Остатки уранового лагеря в Магаданской области. Фотографии из экспедиции Музея истории ГУЛАГа

12 августа завершилась экспедиция московского Музея истории ГУЛАГа в Магаданскую область. Цель экспедиции — зафиксировать остатки лагеря «Бутугычаг», где с середины 40-х годов силами заключенных добывали и обогащали урановую руду для создания советского ядерного оружия. «Медуза» показывает фотографии из экспедиции и публикует рассказ ее руководителя, директора Музея истории ГУЛАГа Романа Романова. 

Роман Романов

Разведка урановых месторождений в СССР началась после войны, в 1945 году. В «Бутубычаге» с конца 30-х годов действовали лагеря Дальстроя по добыче касситеритовой руды, олова — некоторые исследователи считают, что залегания урана искали именно там, потому что уран и касситерит часто находятся рядом. Месторождения урана нашли в трех точках — в Якутии, на Чукотке и в Магаданской области. После этого там оперативно развернули добычу и обогащение урановой руды.

Наша основная цель — описать все сохранившиеся лагеря и всеми существующими сегодня техническими средствами зафиксировать лагерные объекты. Они исчезают и разрушаются. Наследие теряется, так что нам надо бить в колокола и пытаться сохранить все, что удастся. Поэтому мы стараемся максимально подробно отсканировать все постройки, которые пока существуют. Мы снимаем объекты с дрона, он делает тысячу фотографий — таким образом мы получаем очень точную карту. С помощью того же дрона мы делаем 3D-модели лагерных построек. Кроме того, мы фотографируем все изнутри — надписи на стенах, планировку и другие детали — для виртуальных туров, чтобы люди могли в интернете все это посмотреть на панорамах.

В этой экспедиции мы получили книгу воспоминаний бульдозериста, который пишет, как в 60-е годы ему дали задание уничтожить остатки лагерей, чтобы не осталось бревна на бревне. До этого я не встречал таких свидетельств: были какие-то догадки, что лагеря сносились умышленно, но многие считали, что они разрушались сами. В конце 80-х и начале 90-х годов была волна поисков цветного металла, на места бывших лагерных пунктов приезжало много людей, и старые деревянные постройки сжигали — или они просто постепенно изнашивались и исчезали. Даже если сравнивать с тем, что было три или четыре года назад, когда объекты еще оставались в хорошей сохранности, а на стенах можно было обнаружить надписи, оставленные заключенными, то сейчас ситуация ухудшилась: сегодня этих объектов уже нет.

Другая цель экспедиций — присвоение этим объектам охранного статуса. У нас уже есть такой прецедент: после экспедиции на Чукотку в 2015 году, после того, как мы предоставили материалы и научные обоснования, исследованные нами объекты попали в список выявленных объектов культурно-исторического наследия. Это не защищает, например, от природных угроз, но хотя бы эти территории с остатками лагерей не будут сдавать в аренду китайцам или кому-то еще, как это иногда случается. Потому что арендатор может сделать с остатками все, что хочет.

На Колыме суровый климат, мало солнца и холодно. Лето два месяца в году. Нашей команде очень повезло с погодой. В июне, когда готовились, мы были в этом лагере в дождливую погоду — без солнца все по-другому. Люди работали годами в условиях совершенной беспросветности. Даже деревья там такие маленькие и тонкие, словно им не хватает жизни. В некоторые лагерные постройки заходить до сих пор нельзя из-за радиации.

В «Бутугычаге» приезжие часто фотографировали огромную кучу изношенной обуви заключенных. Иногда к подошве этой обуви прибивали куски стертых покрышек, вместо шнурков использовали проволоку или какие-то веревочки. Даже по этим ботинкам становится ясно, в каких условиях содержались люди. Сейчас обуви намного меньше, чем было, потому что туристы ее растаскивают. Мы нашли предметы быта, орудия труда, и по ним тоже понятно, насколько тяжело было — например, по кайлу или кувалде из твердого металла, смятых буквально в лепешку. Нашли ложку с фамилией и номером заключенного. Еще одна найденная ложка — самодельная; она похожа на те, которые есть в музее при Бутырской тюрьме, их называют «чебурашками». Директор этого музея утверждает, что такие ложки делали только в этой тюрьме, заключенные старались не расставаться с ними, возили по лагерям. Эти вещи — самодельные лопаты, кувалды, ломы и пики — напоминают древние орудия труда. Все это мы представим в новой экспозиции Музея истории ГУЛАГа.

Точных данных о смертности в «Бутугычаге» у нас нет. Мы нашли заросшее кладбище, там примерно 200-250 захоронений. По воспоминаниям заключенных, условия там были очень суровые, но при этом норма питания была выше, чем в среднем по лагерям. В самом начале в лагере содержалось около 200 человек, после войны их было уже около двух тысяч, но все эти данные достаточно условные, потому что это урановые разработки, и многие сведения были засекречены. На многих картах зона, где находилась фабрика по обогащению урана, обозначалась как агробаза.

Правительство в 2015 году приняло Концепцию государственной политики по увековечиванию жертв политических репрессий. Там все прописано, но важно, чтобы это еще и исполнялось, а не просто оставалось на бумаге. Для этого нужна популяризация и более четко сформулированная политическая воля.