«Мужчина из Центра „Э“ назвался полковником Чингачгуком» Сотрудники «Театра.doc» рассказали, как их задержали полицейские — поиздевались и отпустили

Актриса «Театра.doc» Мария Чупринская 5 июля написала в фейсбуке, что накануне вечером после спектакля ее вместе с девятью коллегами задержали на Чистых прудах. Задержание проводили сотрудники антиэкстремистского Центра «Э» московской полиции. Задержанных доставили в ОВД «Басманный», им обещали, что их обвинят в распитии алкоголя и употреблении наркотиков, — но в итоге отпустили ночью, не составив ни одного протокола. Актеры уверены: это связано с тем, что трое из них раздавали в Москве листовки в поддержку голодающего украинского режиссера Олега Сенцова (приговорен к 20 годам колонии по обвинению в терроризме). «Медуза» поговорила с сотрудниками «Театра.doc» о том, что произошло.

Мария Чупринская

актриса

Вечером я выступала в «Театре.doc» в спектакле «Взрослые снаружи». Некоторое время [потом] мы с коллегами гуляли около театра, а потом пришли на Чистые пруды. Мы стояли и разговаривали, когда вдруг нас быстро окружили какие-то люди. Один из них, человек по фамилии Горячкин, был в полицейской форме, а с ним пять человек в кожанках и спортивных куртках черного цвета. Они сказали, что мы задержаны. Люди в черном называли себя сторонниками ЗОЖ [здорового образа жизни] и гражданскими активистами. Сказали, что они привели полицейского: обличать наши нарушения. Мы спросили, на каком основании, а полицейский на это сразу стал орать, что это неповиновение полиции, статья 19.3 КоАП РФ. Товарищи в черном веселились, они нас троллили. Некоторые из них вели себя очень агрессивно, каждую минуту грозили нам физической расправой. А один из них — позже мы узнали, что его фамилия Окопный и он сотрудник Центра «Э», — очень веселился, говорил: «Да вы проедьте, а почему вы задержаны, вам уж там что-нибудь придумают и напишут. У нас тут пять свидетелей есть. Хоть „распитие спиртного“ вам напишем, хоть наркотики».

Мы стали отказываться ехать с ними куда-то, пока не приедет нормальный полицейский отряд. Сказали этим людям, что они не внушают нам доверия, несмотря на то, что с ними полицейский. Этот полицейский Горячкин вызвал подкрепление — и мы стали их ждать. Все это время люди в черной одежде продолжали нас троллить. Окопный и его товарищ достали мобильные телефоны. Они начали показывать мои, [художницы] Алисы Сафиной и [актрисы] Лены Носовой фотографии в фейсбуке, связанные с Олегом Сенцовым, — мы с 11-го дня его голодовки раздавали листовки в его поддержку, называли нас по имени и фамилии и ржали. Зачитывали личную информацию с наших страниц.

Актриса Таня Демидова попыталась отойти, но ее окружили трое человек, один из них ударил ее в живот и убежал. А его товарищи стали ржать и сказали про ударившего: «Какой-то неизвестный прохожий».

Потом приехали другие полицейские, они были очень растеряны, вообще не понимали, что происходит. Нас завели в подъехавшую белую «газель» без номеров. Несмотря на то что в ней были сиденья, нам велели ехать стоя, что совершенно неудобно в машине такой модели. Нас десятерых увезли, а Таню Демидову почему-то оставили с теми людьми — и мы очень за нее волновались. Она осталась стоять с этими амбалами под дождем со сломанным ими зонтом. Пока мы ехали в ОВД, спрашивали у сопровождающих, почему Таню оставили там, почему у машины, в которой мы едем, нет номеров, но нам не отвечали.

Когда нас засовывали в белую «газель», ребята из Центра «Э» ко мне подошли и сказали: «Мария, сигнал ты получила». А наша администратор театра Юлия Селина слышала, как эти парни, которые нас в машину засовывали, сказали коллеге: «На хер нам их всех забирать?» А товарищ ему ответил: мол, да ладно, там разберутся. То есть очевидно, что их целью были только я, Алиса Сафина и Лена Носова — то есть те, кто раздавал листовки в поддержку Олега [Сенцова]. Они только к нам по именам и обращались.

Когда нас привезли в ОВД Басманного района, люди из Центра «Э», продолжали нас троллить, говорили, что все про нас знают. Они подходили ко мне, один из них орал про какое-то неповиновение с моей стороны, говорил: «Сейчас я применю к тебе физическое насилие, и ты узнаешь!» А Окопный все время орал: «Давай с ней селфи ******** [сделаем]!» И я вот сейчас жалею, что отказалась: оказалось, этот Окопный — известный человек.

Другой мужчина из Центра «Э» назвался полковником Чингачгуком. Потом, когда этот Центр «Э» уехал, нами занялись полицейские.

Около часа мы просидели в комнате, которую они называли «классом». А потом нас по одному начали вызывать для профилактической беседы минут на 20, просматривали паспорт и отпускали. Мне, например, на этой профилактической беседе полицейский очень искренне и добродушно посоветовал все бросить, ничем не заниматься больше, ведь мне же еще «детей рожать». Спросил, есть ли у меня с собой листовки в поддержку Сенцова. На что я ответила, что их у меня нет, но и в любом случае обыскивать он меня сейчас не имеет права. Полицейский был вежливым, сказал, что их самих этот Центр «Э» задолбал, что у них своих дел полно. И сейчас он не понимает, какой рапорт писать, и что он недоволен тем, что нас сюда привезли.

Алиса Сафина

художница, подруга актрис «Театра.doc»

Мы стояли на бульваре, ели чипсы, пили колу. Вокруг практически никого уже не было, и вдруг откуда ни возьмись в 23:20 к нам подошел милиционер в форме и потребовал предъявить паспорта. Мы огляделись, а вокруг нас уже стояли пять непонятных людей в черной одежде. Мы попросили их всех представиться. Представился только полицейский, а мужчины в кожанках сказали, что они свидетели — и сейчас они будут свидетельствовать о наших преступлениях. Мы начали шуметь, возражали, что мы никуда не пойдем, пока они не назовут причину. В ответ эти гражданские активисты нам кричали: «Ой, вы тут и наркотики употребляете, и спиртное распиваете». Хотя у нас и близко ничего похожего не было.

Когда нас привезли в ОВД, посадили в комнату. Минут через 20 к нам зашел местный полицейский и спросил: «А вас за что задержали-то?» Через какое-то время к нам снова зашел другой полицейский и спросил, почему мы здесь сидим. То есть и для полицейских это была какая-то непонятная акция. А эти гражданские активисты побыли там с нами. С шуток переходили на крик и обратно. Шутили про нашу личную жизнь, смеялись над нашими фотографиями профиля в фейсбуке, где была надпись с требованием освободить Олега Сенцова. Посмотрев мою страницу, они говорили: «Алиса, а вы художник, да? Ой, а мы видели ваши картины, вы их за пять тысяч продаете. А вот вы голых женщин любите рисовать. А мне что-то нарисуете?»

Понятно, что не угодили мы им тем, что с 11-го дня голодовки Олега Сенцова мы с Марией Чупринской и Леной Носовой раздавали листовки в его поддержку. На этих листовках мы рассказали, кто такой Олег Сенцов, чем он занимался и за что его упекли. Мы занимались раздачей листовок каждый день по два-четыре часа и в день раздавали их до полутора тысяч. Каждый день мы выслушивали в свой адрес очень много плохого. Большинство людей вообще не знали про Сенцова, а другие очень агрессивно на нас реагировали, называли террористами, на Машу однажды даже замахнулись. В последнее время все больше и больше поводов было снизить активность, и, думаю, на какое-то время мы прекратим их раздавать. Сейчас все стало совсем опасно.

Александр Кудряшов

режиссер «Театра.doc»

Я снимал на видео сотрудника полиции, который нас задерживал. В какой-то момент я услышал, что наша актриса Татьяна Демидова закричала — они ударили ее в живот. И эти люди в кожанках сразу затараторили: «Это был прохожий, мы его не знаем». Потом один из этих ребят, самый большой из них, подошел ко мне и забрал у меня телефон. Через некоторое время пришел и вернул телефон. Сказал: «Ты меня понял. Больше не снимай».

Я на улице еще хотел сфотографировать этих людей в черном, но как только направил на них телефон, один из них спросил: «Телефон у тебя водоплавающий?» В ОВД я еще раз попытался их сфотографировать, они тут же скрылись и ушли.

На все мои вопросы люди в черном отшучивались и орали — они были как роботы. Я им говорил: «Скажи мне, кто ты. Я слушаюсь сотрудников полиции». На это они отвечали только: «Вам сказали проследовать». Когда я пытался задавать вопросы дальше, один из мужчин в черном сказал: «Что-то у тебя такое лицо, будто ты наркотики принимаешь» — и засмеялся.