древесной стружки и мелких опилок, из-за которых кожа стиралась в кровь, Джерри сперва попросил направить его на формально более тяжелую работу — грузчиком, а затем в результате череды счастливых случайностей сделал большую лагерную карьеру. Он успел поработать на кухне, фельдшером в своем лагере и наконец — летом 1979 года — фельдшером в тюремной больнице. А в августе 1979 года он сбежал.

Когда Джерри Амстер добирается в своем повествовании до 1979 года, его рассказ становится заметно более путаным — а описанные им обстоятельства побега выглядят не слишком правдоподобно.

В версии Амстера его побег был бы невозможен без лагерного фармацевта — доктора, которую Джерри называет Маринкой Маренко. С ней он завел роман во время работы фельдшером. В книге он подробно описывает свои отношения с врачом: влюбленные уединялись в комнате, где хранился медицинский спирт. Маринка любила американский джаз и мечтала выйти замуж за еврея, чтобы сбежать из СССР.

Роман оказался краткосрочным — Амстера этапировали то ли в «Бутырку» на очередную встречу с консулом, то ли назад в лагерь 5-1. Однако пока они общались, Джерри попросил Маринку описать ее дом в Потьме. Та рассказала, где расположен дом относительно станции, и добавила, что узнать его Джерри сможет по «дед-морозу в плавках» в окне: якобы женщина не успела снять новогоднее украшение и решила таким образом его актуализировать.

Сам побег, по признанию Амстера, не был спланированным: просто в один из вечеров во всем Леплее отключилось электричество. Джерри, который, по его признанию, пришел в отчаяние, поняв, что амнистии не будет, решил, что это его шанс. Дойдя в темноте до первого ограждения из колючей проволоки, Джерри раздвинул проволоку и, разодрав руки и одежду, выбрался наружу. Затем он преодолел второе проволочное ограждение и двухметровый частокол и оказался на свободе — в десятках километров от ближайшего жилья.

Выбравшись из лагеря, Джерри дошел до железнодорожной ветки, соединявшей Леплей с Потьмой, и побежал. Бывший зэк убедил себя, что добраться до Потьмы нужно до пяти утра — чтобы его случайно не увидел кто-то из местных жителей. Почти 40 километров до дома Маринки он преодолел за четыре часа.

Амстер не описывает физических трудностей этого пути — хотя для человека, измученного несколькими годами лагерной жизни, эта прогулка вряд ли была легкой. Добежав до Потьмы, он нашел нужный дом — узнав его по дед-морозу — и на рассвете постучал в окно Маринке. Та напоила его чаем, уложила спать, а на следующий день выдала ему вещи бывшего мужа и сказала ждать. По версии Амстера, еврей, с которым Маринка собиралась заключить фиктивный брак, знал людей в диссидентском подполье и помог выправить ему нужные документы.

Через несколько дней явился человек «из подполья». Он представился Дмитрием и вручил Амстеру документы на имя Владимира Суснова — глухонемого, которому по работе было разрешено находиться в Мордовии. В сопровождении Дмитрия Джерри добрался до Москвы и следующие месяцы провел, прячась в квартире в многоэтажке в одном из окраинных районов (Амстер подчеркивает, что не описывает убежище, чтобы не выдать людей, которые ему помогли).

Сделка

Изначальный план заключался в том, чтобы купить паспорт у американского туриста, похожего на Амстера, и по этим документам уехать домой. После нескольких месяцев ожидания, однако, Дмитрий и Джерри рассудили, что нужно менять тактику.

Джерри описывает, как, сидя месяц за месяцем в пустой квартире на окраине Москвы — фактически снова в заключении, — он, приходя в отчаяние, перебирал в голове варианты. Попытаться перейти границу пешком? Невозможно. Попытаться добежать до посольства? Нереально: американцы не смогут помочь человеку, осужденному в СССР по уголовной статье. Единственный вариант — пусть и самый парадоксальный — сдаться русским. В этом случае у советского руководства будет выбор: убить его и объявить смерть результатом несчастного случая — или отправить домой от греха подальше. Джерри решил рискнуть.

Зимой 1980 года Амстер вышел из квартиры, дошел до телефона-автомата и позвонил вице-консулу американского посольства Дэннису Рису. Тот подтвердил, что помочь ему уехать посольство не сможет: Амстер должен отбывать наказание в СССР. Зато Джерри выяснил, что за полгода руководство лагеря так и не проинформировало американцев об исчезновении их гражданина, а его отсутствие на встречах с консулами объясняло болезнью. Рис пообещал навести справки о судьбе Амстера в министерстве иностранных дел и предостерег беглеца от необдуманных действий.

В течение следующих недель Амстер несколько раз созванивался с Рисом. В ходе одного из разговоров вице-консул объявил, что договорился с советскими коллегами: Амстер сдается властям и обещает ничего не рассказывать о своем лагерном опыте, взамен ему гарантируют полную безопасность и скорую отправку домой. Разумеется, все строго неофициально: никакой формальной договоренности на его счет между правительствами двух стран не существовало.

В тот же день Джерри попросил у Дмитрия немного денег, вызвал такси и отправился в «Лефортово». Некоторое время он провел в своей старой камере, беседуя с тем же следователем, который допрашивал его перед судом. Затем Амстера перевели в Институт имени Сербского и по результатам психиатрического освидетельствования освободили и отправили в Америку. Так Джерри Амстер чудом спасся из советского ГУЛАГа.

В 1985 году, когда книга Амстера «Пункт пересылки Москва» была опубликована в США, изложенную в ней версию событий — в особенности все то, что было связано с побегом, — подвергли критике сразу несколько американских дипломатов. Двое сотрудников Госдепартамента, во время заключения Амстера работавших вице-консулами в американском посольстве в Москве, заявили The New York Times, что описание побега из лагеря — вымысел. Одним из них был Дэннис Рис, который сказал, что не разговаривал с Амстером по телефону в описываемый в книге период.

The New York Times ссылается на дипломатические документы, из которых следует, что в сентябре 1979 года Джеральд Амстер действительно был в Москве — в «Бутырке», на очередной встрече с консулом. «Джеральд пребывал примерно в том же состоянии, в каком мы нашли его во время прошлой встречи в июне, — цитирует The New York Times письмо, отправленное после встречи родственникам Амстера. — Он сказал нам, что в ближайшее время его должны снова отправить в Москву на психиатрическое освидетельствование». Согласно официальным документам Госдепартамента, Амстера освободили из заключения в декабре 1980 года — после того, как медицинская экспертиза выявила у него тяжелую форму психического расстройства.

Амстер не отрицал, что в 1980 году провел несколько месяцев в Институте Сербского — это описано в книге, — однако, по его версии, история с освидетельствованием и диагнозом понадобилась лишь для того, чтобы США и СССР смогли договориться о его отправке домой, не сообщая о побеге. Как он писал в книге, «в СССР очень не любят признавать ошибки». В интервью The New York Times в 1985 году Амстер заявил, что не удивлен, что дипломаты отрицают факт побега: «Все, что я могу сказать: они говорят ровно то, что должны говорить в таком случае».

В издательстве Holt, Rinehart and Winston журналистам сказали, что установить доподлинно все обстоятельства освобождения Амстера невозможно, однако если, как утверждает герой, между советскими и американскими властями была заключена на его счет какая-то сделка, то Госдепартамент, разумеется, будет это отрицать.

Соавтор книги Амстера — писатель и журналист Бернард Асбелл вспоминал, что во время работы над книгой пытался проверить факты, рассказанные Амстером: связывался с дипломатами, работавшими в Москве, и пытался получить доступ к документам Госдепартамента по закону о свободе информации. Документов он до публикации так и не увидел, а объяснения дипломатов не показались ему достаточно убедительными — в отличие от рассказа самого Амстера. «Его история была весьма правдоподобной и к тому же безумно захватывающей, — говорил писатель. — Когда я не смог получить нужные документы, то решил, что даже если он меня обхитрил, никому от этого не будет вреда».

Франкенштейн

В своей книге Амстер рассказывает, как в детстве провел некоторое время в психиатрической лечебнице, а затем, уже во время путешествий по Европе, познакомился с немкой, употреблявшей героин, — и вместе с ней несколько раз пробовал наркотик. В книге также есть эпизод, в котором Джерри помещают в изолятор для психически больных, — впрочем, сам Амстер утверждает, что симулировал сумасшествие в надежде отдохнуть от жизни в обычном бараке.

В 2010 году сайт Wikileaks выложил в сеть архив американских дипломатических документов. В нем не было писем Госдепартамента, которые цитировала в публикации от 1985 года The New York Times, но были другие записи, которые подвергают сомнению версию, изложенную в книге «Пункт пересылки Москва».

Из этих документов следует, что после ареста Амстера, Берна и Брауэра США и СССР обсуждали проблему международного наркотрафика — и к февралю 1977 года вышли на преступную группировку с центром в Берлине, которая и была организатором операции с участием троих американцев.

В более ранних документах, относящихся к концу 1976 года — то есть к месяцам после ареста Амстера, — можно найти стенограммы встреч сотрудников консульского отдела и представителей советских властей. В них, в частности, говорится о суровых условиях содержания в лагерях в районе Потьмы и о том, что заключенные и охранники относятся к американцам враждебно. Во многих документах есть данные о состоянии троих задержанных. Так, по итогам очередной встречи в декабре 1976 года сотрудники американского посольства описывают состояние Брауэра и Берна как удовлетворительное, отмечая при этом, что у Амстера наблюдаются явные симптомы расстройства психики и наркотической ломки. Амстер настаивал, что никогда не употреблял наркотики — однако Дэннис Берн, давший вскоре после возвращения из СССР интервью The Washington Post, говорил, что у Джерри были такие проблемы.

На встрече с консулом Амстер признавался также, что жизнь в лагере натолкнула его на мысли о самоубийстве. Он говорил, что это видели и другие заключенные. Они якобы прозвали его Франкенштейном.

Эпилог

«Медузе» не удалось связаться с Джеральдом Амстером или хотя бы подтвердить, что он еще жив. Попытки найти Дэнниса Берна и Пола Брауэра тоже не увенчались успехом. Насколько можно судить, книга «Пункт пересылки Москва» не принесла Амстеру ни славы, ни денег. После возвращения в США он дал интервью нескольким телеканалам, рассказав о планах продать права на свою историю и в дальнейшем зарабатывать на жизнь знанием русского языка. Однако после скандала вокруг публикации книги в 1985 году об Амстере почти не вспоминали — до 2012 года, когда он стал героем сериала National Geographic «Злоключения за границей» (он рассказывает о людях, попавших в неприятности в чужих странах из-за наркоторговли).

Создатели сериала не пытались опровергнуть рассказ Амстера, ограничившись предуведомлением, что история приводится в том виде, в котором ее рассказывает автор. В сериале 70-летний Амстер снова пересказывает историю своего заключения и побега — но без тех подробностей советской лагерной жизни, которые делают интересной его книгу.

Несмотря на то что часть воспоминаний Амстера выглядит как литературный вымысел, описание лагерного быта в его книге кажется вполне правдивым и практически уникальным. В советских лагерях содержалось множество заключенных-иностранцев. По оценкам The New York Times, только в период с 1950 по 1970 год в Советском Союзе пропали без вести не менее 125 американских военных — членов экипажей сбитых над СССР шпионских самолетов. Свидетельств об их жизни почти не сохранилось. Описанный Амстером лагерь 5-1 — это бывшая мордовская ИК № 5, в составе которой в 1956 году открылся специальный участок для иностранцев. Колония находится здесь и сейчас. В ней по-прежнему живут заключенные-иностранцы. У них даже есть своя футбольная команда, которую называют сборной мира.