Ты не знаешь, в какой стране живешь? Раньше полиция устраивала на рейвах «маски-шоу». Теперь они договариваются с промоутерами

У фестивалей электронной музыки исторически много проблем с наркополицейскими — тем более в России. В 1990-х и 2000-х обычным делом в клубах или на фестивалях были полицейские рейды с участием ОМОНа. Случаются они и сейчас — однако система взаимодействия рейвов с силовиками изменилась. Теперь за кулисами фестивалей полицейские обустраивают комнаты для медицинского освидетельствования посетителей, которых вылавливают рядом с танцполом сотрудники в штатском. Тех, кто отказывается сдавать анализы, долго держат в специальной комнате; потом им могут выписать штраф; задерживают людей иногда с применением силы. Промоутеры, судя по всему, знают о происходящем — и вынуждены идти на сотрудничество с органами: иначе могут потерять бизнес. Специально для «Медузы» Алексей Павперов рассказывает, как полицейские работают на рейвах — и что бывает с теми, кто с ними не сотрудничает.

Рейверы с удостоверением

23 февраля в Санкт-Петербурге проходил фестиваль электронной музыки Port: Off. Мероприятием занималось промоутерское объединение Roots United — на территории пространства «Порт Севкабель» оборудовали две сцены, где должны были выступить 11 артистов. За девять лет своего существования Roots United провели множество успешных вечеринок, а также запустили масштабный летний фестиваль Present Perfect. У них была хорошая репутация, а организованные ими события, как правило, проходили без эксцессов.

Никита (имя изменено по просьбе героя) и его друзья приехали на «Севкабель» около часа ночи. У них проверили билеты; затем они прошли через металлоискатели — сотрудники площадки ощупали их куртки и пропустили молодых людей на территорию фестиваля. На первом этаже находился гардероб; от него вела лестница на второй, где и располагались сцены, бары и все остальное. Через огромные окна бывших цехов была видна панорама ночного Петербурга и Финский залив; Никита танцевал и общался с друзьями.

Вскоре он заметил странных людей. Они кучковались по двое-трое и не были похожи на обычных посетителей рейвов. Все были неприметными мужчинами за 30 в верхней одежде; они не танцевали, а внимательно наблюдали за публикой. О том, что присутствие этих людей бросалось в глаза, «Медузе» рассказали пятеро посетителей Port: Off.

Через некоторое время Никита вышел покурить — это можно было сделать в специальном шатре на улице (погода была морозная: −15). У лестницы Никиту остановил незнакомый мужчина. Представившись сотрудником полиции, он предложил молодому человеку пройти тест на наркотическое опьянение — или быть задержанным и доставленным в отделение, где все равно придется пройти тест. Никита выбрал первый вариант; полицейский отодвинул сетку-рабицу, обозначавшую границу технической зоны, и повел его вглубь здания — на второй этаж.

В комнате, где они оказались, уже были два десятка посетителей фестиваля; многие из них, как показалось Никите, были пьяны или находились в измененном состоянии сознания. Полицейский указал задержанному на очередь в пять-шесть человек еще в одну комнату — там оформляли документы. Внутри сидели три женщины в медицинских халатах. Одна из них предложила Никите сесть, потом записала его паспортные данные, фактический адрес и место работы — и спросила, употреблял ли он сегодня алкоголь и наркотики. Никита ответил, что выпивал в фестивальном баре. Ему выдали пластиковый контейнер, а потом отвели для сдачи мочи в туалет, вход в который охраняли двое полицейских. Температуру контейнера измерили специальным прибором и убрали в термошкаф. Покидая помещение, Никита услышал, как одна из женщин, оформлявших посетителей, спросила другую: «Ну что, в следующий раз на „Продиджи“ увидимся?»

Как рассказывают Никита и другие посетители Port: Off, инциденты такого рода в течение фестиваля происходили постоянно. Если кто-то говорил, что у него нет документов, ему угрожали задержанием до выяснения личности; фотография паспорта в телефоне полицейских устраивала. Некоторые отказывались от освидетельствования: по словам Никиты, одному из таких людей пообещали, что «с ним придут и поговорят»; другой собеседник «Медузы» рассказал, что его знакомого, отказавшегося от освидетельствования, продержали в технической зоне несколько часов и только потом выдали протокол об отказе на подпись (копия такого протокола есть в распоряжении «Медузы»); еще одному отказнику сказали, что его исключат из вуза и лишат водительских прав. Все задержанные, с которыми говорила «Медуза», сказали, что полицейские создавали впечатление, что отказаться от сдачи анализов невозможно.

Несколько человек рассказали, что их или их знакомых задерживали, применяя силу. Двое собеседников «Медузы» заявили, что стали свидетелями избиения. Один из задержанных начал шуметь, снимать происходящее на камеру телефона, ходить по комнате, после чего его отвели в коридор; оттуда послышались звуки ударов и стоны. Еще одного человека сильно ударили, когда он попытался покинуть зону освидетельствования.

Еще двое собеседников «Медузы» рассказали, что к ним на площадке подходила девушка с камерой — она была одета в кепку и джинсы и выглядела как «обычная рейверша». Незнакомка пыталась завязать с ними диалог, спрашивала, как они отдыхают, и настойчиво предлагала сделать снимок на ее фотоаппарат — изображение она обещала переслать в соцсетях. Когда одного из молодых людей позже задержали, он увидел эту девушку в зоне освидетельствования — она заводила туда еще одного посетителя фестиваля.

Тех, кто сдал анализы, после этого выпроваживали обратно на территорию фестиваля — провел там еще некоторое время и Никита. Все это время мероприятие не прерывалось. Как утверждают собеседники «Медузы», сотрудники Port: Off явно были в курсе происходящего: полицейские свободно передвигались по территории фестиваля; один из них, который вел задержанного на освидетельствование, кивнул охраннику, и тот отодвинул ограждение, чтобы их пропустить.

Происходившее на Port: Off активно обсуждалось в телеграм-каналах и чатах, посвященных рейвам и электронной музыке. В открытом чате «КП2» о своих столкновениях с полицией рассказали минимум три человека; там же были опубликованы фотографии передвижного пункта медосвидетельствования, стоявшего во внутреннем дворе (есть в распоряжении «Медузы»). Через два месяца после фестиваля к чату присоединился один из организаторов фестиваля, основатель Roots United Артем Крючков. Вскоре его спросили о работе полиции в «Севкабеле». «За Путина тоже нужно извиниться? — написал он, а потом добавил: — Или ты не знаешь, в какой стране живешь?» Промоутер сообщил, что не ожидал присутствия полицейских на площадке, но от этого не помогут «никакие связи», а задача организаторов фестиваля состоит в том, чтобы «не творилось зоопарка, тогда они сами [полицейские] потеряют к этому интерес». «Мы не должны комментировать действия полиции РФ и людей, которых поймали на приеме препаратов, это запрещено в нашей стране, — сообщил Крючков еще одному пользователю. — Ты как себе это представляешь? Вообще понимаешь, о чем говоришь сейчас????» Вскоре после этого Крючков перестал писать в чате.

На запрос «Медузы» о происходившем на Port: Off представители Roots United не ответили. В пресс-службе петербургского управления МВД «Медузе» сообщили, что не могут ничего рассказать о рейдах на музыкальных фестивалях «в связи со спецификой оперативно-служебной деятельности».

После того как Никита сдал анализы, полицейские его никак не беспокоили. Двум другим собеседникам «Медузы» повезло меньше — одному из них спустя месяц после события позвонил сотрудник суда и пригласил прийти на заседание, другому пришла повестка по почте. За отказ от медицинского освидетельствования им обоим выписали штраф четыре тысячи рублей. 

Предупреждение о возможном конфликте интересов. Автор материала также находился на Port: Off как посетитель. С ним сотрудники полиции на мероприятии никак не взаимодействовали.

От приема к компромиссу

Наиболее привычной формой работы силовиков на музыкальных мероприятиях в 1990-х и 2000-х были так называемые маски-шоу — рейды, в ходе которых мероприятие прерывалось сотрудниками полиции и ОМОНа. Часто они сопровождались задержаниями, насилием и нарушениями закона. По словам московского промоутера Сергея Сергеева (организовал вечеринки в клубах Mix, «Луч», «Солянка» и других), чаще всего подобные акции были связаны с попытками получить взятку; реального эффекта в борьбе с наркотиками они не давали. Похожим образом объясняет действия полиции промоутер и организатор фестиваля «Стереолето» Илья Бортнюк, в начале 1990-х работавший в петербургском клубе TamTam, — он связывает «маски-шоу» с желанием криминальных структур заполучить помещение, в котором располагался клуб.

«Так называемые приемы отдельные были просто страшные. Случались избиения, подбрасывали все на свете. Это происходило прямо на моих глазах», — вспоминает Сергеев. Особенно ему запомнился рейд в петербургском клубе «Грибоедов», который прошел в 1997 или 1998 году. «У пришедших не было основания для захода в помещение. Не было ордера на обыск, никаких документов. Их не пустили. [Полицейские] сказали, что будут действовать жестко и что, в общем, всем ****** [конец], — рассказывает промоутер. — Болгаркой вырезали дверь. У человека, который стоял на фейсконтроле, было сломано приблизительно все, что есть в человеческом организме. Они зашли внутрь. 16-летних моделей отхерачили, в том числе в жесткой форме. Забрали все, что представляло реальную ценность: деньги, видеокассеты, алкоголь. Все было украдено».

Похожую историю, связанную с клубом «Тоннель», вспоминает Алексей Хаас — один из первых организаторов рейвов в России. Он и его жена Марина Алби рассказали «Медузе», что в 1993 году в «Тоннель» ворвались сотрудники ОМОНа и приказали всем лечь на пол; немецкого диджея, не говорившего по-русски, ударили прикладом по лицу, выбив ему два зуба. Из кассы клуба изъяли все деньги, уже в отделении самого Хааса избили. После того как Алби подняла шум и привлекла к инциденту внимание немецкого консула, представители ОМОНа, по словам Хааса, назначили ему встречу, извинились, вернули деньги из кассы и предложили свои услуги по охране «Тоннеля».

По словам промоутера Сергеева, истории, похожие на то, что рассказывают посетители Port: Off, происходили в одном из первых московских танцевальных клубов «Титанике»: его посетителей могли завести в комнату, где находились сотрудники полиции, обыскать и отпустить. Хаас подтверждает, что в «Титанике» и «Тоннеле» работали полицейские, но говорит, что их действия были направлены исключительно на дилеров, которые продавали наркотики прямо в клубах. «Мы должны были объяснять этим людям [сотрудникам полиции], что есть границы, что вы не можете всех гостей хватать, — вспоминает промоутер. — Вы работаете очень аккуратно, чтобы вас не было видно и слышно и чтобы у нас не было проблем с нашей публикой. Всегда можно найти компромисс. Это люди со своими мотивами. Закон всегда на их стороне. Они всегда найдут способ тебя нахлобучить. Но договориться можно. Самое сложное — избежать войны и решить свои вопросы, не теряя при этом ни репутации, ни лица». При этом Хаас говорит, что с практикой массового сбора анализов прямо во время мероприятия он никогда не сталкивался: «Это уже беспредел. Таким образом ты подставляешь людей».

В 2000-х, по словам Сергеева, уровень полицейского насилия в клубах начал снижаться. Клубный обозреватель «Коммерсанта» Александр Воронов рассказывает, что и в это десятилетие рейды были частым явлением, — как правило, они проходили поздней ночью или уже утром и представляли собой все те же «маски-шоу».

Бортнюк рассказывает, что в начале 2000-х, когда он только начинал проводить «Стереолето», он сталкивался с практикой сбора анализов прямо на фестивале. Представители милиции всегда заранее сообщали ему, что на площадке будет работать отдел по борьбе с наркотиками и ему следует предоставить помещение для сбора анализов; всякий раз мотивировкой для такого рода процедур становились масштабные общегородские антинаркотические мероприятия. Проходил этот процесс «в спокойном формате» и проблем не вызывал. «Если взять анализы [у всех посетителей „Стереолета“], будет примерно такой же результат, как на премьере в Мариинке, — говорит Бортнюк. — У нас ловить нечего».

Как объясняет «Медузе» бывший сотрудник московского управления ООН по наркотикам и преступности адвокат Михаил Голиченко, профилактическая деятельность полиции, в рамках которой зачастую и проходят рейды, регламентирована мало: в отличие от деятельности по выявлению и расследованию преступлений, нормативные акты не прописывают, как именно сотрудники силовых ведомств должны предупреждать противоправные действия. Сам Голиченко считает, что антинаркотическими рейдами фактически подменяется эффективная борьба с наркопреступностью: рейды дают минимальные показатели (10–20 правонарушителей и массу сброшенных вещественных доказательств), при этом подрывая доверие к полицейским. Рейды «всегда были направлены против потребителей и бытовых сбытчиков», — соглашается управляющий партнер адвокатского бюро «Железников и партнеры» Александр Железников.

Железников объясняет логику таких мероприятий так. «Если делать „маски-шоу“, то происходит мгновенный сброс [наркотиков] — и их принадлежность [доказать] слишком сложно. За хранение „палку“ сотрудники уже не получат, — рассуждает юрист, вспоминая вечеринку, прошедшую в 2015 году. — Поэтому была применена новая технология. Приезжали сотрудники, с автобусом, он тихонечко становился во дворе клуба. На нижнем этаже клуба — лаборатория, а сотрудники в штатском ходили среди отдыхающих. Если поведение казалось им подозрительным, они этого человека направляли вниз, задерживали, оформляли».

По словам адвоката Голиченко, клубные рейды не имеют отношения к так называемой палочной системе, поскольку обычно выявляют скорее административные правонарушения, — однако свои показатели, по которым надо отчитываться, есть и у профилактических мероприятий. По российским законам употребление наркотиков без предписания врача карается штрафом до пяти тысяч рублей или административным арестом на срок до 15 суток.

«Устрашение действительно является одним из инструментов предупреждения преступлений. В науке права это называется общая и частная превенция, когда общество и конкретные люди не совершают преступления из-за боязни санкций, — говорит Голиченко. — Но устрашение не должно гипертрофироваться в массовый террор, когда, казалось бы, незначительные правонарушения и незначительные наказания за них применяются массово и с заведомым выпячиванием произвольности в работе полиции».

ОМОН против Outline

В 2010-х массовые рейвы снова стали частью мейнстримовой культуры: в Москве и Петербурге возникли промоутерские объединения, которые внимательно относились к дизайну пространства и превращали свои фестивали в нечто среднее между дискотекой и выставкой современного искусства. Помогла и стремительная джентрификация крупных городов — рейвы часто проходили в бывших промзонах; фабричные территории хорошо сочетались с вошедшим в моду индустриальным техно.

В апреле 2016 года президент Владимир Путин своим указом упразднил ФСКН, а в августе замначальника управления по обороту наркотиков московской полиции заявил, что в рамках ведомства будет создан специальный отдел по борьбе с наркоторговлей в ночных клубах (с тех пор в СМИ этот отдел никак не фигурировал; на запрос «Медузы» в московском управлении МВД не ответили). 20 августа полицейские и бойцы ОМОНа сорвали вечеринку в московском клубе «Конструктор»: ее посетителей заблокировали в помещении; у них проверяли реакцию зрачков при помощи фонариков — а тех, кто вызывал подозрения, провожали в автозаки и отвозили в отделение.

Главным символом рейвов нового поколения — и борьбы с ними — стала промогруппа Arma17. С 2016 года были отменены пять организованных ими мероприятий. Самым крупным из них оказался третий фестиваль Outline, который должен был пройти в начале июля 2016-го на московском заводе автоматических линий и спецстанков. К тому времени Outline превратился в бренд; на фестиваль ехали в том числе из-за границы, организаторы продали 12 тысяч билетов — однако за несколько часов до начала мероприятия его пришлось отменить. Городские чиновники заявляли, что фестиваль не был согласован с властями и нарушал правила пожарной безопасности; представители Arma17 отрицали эти обвинения.

Через несколько месяцев, когда промоутеры попытались провести вечеринку в честь девятилетия Arma17 в Петербурге, отменили и ее — накануне мероприятия с организаторами расторгли договор аренды и отказали им в доступе на площадку. Все переговоры происходили на словах, никаких документов сотрудникам Arma17 не предоставили. Зачистке площадки способствовали три неизвестных мужчины, которые ссылались на представителей Росгвардии, пожарных, санэпидемстанции и ФСБ, якобы решивших, что фестиваль небезопасен. Накануне на выезде из Москвы сотрудники ДПС обыскали два автобуса с людьми, которые ехали на мероприятие в Петербург; по словам одного из них, полицейские открыто говорили, что фестиваля не будет. В начале мая 2017 года Arma17 объявила, что прекращает работу в России. Их убытки от несостоявшихся мероприятий, по оценкам самих промоутеров, составили около двух миллионов долларов. Представители Arma17 не захотели обсуждать с «Медузой» историю своих мероприятий в России.

6 августа 2017 года полицейские явились в московский техно-клуб «Рабица» — к тому моменту он проработал больше года и стал одним из главных городских мест по части электронной музыки. Около восьми утра в «Рабицу» ворвались полицейские в форме и штатском, они начали задерживать и бить людей. Всех задержанных в итоге отпустили, кроме одного из основателей «Рабицы» Ивана Радзиевского — на него завели уголовное дело за оборот наркотиков в особо крупном размере. 21 августа создатели «Рабицы» заявили, что клуб закрывается, поскольку они не могут обеспечить своим посетителям безопасность (на вопросы «Медузы» представители «Рабицы» к моменту публикации материала не ответили). Радзиевский по итогам суда получил один год условно.

Адвокат Железников утверждает, что проблемы «Рабицы» начались с отказа владельцев «деятельно сотрудничать» с полицейскими: по его информации, туда не пустили полицейских в штатском, после чего те вернулись в форме и с подкреплением «и произвели ряд действий, которые получили потом свою правовую оценку». «Вопрос стоит таким образом: либо клуб взаимодействует с органами внутренних дел, либо просто клуба этого нет, — продолжает адвокат. — Клуб — очень уязвимый с правовой точки зрения субъект. Можно найти много различных недостатков, можно обвинить клуб в торговле наркотиками. Многочисленные законы позволяют полицейским в ходе выполнения своей работы проникать на территории клубов, в том числе и негласно. И именно поэтому клубная культура очень отличается от той, которая была еще десять лет назад».

#hardwork #доутра

Port: Off не единственный петербургский рейв, на котором работали сотрудники полиции. 14 апреля 2018 года в местном филиале центра дизайна Artplay состоялся фестиваль System 4.0. Четыре его посетителя рассказали «Медузе», что полицейские на нем работали по той же схеме, что в феврале в «Севкабеле»; в распоряжении «Медузы» есть копия отказа от освидетельствования, а также фотографии помещения, куда людей водили сдавать анализы, и такого же автомобиля передвижного пункта медицинского освидетельствования, как тот, что находился на территории «Севкабеля». Как рассказывают посетители «Системы» (сообщения об этом появлялись и в соцсетях фестиваля), сотрудники полиции останавливали людей или подсаживались к отдыхающим на пуфиках, показывали документы, проверяли реакцию зрачков при помощи фонарика. Как и на Port: Off, некоторых отводили в помещение, где под контролем полицейских в форме и штатском женщина в белом халате осуществляла сбор анализов. Три женщины в медицинских масках оформляли протоколы.

Одной из этих женщин, как установила «Медуза», была Ксения Кугушева, оперуполномоченная четвертого отдела управления наркоконтроля Главного управления МВД Петербурга и Ленинградской области. В ее инстаграме появились две фотографии с System 4.0: в частности, она сняла видеоролик с выступлением хедлайнера Бориса Брейчи и подписала его: «Комментарии излишни #artplay #трудовыебудни #hardwork #доутра #hotnight». Пользователь lmsh013 оставил под постом Кугушевой: «А почему нконтроль расформировали? Обидно.много дел🤷‍♀️🤤😬😊🤧🤣🤣🤣🤣» и «Я в толпе🤤🤤🤤🤤🤤💃🏽». «И не говори, мы не справляемся))», — ответила оперуполномоченная на первый. 

Также в инстаграме Кугушевой можно обнаружить пост с проходившего 5 марта 2017 года в петербургском комплексе «Юбилейный» музыкального фестиваля «Пиратская станция: history», в котором полицейский сообщает, что посещение вечеринки было связано с ее профессиональными обязанностями. Один из посетителей фестиваля утверждал, что его «жестко скрутили сотрудники ФСКН»: «Заломали, отвели, осмотрели, обломались и отпустили».

Организаторов System 4.0 не в первый раз упрекают в прямом сотрудничестве с полицией без ведома посетителей фестиваля. По словам собеседников «Медузы», та же схема с полицейскими в штатском и специальным помещением для сдачи анализов работала и на их предыдущем большом фестивале — System 3.0, который проходил в Петербурге в ноябре 2017 года. Посетители этого фестиваля также жаловались, что им заламывали руки при задержании и отказывались выпускать из комнаты без сдачи анализов; один человек рассказал, что его попросили показать сумку, а потом отобрали паспорт. Писали о действиях полиции на фестивале и в инстаграме, и в официальном сообществе фестиваля «ВКонтакте»; в телеграм-чате «КП2» была выложена фотография передвижного пункта медицинского освидетельствования.

Через три дня после фестиваля, 28 ноября, петербургское управление МВД опубликовало пресс-релиз о проведении двух профилактических рейдов в Петроградском и Василеостровском районах Петербурга. Место и время проведения одного из них совпадают с местом и временем проведения System 3.0; полицейские сообщают, что на медицинское освидетельствование были отправлены 26 человек, а еще одному мужчине вызвали скорую. (Другое мероприятие, судя по месту и времени, — проходившая в октябре 2017 года вечеринка «Mystery», где выявили более 20 граждан в состоянии наркотического опьянения; у «Медузы» нет свидетельств посетителей этой вечеринки о работе полицейских.) В ночь на 29 ноября этот же пресс-релиз появился в официальной группе System 3.0 во «ВКонтакте»: организаторы сообщили, что «после жалоб» обратились к полиции «за разъяснениями» и получили «официальный комментарий». Кроме того, они заявили, что полицейские работали только снаружи площадки — но попросили сотрудников «открыть комнату для проверки, чтобы не делать это на улице». «Заранее никаких подготовительных работ к этой операции не производилось», — заключили организаторы, добавив, что никаких «травм и избиений» на фестивале не было.

Той же ночью на критику в адрес организаторов в официальном телеграм-чате System 3.0 откликнулся один из промоутеров Иван Носиков (с «Медузой» он разговаривать не захотел). Он выложил видео с фестиваля и оставил комментарий: «По-моему, было все круто! Что за гад пустил слухи о принималове?» В ответ на дальнейшие комментарии Носиков заявил, что полицейские не были допущены на территорию фестиваля, а несогласным предлагал отправиться вместе с ним и его «братвой» в лес, «на зимний пикник», «покататься на черном джипе» и обсудить претензии лично. Однако уже через полтора часа, после комментария одного из пользователей о том, что наркополиция работает на всех крупных мероприятиях, Носиков согласился, что «это теперь современная система взаимодействия с сотрудниками МВД». Носиков рассказал, что в апреле 2015 года, когда он проводил фестиваль в клубе «Космонавт», туда приехали «три автобуса ОМОНа», а их начальник предложил организаторам два сценария: «мы говорим „фас“, и всех кладут» или «вы нас пускаете, и мы тихо работаем на территории, запуская десять сотрудников в штатском». Носиков сообщил, что выбрал второе — чтобы сохранить фестиваль и «не прервать праздник».

«Хотите наплевать на это, ждите, когда всех положат на пол, — заключил промоутер. — Мы, в свою очередь, выбрали более лояльный способ сотрудничества и проведения рейвов в России».