«Призрачная нить»: последняя роль Дэниела Дэй-Льюиса Самый изысканный и загадочный фильм сезона

15 февраля выходит фильм Пола Томаса Андерсона «Призрачная нить», в котором свою последнюю роль сыграл Дэниел Дэй-Льюис. Летом 2017 года актер заявил, что уходит из кино; за эту роль его номинировали на «Оскар». Фильм рассказывает о британском кутюрье Рейнольдсе Вудкоке, который в 1950-е в Лондоне одевает членов королевской семьи, кинозвед и наследниц богатых семей. Вудкок занимается творчеством, и все в его жизни идет размеренно, пока он не встречает юную девушку Альму, которая становится его музой. По мнению кинокритика Антона Долина, это этапная работа для режиссера Пола Томаса Андерсона, создавшего самый загадочный фильм сезона.

Обычно, когда видишь выдающийся фильм, хочется кричать о нем на каждом углу, чтобы никто его не пропустил. «Призрачная нить» другая. Она из тех редких картин, которые хочется утащить домой и запереть в шкатулку. Оставить только для себя. 

Безусловно, это кино не для всех. Не в том банальном смысле, что авторское кино (якобы) может смотреть только подготовленная публика со специальным вкусом. В этом фильме настолько самобытный темп, ритм, стиль и язык, что ты или совпадаешь с ним и ловишь кайф — или не понимаешь вообще ни черта. Настройки на волну «Призрачной нити» не гарантирует как тщательное изучение тематической подоплеки — ремесла британских кутюрье до наступления эры прет-а-порте, так и подробное ознакомление с поздними фильмами Пола Томаса Андерсона, одного из самых загадочных режиссеров современной Америки. Кажется, теперь можно без экивоков добавить: гения. 

Андерсон начинал как верный последователь (они даже успели поработать вместе) Роберта Олтмана, что ощущалось в многофигурных структурах «Ночей в стиле буги» и «Магнолии». Но уже в эксцентрическом экспериментальном ромкоме «Любовь, сбивающая с ног» с королем дурного вкуса Адам Сэндлером в главной роли режиссер вышел за флажки и начал делать ни на что не похожее кино. Легкомысленно-параноидальной атмосфере того фильма наследовал «Врожденный порок», первая и единственная экранизация сложнейшей прозы Томаса Пинчона. Признанные шедеврами Андерсона «Нефть» и «Мастер» — монументальные, странные, временами доходящие до полной герметичности фрески на темы главного американского невроза: жажды власти. 

По большому счету, той же теме посвящена «Призрачная нить», действие которой перенесено в Великобританию. Сыгранный уроженцем Лондона Дэниелом Дэй-Льюисом, невероятным актером и единственным в мире обладателем трех «Оскаров» за лучшую главную роль, Рейнольдс Джеремайя Вудкок (в переводе с английского это значит «вальдшнеп») — вероятно, лучший кутюрье Соединенного Королевства. Он одевает особ королевских фамилий, богачек и кинозвезд, но за почестями или деньгами не гонится. Его единственный фетиш — собственная профессия, которой он посвящает все свое время и силы.

Вудкок — настоящий художник, одержимый и неврастеничный, перфекционист от природы. Каждое его платье обязано быть произведением искусства, и это важнее, чем то, понравится оно именитой заказчице или нет. Всю жизнь переживая смерть любимой матери, для которой он когда-то сшил свое первое платье, убежденный холостяк Вудкок запер себя в доме, наполненном женщинами. Его окружает молчаливая армия исполнительных швей, а по правую руку всегда управляющая хозяйством сестра с мужским именем Сирил (знаменитая британка, любимая актриса Майка Ли Лесли Мэнвилл). Иногда к ним присоединяется очередная пассия хозяина, но надолго не задерживается. Зацикленного на своей работе Вудкока быстро утомляют женские капризы, и Сирил отправляет девиц восвояси, презентовав им в утешение одно из драгоценных платьев. 

Так происходит до тех пор, пока Вудкок, выехав за город развеяться после сложного заказа, не встречает Альму (люксембурженка Вики Крипс). Молоденькая официантка в захолустном ресторанчике моментально очаровывает Вудкока. Он приглашает ее на ужин, потом к себе в дом, там раздевает — разумеется, не для эротических утех: ему необходимо снять с нее мерку и сшить для нее платье. В далекой от совершенства Альме неожиданно для себя он находит музу, идеал, источник постоянного вдохновения. Отныне его жизнь меняется. 

В завязке фильма характеры лишь намечены. Их иногда совершенно непредсказуемое развитие — основное содержание картины. Имеющий репутацию гения Дэй-Льюис, ставший фактическим соавтором сценария (по признанию режиссера); новенькая и очаровывающая зрителя не меньше, чем героя, Крипс; чуть пародийно олицетворяющая идеальную английскую сдержанность Мэнвилл — они стоят друг друга. В изменчивом сюжете этот треугольник обретает объем, превращается в призму, преломляющую индивидуальный свет каждого из актеров. 

Когда Альма переезжает в особняк Вудкока, начинается завораживающий балет — па-де-де двух честолюбий и двух разновидностей любви. «Призрачную нить» можно квалифицировать как love story — заветную фразу «Я тебя люблю» на определенном этапе произносят и он, и она. Но это необычная история любви. Представления о близости у Вудкока и Альмы слишком разные, чтобы гармонично ужиться в одном союзе. Он привык владеть женщиной как объектом: одновременно поклоняться и управлять, возвеличивать и в нужный момент откладывать в сторону. В ней жажда доминирования ничуть не меньше: ей необходимо трансформировать возлюбленного, отобрать его у всего мира и присвоить себе. Если он с детства привык есть спаржу с растительным маслом, то она заставит его признать: на сливочном вкуснее. Чего бы это ни стоило. 

Коллизия со спаржей могла бы показаться комичной, если бы тема еды не была настолько важна для сюжетного и образного строя картины. Роман начинается с плотного завтрака и завершается очень специфическим ужином. Тест Вудкока для женщин (его не способна пройти ни одна) — проверка, могут ли они есть свои тосты рядом с ним тихо, пока он набрасывает в блокноте новую модель платья. Но как же, спрашивается, намазать на тост масло без хруста, как налить чай беззвучно? Задачка — почти из сказок братьев Гримм, с введенным табу и его немедленным нарушением. Альма — из тех, кто будет сражаться за свое право хрустеть. 

Материальный мир картины восхитительно подробен. Кажется, Андерсон отправился через океан в Великобританию только за этим: «Призрачная нить» — его «Барри Линдон», и сам он в этом фильме окончательно превращается в современного Кубрика. Английские пейзажи и натюрморты, обои в цветочек, посуда и мебель, — хоть сейчас в музей Виктории и Альберта. Но превыше всего — кройка и шитье. Их, кстати, в этом самом музее и изучали. 

Началось с неожиданного увлечения Андерсона жизнью и творчеством испанского модельера Кристобаля Баленсиаги, а затем всей эпохой высокой моды 1950-1970-х годов. Режиссер перелопатил кипы книг по теме, изучил музеи и ателье по всему миру, а потом идеей загорелся его товарищ Дэниел Дэй-Льюис — говорят, прирожденный модник. Известный не менее болезненным, чем его герой, перфекционизмом, артист два года учился шить платья в Центре Костюма музея Метрополитен, а также у Марка Хаппеля, художника по костюмам Нью-Йорк Сити балета. Это вряд ли удивит тех, кто помнит, как Дэй-Льюис вырубил из дерева каноэ на съемках «Последнего из могикан» и выучился сапожному делу в Тоскане (откуда его едва ли не обманом Мартин Скорсезе вытащил на съемки «Банд Нью-Йорка»). Создатель костюмов в фильме — почти все они оригинальные, хоть и стилизованные под 1950-е, — давний соратник Андерсона Марк Бриджес. В качестве консультантов он нанял двух пожилых дам, ныне работающих волонтерками в музее Виктории и Альберта: Джоан Эмили Браун полвека назад трудилась в самых знаменитых ателье Сэвил-Роу, а Сью Кларк всю жизнь преподавала историю моды. Они в результате сыграли в «Призрачной нити» роли помощниц Вудкока — портних Бидди и Наны. 

Благодаря дотошности авторов, «Призрачная нить» кажется документально достоверной, хотя мечтательно-неторопливое развитие событий, подернутая романтической дымкой картинка (Андерсон скрывает имя оператора, но уточняет, что снимал фильм не сам) и, конечно, виртуозно-сложная игра артистов перевоплощают производственный роман в готический романс. Ремесло — и портновское, и кинематографическое — на глазах становится творчеством. Эта картина — о творце и его модели; вариация мифа о Пигмалионе и Галатее. Ее неброская, по-английски тонкая ирония, ненавязчивое цитирование литературных образцов (над фильмом витает флер «Джейн Эйр» и «Ребекки», вспоминается Генри Джеймс), элегическая меланхолия и затаенная тревога закадровой музыки сплетаются в единую рукотворную ткань неслыханной выделки, которую не хочется выпускать из рук. 

О музыке стоит написать отдельную статью (уметь бы!). Британец Джонни Гринвуд, в последние лет десять известный не только как бессменный гитарист Radiohead, но и как интересный композитор, сотрудничает с Андерсоном с момента выпуска «Нефти»: гипнотизирующий эффект той картины был связан и с саундтреком, а не только с визуальным рядом и актерской игрой. После этого они работали вместе в «Мастере» и «Врожденном пороке», а позже Андерсон ездил с Гринвудом в Раджастан для съемок документальной картины «Джунун». «Призрачная нить» — вероятно, самый зрелый и глубокий саундтрек Гринвуда, с остроумными отсылками к классике романтизма и деликатными оркестровками небанальных мелодий. Может быть, потому, что история в фильме рассказана все-таки английская. 

Вудкок с юности повадился зашивать в подкладку своих платьев маленькие тайные послания. Просмотр «Призрачной нити», в которой даже финал вызывает массу вопросов и противоречащих друг другу трактовок, сродни квесту — поиску зашитого в ткань фильма послания. Это может раздражать, а может интриговать. Особенно на фоне остальных фильмов «оскаровской» обоймы (у «Призрачной нити», к слову, шесть номинаций), медленно, отчетливо и по слогам проговаривающих прямо в уши зрителю то, о чем и зачем они снимались.