Зона радости Заявления Дадина и других осужденных о пытках в ИК-7 — правда. Начальник колонии признался в издевательствах и вымогательстве денег

В ноябре 2016 года «Медуза» опубликовала письмо активиста Ильдара Дадина из исправительной колонии № 7 в карельском городе Сегеже. Дадин, отбывавший там срок, рассказал, что пытки и издевательства в ИК-7 носят систематический характер и поощряются руководством колонии во главе с майором Сергеем Коссиевым. Историю с трудом, но удалось замять: Дадина этапировали в другую колонию, а проверка Следственного комитета и местного управления ФСИН нарушений в ИК-7 не выявила. В феврале 2018-го Коссиев неожиданно раньше срока вышел на пенсию, а в апреле против него возбудили дело. Следствие выяснило, что руководство колонии не только превратило пытки в норму, но и вымогало у осужденных деньги. Коссиев уже признал вину. Журналист Глеб Яровой в совместном расследовании «Медузы» и «7×7» рассказывает об этой истории.

Лучшее место лишения свободы

В 2011 году бывшего руководителя нефтяной компании ЮКОС Михаила Ходорковского этапировали из забайкальского города Краснокаменска в ИК-7, расположенную в карельском городе Сегеже. Сюда немедленно приехали репортеры из Москвы. Они изучили Сегежу, поговорив со всеми, с кем только можно: от простых горожан и бывших сотрудников ИК-7 до городских чиновников и сотрудников регионального управления ФСИН. Большинство комментаторов тогда говорили, что в «семерке» все спокойно. Программа «Вести-Карелия» на телеканале «Россия» назвала ИК-7 «зоной радости» и «одним из лучших мест лишения свободы в республике».

В январе 2012 года на ютьюб-канале pravdambk (там выкладывают ролики в поддержку Ходорковского и другого фигуранта «дела ЮКОСа» Платона Лебедева) появилось интервью бывшего осужденного из ИК-7 Дениса Силонова. Он отбывал в колонии срок за грабеж, а освободившись, рассказал, что насилие в колонии носило систематический характер, поощрялось начальством и остановилось только с приездом Ходорковского.

«Наливают в синие 200-литровые бочки воду, кидают хозяйственное мыло — кусков десять, хлорку добавляют, все это вспенивают, — рассказывал Силонов. — Потом закрывают сливы на полу в туалете и выливают эту жидкость. Тебя одевают по форме номер четыре — фуфайка, шапка-ушанка, ботинки, — заталкивают туда, делают подножку, ты падаешь. А потом ты должен всю эту жидкость с пола собрать и в унитазы вылить. Тебя при этом еще и бить могут».

Тогда на это интервью никто не обратил внимания. В декабре 2012 года Ходорковского помиловали и освободили из ИК-7.

Спустя четыре года, 1 ноября 2016-го, оппозиционный активист Ильдар Дадин — первый в России осужденный за многократное нарушение правил проведения митинга — написал письмо, в котором рассказал о пытках и издевательствах в сегежской колонии. «Знай, что в колонии ИК-7 действует целая мафия, в которой участвует вся администрация учреждения: начальник колонии — майор внутренней службы Коссиев Сергей Леонидович — и абсолютное большинство сотрудников колонии, включая врачей», — писал Дадин своей жене. Она и попросила «Медузу» опубликовать этот текст.

Письмо получило огромный резонанс. В колонию приехала уполномоченный по правам человека в России Татьяна Москалькова, у стен ИК-7 начали дежурить журналисты, СК объявил о том, что проведет проверку. 3 ноября упомянутого Дадиным Сергея Коссиева отстранили от работы на время проверки, он ушел в отпуск. Колонию временно возглавил его заместитель Александр Серов.

7 ноября 2016 года в ИК-7 приехали члены совета по правам человека при президенте России (СПЧ) Игорь Каляпин и Павел Чиков. В этот же день в колонии начался бунт. Несколько заключенных, узнавших о визите членов СПЧ, прорвались через охрану и залезли на крышу административного здания колонии с плакатом «Спасите наши души». Чиков и Каляпин в это время вели опрос осужденных; устроивших акцию заключенных они не видели, им об этом рассказал один из отбывающих наказание.

Правозащитники обратились к курировавшему их визит первому заместителю начальника карельского управления ФСИН Алексею Федотову. Они попросили встретиться с протестующими, тот отказал, сказав, что бунт происходит в соседней колонии, а не в ИК-7.

Бунт быстро подавили, даже не пришлось вызывать ОМОН. Заключенных вывели с крыши, тех, кто явно им симпатизировал, блокировали там, где они находились — на рабочих местах и в отрядах. Нескольких зачинщиков бунта избили другие зэки, близкие к администрации колонии (один из избитых пострадал настолько сильно, что попал в реанимацию). Серова уволили, а вернувшийся из отпуска Коссиев продолжил работать — тогда его никто и ни в чем не обвинял.

Коссиев тем не менее опасался повторения бунта, но главное — что к колонии может быть вновь привлечено внимание. Один из освободившихся заключенных (просил не называть его имени) рассказал корреспонденту «7×7» и «Медузы», что в последних числах декабря 2016 года Коссиев вызвал к себе нескольких пользовавшихся уважением в колонии зэков — до того как попасть в колонию, они занимались бизнесом или работали во власти. Начальник ИК-7 попросил их помочь ему — разработать план, который помог бы ликвидировать шумиху.

«Он вызывал меня, вызывал [бывшего высокопоставленного чиновника] Бориса (имя изменено по просьбе собеседника). Говорил: „Ну давайте, помогайте, вы же знаете, что в таких ситуациях делать, как все это затушить. На фига вся эта рябь нужна. Одна надежда на вас“», — вспоминает участник этого разговора. Однако, по его словам, через пару дней Коссиев снова стал вести себя надменно. Сказал, что все советы, которые ему дали, это чушь и он «сам все разрулил».

Шум, поднятый письмом Дадина, действительно удалось заглушить. Самого активиста этапировали в Алтайский край. 22 февраля 2017 года приговор ему отменили, 26 февраля он вышел на свободу. В мае 2017-го суд присудил ему два миллиона рублей за незаконное уголовное преследование. ИК-7 долго проверяли — искали доказательства издевательств, о которых говорил Дадин, но подтверждения им так и не нашли. Коссиев сохранил должность начальника колонии. Собеседник «Медузы» и «7×7» говорит, что издевательства над осужденными и вымогательство у них денег, временно прекратившиеся в ноябре — декабре 2016-го, возобновились.

«Карелия — это „красные“ зоны. [То есть] всем руководит начальник колонии, а не „авторитеты“ из числа зэков. Если они перестанут жестко обращаться с зэками, колония очень быстро из „красной“ превратится в „черную“. Тогда уж точно ни о каком исправлении заключенных речь не будет идти. Да, это жестокая система, но вынужденно. И никогда на „красной“ зоне не будут к зэкам относиться как к нормальным людям, кем бы они ни были — хоть убийцы, хоть экономические» — так говорил об обстановке в ИК-7 в беседе с корреспондентом «Медузы» и «7×7» бывший высокопоставленный сотрудник одной из правоохранительных структур Карелии.

Могу наказать, могу опустить, могу убить

Все бывшие осужденные, которые согласились пообщаться с корреспондентом «7×7» и «Медузы», говорят одно и то же: чрезмерная жестокость в отношении зэков прямо поощряется Сергеем Коссиевым, работающим в колонии с 2007 года, а в 2013-м ее возглавившим. Они уверены, что физическое насилие, пытки, издевательства над заключенными-мусульманами стали в ИК-7 общим местом именно при Коссиеве. Об этом в разное время рассказывали и продолжают рассказывать многие бывшие заключенные.

Один из них, проведший в сегежской колонии больше десяти лет, говорил: «Я вообще его [Коссиева] знаю с того периода, когда у него началась карьера: младший лейтенант, оперуполномоченный следственного изолятора № 2 города Сегежи. До этого был кинологом. Он не обращает никакого внимания на законы, для него никаких законов просто не существует. Он хитрый, лживый, никогда не держит слово. Например, мог заключить договор с осужденным по поводу мелкого нарушения: мол, ты сознаешься, а мы тебя простим, даю „слово офицера“. Человек признавал что-то, и потом по всей строгости его наказывали. В общении с заключенными он сам неоднократно говорил: я тут, мол, и царь, и бог. <…> Я вас могу наказать, я вас могу опустить, могу вообще убить. Все что угодно могу».

Другие заключенные, отбывавшие наказание в сегежской колонии, подтверждают эти слова и говорят, что для Коссиева других аргументов, кроме силы, не существует. «По меркам нормального человека он, конечно, садист. По меркам колонии я бы скорее назвал его дебилом и неадекватом. После того как меня специально отправляли на самые тяжелые работы, он лично приходил и мне говорил: „Почувствовал, что это такое? Сделаю тебя завхозом, сам будешь [на эти работы] зэков посылать. Я тебе привью любовь к этому делу“», — рассказал корреспонденту «Медузы» и «7×7» освободившийся из ИК-7 в 2017 году Александр (имя изменено по его просьбе).

Бывшие осужденные говорят, что за счет этой жестокости Коссиев сумел выстроить эффективную систему внутреннего управления колонией — обеспечивал соблюдение режима и порядка в «красной» зоне. Все, что происходило в ИК-7, Коссиев контролировал лично.

Прожарка и ее виды

«Коссиев заключенных за людей не держит. Ему нравится смотреть, как они мучаются. Даже меня, боевого офицера, он сначала отправил на „прожарку“. Тебя одевают в резиновый костюм и отправляют чистить [топливный] котел, который недавно затушили. Температура в нем примерно как в сауне, под 90 градусов. Тебя туда засовывают, и ты чистишь хоть весь день. Я за несколько часов работы потерял три килограмма веса», — рассказал Александр.

Другой бывший сегежский заключенный Дмитрий (имя также изменено по просьбе собеседника), освободившийся из колонии в 2018 году, подтвердил рассказ Александра, а также слова Дениса Силонова, освободившегося еще в 2012-м и первым рассказавшего о такого рода пытках.

«После карантина, где большинство прибывающих в колонию уже подвергалось пыткам, заключенных распределяли по отрядам. Тех, у кого на свободе водились деньги, отправляли на „прожарку“ — так назывались самые грязные и тяжелые работы. Сначала могли отправить на свинарник таскать мочу и свинячье дерьмо в дырявых ведрах, обливаясь ими с ног до головы на глазах других заключенных. Потом — в котельную чистить только что затушенные котлы. Потом — на камнеобработку, где тяжеленной кувалдой заставляли вручную разбивать крупные камни на более мелкие», — рассказал Дмитрий.

В августе 2016 года, говорит бывший осужденный Александр, в шестом отряде колонии состоялось собрание, на него приехал представитель прокуратуры — обсуждались бытовые условия осужденных. Один из них — получивший пять лет за злоупотребление полномочиями бывший владелец и гендиректор компании «Рослесинвест» Владимир Аполлонов — попросил: «Скажите, а можно нам организовать в колонии платные электронные письма? Это же всем хорошо: мы с родственниками будем оперативнее общаться, а колония будет деньги получать». Этот вопрос был воспринят руководством колонии как критика; Аполлонова отправили на чистку котла.

«Из котла он выпал, держась за сердце, с одышкой, с синюшными губами и рвотой. Вместо того чтобы оказать помощь, его избили, потому что начальнику колонии показалось, что заключенный „косит“», — рассказывает Александр. Той же ночью Аполлонов умер.

«Эти показания есть в протоколе моего допроса, его вел следователь Карельского СК Улан Кензеев, — говорит Александр. — Я ему сообщил фамилии тех заключенных, кто лично принимал Аполлонова из котла и отводил в медсанчасть».

Свидетелями всего, что происходило с Аполлоновым после «прожарки», были двое заключенных, однако допрашивали их или нет, до сих пор неизвестно. Следователь Кензеев якобы «обещал посмотреть документы и результаты вскрытия». По данным «Коммерсанта», официальной причиной смерти Аполлонова была названа ишемическая болезнь сердца. Его адвокат Руслан Марциновский с 2016 года безрезультатно пытался это заключение оспорить — у его подзащитного никогда раньше не было проблем с сердцем.

Все отсидевшие в колонии собеседники «Медузы» и «7×7» говорят, что отправкой на «прожарку» руководил лично Коссиев. По их словам, это был еще и один из легких способов склонить попавших в колонию предпринимателей к тому, чтобы они начали «делиться». После «прожарки» осужденным предлагалось сотрудничество для облегчения условий труда. И большинство соглашалось.

«Тебе четко говорили: „Либо ты участвуешь в жизни колонии, либо мы тебя сгноим“. Заключенный Виталий (имя изменено) весной 2017 года спросил после предложения об „участии в жизни колонии“: „А что мне будет взамен?“ Его тут же вместо ответа поместили в ШИЗО, где он находится до сих пор, то есть уже больше года. А у меня хватило ума не спрашивать, а просто согласиться», — рассказывает вышедший из ИК-7 на свободу Александр.

Участвуй в жизни колонии!

В ноябре 2017 года уголовное дело возбудили в отношении Анатолия Луиста, заместителя Коссиева по ИК-7. Сначала за злоупотребление полномочиями, а после его признательных показаний в дело добавилась еще и статья о получении взятки.

В феврале 2018-го Коссиев неожиданно покинул должность и вышел на пенсию, хотя даже не достиг предельного возраста нахождения на службе. Правозащитники предполагали, что пенсия — это отложенное наказание за историю с Ильдаром Дадиным. Вскоре выяснилось, что это не так. Уход из колонии стал результатом проверок Следственного комитета и ФСБ. После них в апреле 2018 года против Коссиева возбудили уголовное дело — за превышение полномочий и за злоупотребление ими, а также за вымогательство денег у заключенных.

Сейчас Коссиев находится под подпиской о невыезде.

В делах Коссиева и Луиста, по данным «Медузы» и «7×7», имеются общие эпизоды. Свидетелями и потерпевшими по уголовным делам в отношении Коссиева и Луиста проходят сразу несколько бизнесменов и бывших политиков из Карелии, Мурманской и Ленинградской областей (следствие не называет их имен; все они согласились дать показания только после освобождения из ИК-7 или этапа в другие зоны).

Отсидевший в ИК-7 Александр рассказал, что на предварительную беседу с состоятельными осужденными — теми, кто на воле занимался бизнесом или работал на госслужбе, — Коссиев приходил сразу после их этапирования в колонию, прямо в карантин (специальное помещение в колонии, где заключенные проводят первые две недели). К кому стоило идти, чаще всего было видно по материалам дела. К примеру, собеседнику «Медузы» и «7×7» Александру дали три года колонии по экономической статье, а среди его ближнего круга общения — на тюремном жаргоне людей из этого круга называют «семейниками» — были известные предприниматели и политики из разных регионов России.

Из материалов уголовных дел на Луиста и Коссиева следует, что в 2016 году они намеренно отправляли обеспеченных заключенных на «участки работ, где использовался тяжелый физический труд». После этого осужденным обещали послабление режима и даже помощь в условно-досрочном освобождении, если они согласятся профинансировать «ремонт и благоустройство территории колонии». Те вынуждены были согласиться — как сказано в деле, «находясь в зависимом от руководства колонии положении».

С теми, кто был готов к сотрудничеству, дальнейшие переговоры вели через посредника. В документах по делу Коссиева таким посредником назван «осужденный Б.» и человек по фамилии Кузнецов (без указания имени), занимавший должность «нарядчика колонии». По версии следствия, именно Кузнецов по кличке Кэц получал деньги от заключенных и их родственников — и подчинялся только начальнику колонии Коссиеву.

«После „прожарки“ меня вызвали к завхозу колонии, где ко мне обратился Кузнецов. „Ты понимаешь, кто я такой?“ — спросил он. Я сказал, что мне без разницы. Он объяснил, что работает „от хозяина“. Потом я понял, что у него реально почти безграничные полномочия: в нарушение всех законов он ходит по колонии со своими ключами, его не трогают охранники ни на внутреннем, ни на внешнем периметре, он распределяет очередь и места на длительные свидания, комнату телефонных переговоров и так далее. Его слушают даже заместители начальника колонии», — рассказывает бывший зэк Александр.

По его словам, Кэц предложил ему перечислить на «нужды колонии» 125 тысяч рублей, и тот согласился. Уже на следующий день к нему подошел завхоз колонии и сказал: Кузнецов потребовал увеличить сумму в два раза. «Я снова согласился, после этого меня отвели в комнату телефонных переговоров, откуда выгнали всех, кто там был, и дали спокойно позвонить родственникам, объяснить, сколько и куда надо переводить», — рассказывает Александр.

В материалах уголовного дела в отношении Луиста и Коссиева сказано, что несколько заключенных передали «на нужды колонии» в среднем 200 тысяч рублей каждый. На эти деньги были куплены материалы для ремонта административных и жилых зданий колонии. Ремонт при этом выполнялся «с незаконным, безвозмездным использованием труда осужденных». Следствие уверено, что часть денег «была присвоена сотрудниками колонии».

По материалам дела, один из заключенных по фамилии Гогуа предоставил колонии «материальную помощь» в размере около пяти миллионов рублей, «чтобы его не сгноили в ШИЗО и на специально придуманных Коссиевым невыносимых работах».

Все для колонии. Почти все

Около 1,1 миллиона рублей потратили на ремонт здания отрядов № 4 и № 5, крыш производственных помещений и установку светодиодных фонарей во дворе колонии. Около 500 тысяч рублей потратили на строительство цеха по изготовлению ушатов, кадушек, ковшей и других аксессуаров для бани.

По словам знакомого с ходом следствия источника «Медузы» и «7×7», все это осужденный Гогуа подтвердил во время очной ставки с Коссиевым в конце апреля 2018 года. На той же очной ставке выяснилось, что 50 тысяч рублей из отданной осужденным Гогуа суммы перевели на банковскую карту Анатолия Луиста.

В материалах дела сказано, что Коссиев через посредничество Кузнецова вымогал деньги «на ремонтные и строительные работы на территории колонии» в «условиях недостаточного бюджетного финансирования» и «стремясь представить себя в выгодном свете перед руководством» карельского управления ФСИН.

«Без ведома начальника в колонии никто пальцем не мог шевельнуть. Надо подшиться — к начальнику, хочешь сменить обувь на более удобную — к начальнику. Завхозы и начальники отрядов ходили к Коссиеву каждый день, иногда и не по одному разу, на какие-то планерки», — рассказывает Дмитрий, отбывавший наказание в шестом отряде ИК-7.

Из рассказов бывших сотрудников и бывших заключенных колонии следует, что обычной практикой в сегежской колонии было и использование фактически рабского труда заключенных.

Сколько всего видов нелегального бизнеса организовало руководство колонии, сейчас выясняет следствие в сотрудничестве с ФСБ. По информации собеседников «Медузы» и «7×7», помимо легальных швейного и деревообрабатывающего производств, на территории колонии действовали камнеобрабатывающее предприятие и автосервис. Кто их учредил, неизвестно. Автосервис оперативно закрыли в конце 2016 года, после резонанса от письма Ильдара Дадина. Камнеобработка в колонии продолжается и сейчас.

Знакомый с ситуацией на производстве собеседник «Медузы» и «7×7» подтвердил, что на территории колонии проводилась обработка камней, вероятнее всего «по серой схеме»: «Я не знаю, как в обход всех правил в ИК-7 завезли и установили там камнеобрабатывающее оборудование. Ясно только, что резали камень зэки бесплатно или почти бесплатно, в результате образовывалась дополнительная прибыль. Ее, вероятно, распределяли между руководством предприятия и начальством колонии. Когда началась движуха с Дадиным, они на время вроде как прекратили сотрудничество, но через некоторое время его возобновили».

По данным знакомого с ходом следствия источника «Медузы» и «7×7», Коссиев пошел на сделку со следствием и после ряда очных ставок дал признательные показания. Судебное разбирательство будет проходить «в особом порядке», то есть без допроса свидетелей и в закрытом режиме.

* * *

Собеседник «Медузы» и «7×7» из числа бывших заключенных ИК-7 говорит, что после ухода из колонии Луиста и Коссиева вымогательства прекратились. Однако многие сотрудники, которых бывшие заключенные называли «садистами», по-прежнему работают в ИК-7.

Некоторые осужденные, подававшие жалобы на пытки и издевательства, сами стали фигурантами новых уголовных дел. Одного из таких осужденных, Кобу Шургая, судят за «ложный донос». Осужденный Хазбуллат Габзаев получил год и восемь месяцев по статье о «дезорганизации» работы колонии. По той же статье будут судить еще одного жаловавшегося на пытки Юрия Коробейникова.