Россию заподозрили в отправке войск в Ливию. Что там происходит? Кто с кем воюет? Зачем России вмешиваться?

Российские и западные СМИ сообщают, что Москва вот уже несколько месяцев ведет переброску войск в Ливию на помощь одной из воюющих в этой стране группировок. США тем временем фактически устранились от вмешательства в ситуацию, а страны Европы больше всего озабочены не полноценным процессом урегулирования конфликта, а лишь снижением иммиграционного потока из Африки. «Медуза» разобралась, кто с кем воюет в Ливии и каковы там интересы России.

Что вообще происходит? Россия действительно собирается воевать в Ливии?

Все началось со статьи в британском таблоиде The Sun. Английская разведка якобы предупредила премьер-министра страны Терезу Мэй, что Россия хочет превратить Ливию «в новую Сирию». По данным источников газеты, в страну уже завезены противокорабельные ракеты «Калибр» и комплексы С-300, предназначенные для поражения воздушных целей. «Десятки офицеров ГРУ и спецназовцы уже высадились на востоке страны, занимаясь тренировками и организацией связи», — пишет The Sun.

Информация The Sun далеко не всегда бывает достоверной. Однако эти сведения подтвердил и РБК, источники которого сообщают, что переброска российских войск продолжается уже несколько месяцев. При этом официальная Москва опровергает данные об участии в конфликте в Ливии.

Слухи о том, что Россия может активно вмешаться в ливийский конфликт, появлялись в последние годы регулярно. В начале 2018 года их усилили официальные заявления Москвы о намерении вывести войска из Сирии — это было воспринято как возможный план по их переброске в Ливию. В феврале The New York Times, ссылаясь на беседы со многими бывшими европейскими, ливийскими и американскими чиновниками, писала о «многочисленных случаях» поставок российского оружия повстанцам в обмен на нефть, а также о внедрении России в финансовую систему Ливии и даже продвижении своих людей в армейское руководство. Однако конкретных подтверждений всего этого до сих пор не было.

Кто с кем воюет в Ливии? И за кого Россия?

Самый простой ответ на этот вопрос — все против всех. И так, почти без перерывов, продолжается с начала 2011 года, когда в Ливии началось полномасштабное восстание против Муаммара Каддафи, правившего страной больше 40 лет. После свержения диктатора началась череда конституционных кризисов, в результате которых в стране оказалось два парламента — Всеобщий национальный конгресс и Палата представителей.

Всеобщий национальный конгресс был избран в 2012 году как учредительное собрание для выработки новой конституции, но фактически выполнял функции парламента. Выборы в Палату представителей прошли в июне 2014 года. Они сопровождались многочисленными вооруженными стычками и давлением на избирателей, во многих районах участки для голосования так и не были открыты. Победу одержали силы, выступающие за сохранение светского государства, многие представители которых при этом были связаны с режимом Каддафи. В результате исламисты из Всеобщего национального конгресса не признали результаты голосования и продлили собственные полномочия.

Палата представителей собралась в городе Тобруке на востоке Ливии. Главнокомандующим ее вооруженных сил стал генерал Халифа Хафтар, впоследствии получивший звание фельдмаршала. Ветеран ливийской армии, он служил еще при Каддафи, в конце 1980-х годов попал в плен в войне с Чадом, бежал в США и перешел в оппозицию к диктатору.

В конце 2015 года противоборствующие стороны подписали политическое соглашение и создали правительство национального единства во главе с еще одним бывшим функционером времен Каддафи — Фаизом Сараджем. Именно его власть признают единственной законной страны-члены ООН, в том числе Россия. Но фельдмаршал Хафтар и часть депутатов Палаты представителей отказались подчиниться, и западные эксперты полагают, что де-факто их поддерживает Москва.

В 2016-2017 годах Хафтар трижды посещал Москву и, как считается, просил оказать военную помощь. Он также побывал на борту авианосца «Адмирал Кузнецов» во время его средиземноморской экспедиции и принял участие в видеоконференции с министром обороны России Сергеем Шойгу.

Однако несколько раз в Москве был и премьер Сарадж — противник Хафтара. По мнению экспертов, по крайней мере до последнего времени Россия принимала во внимание сирийский опыт и не делала в Ливии ставку только на одну сторону конфликта.

Хафтар контролирует отдельные города и анклавы преимущественно на востоке страны ближе к границе с Египтом, который, как и Россия, поддерживает фельдмаршала. Правительство во главе с Сараджем занимает столицу Триполи и некоторые другие территории на западе. При этом большая часть территории страны за время вооруженного противостояния оказалась в руках местных племенных вождей и полевых командиров.

Кого поддерживает Запад?

Одна из особенностей конфликта в Ливии, отличающая его от войны в Сирии, заключается в том, что у западных стран нет единой позиции. Если в сирийском вопросе США и западноевропейские страны объединяет неприятие режима Башара Асада, то в Ливии после свержения Каддафи общего врага у них нет. Формально в дипломатических отношениях все признают Сараджа, но единая политическая стратегия и тактика отсутствуют.

Американские войска в значительной мере способствовали свержению Каддафи в 2011 году, но в дальнейшем Вашингтон занял позицию, которую The New York Times определяет как «руководить, но издалека». Дональд Трамп во время предвыборной кампании и сразу после победы на президентских выборах выступал против широкомасштабной интервенции, а единственную задачу США видел в борьбе с террористами «Исламского государства» на территории Ливии. Администрация Трампа поддерживает правительство Сараджа, но до сих пор не отправила в Триполи посла и не назначила спецпредставителя по делам Ливии, ушедшего в отставку вместе с Бараком Обамой.

Европейцев больше всего волнует проблема иммиграции из Ливии. По данным на март 2018 года, в стране насчитывалось почти 180 тысяч беженцев-ливийцев и 662 тысячи мигрантов из других африканских стран — при общей численности населения около семи миллионов человек. Большая часть мигрантов сосредоточена ближе к западному побережью страны, на территории, подконтрольной правительству Сараджа. В 2016 году из Ливии в Италию по морю прибыла 181 тысяча человек, в 2017 году — чуть меньше 120 тысяч. Многие эксперты объясняют снижение иммиграционного потока тем, что итальянское правительство финансирует власти в Триполи, чтобы те удерживали как можно больше беженцев внутри страны. При этом условия их содержания остаются крайне тяжелыми.

В мае 2018 года правительство Франции договорилось с противоборствующими сторонами в Ливии о проведении выборов в декабре. Но это соглашение не вызвало однозначного одобрения наблюдателей. Париж, как и Москву, подозревают в поддержке фельдмаршала Хафтара. Кроме того, в переговорах не участвовали представители местных властей, которые контролируют большую часть страны, что заведомо затрудняет проведение голосования.

Зачем в это ввязываться России?

The Sun в своей статье объясняет переброску российских войск в Ливию тем, что Москва хочет усилить миграционный нажим на Европу. Аналогичная версия в свое время была популярным объяснением того, почему Россия вступила в сирийскую войну. Кроме того, создание ливийского форпоста, вслед за сирийским, резко увеличивает влияние России в Средиземном море.

Согласно еще одному возможному объяснению, Россия стремится получить контроль над нефтью. Ливия обладает десятыми по объему разведанными запасами в мире, и, хотя по уровню производства занимает только 20 место, в последние годы постоянно его наращивает.

В феврале 2017 года «Роснефть» и Национальная нефтяная корпорация Ливии подписали соглашение о сотрудничестве. Ливийская компания находится в формальной юрисдикции правительства в Триполи, а значительная часть месторождений нефти расположена на востоке страны ближе к позициям войск фельдмаршала Хафтара — это может быть одной из важных причин сотрудничества с ним. При этом стратегическая цель Москвы может быть не в том, чтобы увеличить производство нефти, а в том, чтобы затормозить его, не дав обрушиться мировым ценам на сырье.

Кроме того, до начала войны правительство Ливии заключило соглашение с РЖД о строительстве скоростной железной дороги между Триполи и Бенгази на востоке страны. Проект, который оценивали в 2,2 миллиарда евро, заморозили после свержения Каддафи. The New York Times писала, что бывший глава РЖД Владимир Якунин обещал ливийским политикам долю в проекте в обмен на его возобновление (представители Якунина опровергали эту информацию). Наконец, по оценкам Москвы, она потеряла около четырех миллиардов долларов на оружейных контрактах с правительством Каддафи. Очевидно, сейчас Россия не против вернуться и на этот рынок тоже.