«Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов» Александра Ханта: панельного неба краюха Выходит громкий дебют, в котором Евгений Ткачук играет гопника, а Алексей Серебряков его отца 

В российский прокат выходит фильм «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов» Александра Ханта — картина, завоевавшая главный приз конкурса «К востоку от запада» в Карловых Варах и гран-при фестиваля в Выборге «Окно в Европу». Главных героев в фильме, сына и отца, сыграли Евгений Ткачук и Алексей Серебряков. По сюжету, Витька Чеснок решает сдать парализованного отца в дом инвалидов. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает, почему эту картину не стоит пропускать.

Год для русского кино выдался уникальный. При всех предапокалиптических предчувствиях (например, обсуждении законопроекта о пяти миллионах за прокатное удостоверение) хорошие фильмы выходят один за другим. Им будто тесно в пространстве, где обычно шаром покати. «Время первых» не может разойтись с «Салютом-7», «Большой» устраивает премьеру в Большом, а «Матильда» — в Мариинке, «Аритмия» сражается с «Нелюбовью» за звание фаворита критиков, и тут, откуда ни возьмись, возникает «Теснота». Особенно трудно в таких условиях дебютанту. Наверное, Александр Хант почувствовал это сразу, дав своей первой картине вызывающее название «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов». И был замечен. Получил главный приз конкурса «К востоку от запада» в Карловых Варах, что вообще почетно, а для новичка — неописуемо круто. А потом еще гран-при в Выборге на фестивале «Окно в Европу». 

Витька Чеснок — борзый гопник; работает на заводе, вечерами бухает, дерется и крутит шуры-муры с местной кралей, пока дома плачет законная жена, злится теща и играет в машинки маленький ребенок. А еще это Евгений Ткачук, после «Зимнего пути» и «Тихого Дона» — один из самых одаренных молодых артистов в России. Леха Штырь — отец Витьки Чеснока; семью бросил много лет назад, чалился по зонам, пока сын взрослел в детском доме и учился ненавидеть родителя, которого едва помнил. А еще это Алексей Серебряков, после «Груза 200» и «Левиафана» — нечто большее, чем просто актер, что-то вроде совести отечественного кино. Тут он — парализованный инвалид, почти весь фильм неподвижный и безмолвный. Кроме них в фильме есть Андрей Сергеевич Смирнов — живой классик российской режиссуры и превосходный артист. Пахан у него вышел еще убедительнее, чем у Михалкова в «Жмурках». Казалось бы, с чего: потомственный интеллигент, как-никак. Однако сам воздух в стране — по меньшей мере, той, которая показана в фильме, — так пропитан лагерной эстетикой и этикой, что поймать их и заразиться способен любой. 

31-летний Александр Хант — уроженец Ханты-Мансийска и выпускник ВГИКа, обладающий как минимум одним крайне важным для дебютанта качеством: художественной наглостью. «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов» — попытка запихнуть всю Россию, ее прошлое, настоящее и будущее, в одно размашистое и малобюджетное роуд-муви. Из двух привычных путей — упоение разрухой и ужасом, оно же «чернуха», и задушевное любование красотой и русским духом, назовем его «белухой», — Хант выбирает третий путь. Не черно-белый, а цветной. Цвета кислотные, насыщенные, яркие, контрастные — вырвиглаз. А Россия одновременно дикая и домашняя, жуткая и родная, гротескная и неброская, сюрреалистическая и реальная. Сугубо кинематографическая и условная (звездный кастинг красноречив), но, несмотря на это, узнаваемая. Противоположности здесь не только сходятся вместе, но сливаются воедино, как витальный предприимчивый Чеснок со своим неподвижным мизантропом-отцом Штырем. По прозорливому замечанию многих встречных, уж очень они похожи. 

Одними только намеками и наметками Хант и его сценарист Алексей Бородачев затрагивают самые важные сегодняшние темы. Это наследственность и преемственность СССР и нынешней РФ; блатная феня как единственный истинно демократичный язык в стране; люстрация и (или) амнистия за прошлые грехи; показушный патриархат и подлинная слабость русских мужчин; бессилие социальных институтов и всемогущество эмпатии. В этой картине всего понемногу — и нелюбви, и тесноты, и аритмии. При этом есть и собственный стиль, еще не до конца сформировавшийся, эклектичный, по-молодежному эпатажный, но запоминающийся и внятный. 

Случайно или нет, саундтрек в фильме Ханта — самый современный в сравнении с другими картинами этого урожайного года. Здесь и «Грибы», и «Не твое дело», и рэпер Хаски. По большому счету, «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов» — не что иное, как развернутая экранизация его песни «Панелька». «Еду по России, не доеду до конца, где панелька моего отца», — могли бы хором, в унисон с Хаски, проорать герои, несущиеся на красном микроавтобусе по бездорожью. Но они рифмовать не умеют. Просто молчат и слушают.