«История одного назначения» Авдотьи Смирновой. Самый важный фильм «Кинотавра» — о Льве Толстом и современной России

На фестивале «Кинотавр» показали «Историю одного назначения» Авдотьи Смирновой. В фильме о том, как Лев Толстой защищал в суде военного писаря, приговоренного к смертной казни, сыграли Евгений Харитонов, Ирина Горбачева, Елизавета Янковская, Анна Михалкова и другие. Кинокритик Антон Долин считает, что картина выделяется на фоне других фильмов фестиваля не только хорошей актерской игрой, но и важнейшим общественным посылом — рассказывая историю из XIX века, она напрямую говорит со зрителем о сегодняшнем дне.

Авдотья Смирнова сняла хороший фильм, и это не новость. Впрочем, предыдущие ее фильмы тоже были хорошими. Начать надо с другого: «История одного назначения» — по-настоящему важный фильм. Такие в России снимаются не каждый год; гораздо реже, чем хорошие. Он важен для всех, включая тех, кто его не увидит. Примерно так, как важен страшный и прекрасный рассказ Льва Толстого «После бала», входящий в школьную программу. И не только потому, что «История одного назначения» рассказывает, среди прочего, о Льве Толстом, но и потому, что через переживание чужой боли этот фильм приводит зрителя к боли собственной, настолько подлинной и сильной, что перестают иметь смысл отличия «хорошего» кино от «плохого». Здесь этика выше эстетики. 

По этому случаю уместно вспомнить мысль ушедшей из жизни два дня назад Киры Муратовой: «Если бы все люди внимательно прочли Льва Николаевича Толстого, то все стали бы добрыми и умными». Беда в том, что для этого нужно по-настоящему внимательное чтение. Судя по всему, Смирнова и ее соавторы, сценаристка Анна Пармас и историк литературы Павел Басинский, читали и книги Толстого, и его биографию именно так. 

Кому-то понравится, а другим, наоборот, будет резать глаз, что герои фильма живут в середине XIX века, но ведут себя и разговаривают как наши современники. За кадром тем временем звучит легкая музыка в сегодняшнем духе, что-то вроде босса-новы. «История одного назначения» — фильм о наших днях, он лишен нарочитой злободневности и тем не менее обжигающе актуален. При этом изложенные в нем события происходили в реальности. 

Дело было так. В 1866 году граф Лев Толстой случайно встретился в поезде с поручиком Григорием Колокольцевым, который как раз ехал на место службы, в роту в Тульскую губернию. Попутчики разговорились, Колокольцев оказался читателем и поклонником Толстого — тот уже прославился автобиографической трилогией и «Севастопольскими рассказами». Поручик был принят в Ясной Поляне и там через некоторое время рассказал Толстому о трагическом инциденте: мелкая сошка, полковой писарь Шабунин ударил ротного командира, за что ему грозил расстрел. Писатель вызвался быть адвокатом обвиняемого и произнес на процессе блестящую речь. Тем не менее, приговор был вынесен обвинительный. Сюжет правдивый, Смирнова прочитала о нем в книге Басинского о Толстом — этому случаю была посвящена отдельная глава.

Стало быть, малая форма, рассказ. Его Смирнова развернула в кинороман. У «Истории одного назначения» оказалось больше одного назначения. Перед нами правозащитный манифест. Прямое политическое — или, если так бывает, больше, чем политическое — высказывание. Открытый призыв к милосердию, подобный речи в защиту Кирилла Серебренникова и его арестованных коллег, с которой Смирнова начала премьеру своего фильма на «Кинотавре».

Круглоголовый бедолага Шабунин (Филипп Гуревич) — классический маленький человек русской литературы: такой же, как Вырин, Башмачкин, Девушкин. Пожалуй что даже и Поприщин — недаром, будучи сиротой, истово верит в свое аристократическое происхождение и безнадежно пьет горькую. Он попадает в жернова правосудия — то ли кафкианского, то ли сухово-кобылинского. Никто не желает ему смерти, но почему-то каждый словом или делом эту смерть приближает. Заложник обстоятельств, он неудобен для всех — от фельдфебеля, которому по малодушию помогал скрывать воровство солдатских денег, до самого полковника, ждущего высочайшей ревизии. 

Шабунин и вправду нарушил закон, но чего стоит закон, способный убить за такое нарушение? Можно ли продолжать жить, руководствуясь им? Конечно, это так не задумывалось, но линия Шабунина выглядит прямолинейной рифмой к процессу Олега Сенцова — маленького человека, ставшего заложником имперских игр в так называемую геополитику. 

Этим фильм не исчерпывается. Перед нами — едкое, горькое, злое и крайне точное размышление о либерализме в России. Прекраснодушный мягкосердечный идеалист Колокольцев (впечатляющий дебют Алексея Смирнова) хочет, чтобы его любили и уважали: командиру он несет бутылку кларета, солдат освобождает от строевой подготовки и пытается открыть для них школу. Но и перед папенькой-генералом (привычно импозантный Андрей Смирнов) трепещет, и карьерного продвижения тоже страстно желает. Он первым хочет встать на защиту писаря — и первым же пасует перед обстоятельствами, оказываясь слабее окружающих его отнюдь не либеральных офицеров-солдафонов. 

Но и это не все. Перед нами хроника писательского и личностного становления Льва Толстого (Евгений Харитонов — пожалуй, главное актерское открытие фильма). В начале он уступает место назойливому наглецу в поезде не из смирения-«толстовства», а только ради своего удобства. Он прагматичный человек, везущий в свое имение дорогих черных поросят из Японии и собирается, к ужасу управляющего (колоритный Игорь Золотовицкий), заказывать удобрения из Аргентины. Вместе с тем, именно сейчас он пишет «Войну и мир», в буквальном смысле переживая чужую трагедию: он работает над сценой ампутации ноги Анатолю Курагину.

Кажется, глубокий интеллигент Толстой противопоставлен поверхностному поручику. Но и он интуитивно предпочитает красивую риторику прагматичной конкретике: артистично выступает в суде и пренебрегает реальным шансом спасти писаря — отправить государю депешу с прошением о помиловании через тетушку-фрейлину. Он вот-вот придумает Платона Каратаева, уже готов с ним разговаривать на равных. А вот как спасти от смерти, понятия не имеет. 

Семья и дом Толстого — жена Соня (Ирина Горбачева), брат Сергей (Алексей Макаров), его невеста и сестра Сони Татьяна (Елизавета Янковская), живущая в доме учительница в сельской школе (Анна Михалкова) — выписаны в таких любовных деталях, что умным телепродюсерам стоило бы уговорить Смирнову сделать о них отдельный сериал. Это еще одно самостоятельное кино внутри фильма. 

У Алексея Юрьевича Германа был удивительный замысел, который он не успел осуществить: полнометражный «После бала». В этом неснятом фильме на балу должны были кружиться в вальсе все любимые герои Толстого, из разных книг. А потом выходить, разгоряченные, на улицу и видеть страшную муку солдатика под шпицрутенами, слышать его растерянную мольбу: «Братцы, помилосердуйте». Разумеется, у Авдотьи Смирновой мало общего с Германом-старшим — другой киноязык, стиль, аудитория. Но при этом близкие задачи: показать, что, во что бы мы ни верили, как бы себя ни вели, Россия от века устроена именно так. Одни выходят в палачи со шпицрутенами в руках, другие корчатся в муках и кричат «Братцы, помилосердуйте». А третьи — только слушают этот крик, не будучи в силах изменить положение вещей. Для чего снимать об этом фильм? Хотя бы для того, чтобы они не затыкали ушей. Это тоже немало.