«Женщина-хирург — как морская свинка: не женщина и не хирург» Почему хирургия до сих пор считается мужским делом

Хирургия традиционно считается мужской профессией: она оставляет мало времени на семью, требует большой физической выносливости и выдержки — а эти качества многие считают не женскими. «Медуза» поговорила с девушками, которые выучились на врачей и решили оперировать, а также c заведующим хирургическим отделением, где работают женщины.

Ольга Лопушанская, хирург, специализируется на торакальной онкологии и опухолях головы и шеи

Я из семьи врачей. Мой отец — военный хирург, и часть детства я провела в гарнизонном госпитале. Еще в классе шестом-седьмом я как-то напросилась к папе на операцию. Первое отсеивание — мануальная специальность или не очень, хирург или не хирург — происходит, наверное, на этом этапе, когда человек первый раз заходит в анатомичку или в операционную. Тогда понимаешь, близка тебе эта физиология или нет. Была ампутация нижней конечности по поводу гангрены (это некроз, омертвение тканей), и вид этой операции меня никак не отпугнул, наоборот. В университете я дежурила в хирургии, в приемном покое, по неотложке. Родители очень сдержанно к этому относились, папа (на самом деле не очень настойчиво) пытался отговорить: «Ну зачем тебе быть хирургом? Это тяжелый физический труд». Я гнула свою линию, в конце концов пошла в общую хирургию и ни о чем не жалею, родители меня сейчас поддерживают.

Сначала я была в интернатуре по общей хирургии, потом пошла в ординатуру по онкологии. Изначально я базировалась на отделении опухолей головы и шеи. Это интересная и редкая специализация с большим количеством реконструктивных операций. Например, после удаления опухоли на лице может остаться большой дефект, поэтому маневры для его закрытия обязательно должны быть с каким-то пластическим компонентом. Зачастую результат этих операций — что было и что стало — это просто волшебство. 

Последние полгода я занимаюсь торакальной онкологией. Пришла в отделение на ротацию, увидела то, чем никогда не занималась и чему хочу научиться, и осталась. Вообще торакальная хирургия — очень красивая, сложная и опасная, потому что работа идет вблизи сердца, крупных сосудов, зачастую в ходе операции из-за распространения опухоли нам приходится создавать анатомию заново.

Думаю, объективных причин, почему женщина не может быть хирургом, нет. Всегда найдутся те, у кого что-то не получилось, есть какие-то личные проблемы, но мне никто не мешал работать, никто палки в колеса не вставлял. В физическом плане, мне кажется, иногда женщины даже более выносливы, чем мужчины. Когда женщина уходит в декрет и есть какой-то перерыв, мануальные навыки, конечно, теряются, но это все восстанавливается очень быстро. Декрет — это твое личное дело. Если ты хочешь учиться, пожалуйста, иди, учись, никто препятствовать не будет только потому, что, возможно, ты когда-то забеременеешь и выпадешь на несколько месяцев. По моему опыту, когда решают, кому дать провести какой-то этап операции, предпочитают того, у кого лучше всего получается, у кого руки лучше работают и по кому видно, что он может. Пол тут роли не играет.

Когда ты работаешь в мужском коллективе, через какое-то время ты становишься своей. Но женственность от этого не уходит. Никто настолько оголтело не пытается уйти в мужской мир, слиться с мужским коллективом, когда можно остаться девушкой и в то же время быть хирургом. И вот это глупое выражение «женщина-хирург — как морская свинка: не женщина и не хирург» никакого отношения к действительности не имеет. Но вообще пациенты смотрят немного удивленно на молодого доктора любого пола. Но в итоге даже позже признаются, что это здорово — столько молодежи. У меня пока такого не было, чтобы семидесятилетний дедушка сказал: «Девочка, выйди и позови нормального врача».

Если ты хочешь стать хирургом, ты готовишься к тому, что посвятишь этому все свободное время. Это дежурства, зачастую ненормированные операции, срочные. Ты можешь не бывать дома сутками. Не каждая женщина может себе такое позволить. Кто-то совершенно по-другому расставляет приоритеты, поэтому и не остается в хирургии. Я не могу загадывать и говорить, что будет через пять или десять лет, но сейчас я занимаюсь тем, что мне нравится, и никуда уходить не собираюсь.

Альбина Мухомедьярова, онкоуролог

Курса со второго я начала ходить на дежурства. Это когда приходят студенты, остаются на ночь в клинике, участвуют в операциях. Я была в отделении онкологии и очень вдохновилась: мне казалось, что это такая Антарктида, это надо изучать, это огромное поле, там столько всего еще не открыто для врачей. То, что произошло за последние десять лет в онкологии, просто потрясает: появляются новые подходы к тому, что раньше казалось совершенно неизлечимым. Когда на твоих глазах происходит что-то настолько масштабное, ты понимаешь, что в этом надо обязательно участвовать.

И я пошла в ординатуру в Московский онкологический институт имени Герцена. Он практически весь хирургический. Один этаж — одна локализация. У всех молодых онкологов, которые проходят ординатуру, есть так называемая ротация, когда они работают во всех отделениях по очереди и выбирают специализацию. Когда я оказалась в отделении онкоурологии, эта хирургия мне очень понравилась. К тому же в отделении сложилась дружная атмосфера и был потенциал для обучения — как в хирургии, так и в науке.

Конечно, руководитель не заставит меня переносить 20 килограмм хирургических инструментов, но и умения хирурга — не в силе. С появлением новых инструментов и методов удалось минимизировать время операции и подход к ней (например, когда это лапароскопические и разного рода мини-инвазивные вмешательства). Но все-таки сейчас, как и раньше, на женщин возлагается бoльшая ответственность за семью. Из-за этого они уходят в декретный отпуск, не работают, а практика, если учесть большую роль мануальных навыков в хирургии, крайне важна. И женщинам, безусловно, сложно возвращаться к профессии, учитывая, опять же, наличие требовательного фактора в виде ребенка.

Но я искренне верю, что способные, трудолюбивые и горящие своим делом люди найдут возможность быть в любимой профессии. Я слышала, что некоторые преподаватели могут с меньшим энтузиазмом учить девушек, но мне очень повезло. Я спрашивала у руководства, какое здесь отношение к этому вопросу. Мне ответили, что есть четкая позиция: неважно — женщина или мужчина. У мужчин тоже могут быть обстоятельства, которые приведут к тому, что он перейдет в другое учреждение или просто уйдет из медицины. Важно, чтобы ты учился, развивался, был дисциплинированным, чтобы у тебя было желание помогать.

Сейчас мы с молодыми ребятами, аспирантами, ординаторами, находимся в одинаковом положении, мы учимся абсолютно на равных. Ты пришел работать, значит, ты работаешь. И твой пол не важен, никто не будет относиться к тебе с большей заботой только потому, что ты девушка. Ты, наверное, можешь уйти раньше, сказать: шесть часов, я пошла домой. И да, есть другие врачи, дежурный хирург, который не оставит твоего пациента. Но это же твой пациент, ты совсем недавно оперировал его. Как можно развернуться и уйти? Можно выдохнуть, только когда он встал и ушел домой сам.

По моему опыту и опыту моих коллег, в медицине понятие «отдых» и «отпуск» — размытые. Это не потому, что нас не отпускают или как-то терроризируют. Самое интенсивное время — первые пять-семь лет: ты впитываешь все, что можешь. Цепляешься за каждую возможность увидеть что-то новое, побывать на какой-то новой операции или на операциях, которые ты тысячу раз видел, но тебе хочется отработать какую-то методику. Это все затягивает, и в какой-то момент ты можешь очнуться и понять, что за последний год был в отпуске неделю или две. И то только потому, что тебе звонят родители и напоминают.

Думаю, если бы нам и давали официально возможность не работать несколько дней в месяц по состоянию здоровья, вряд ли ей кто-то воспользовался бы. Например, мы постоянно сдаем кровь — и за это положено два дня отдыха, но я не помню, чтобы кто-то из нас на это обращал внимание. Наверное, дальше будет посвободнее, но все равно не стоит рассчитывать, что ты в фиксированное время будешь уходить домой. В работе онколога в НИИ есть две важные части: работа с пациентами, операции, перевязки, консультации, бумаги, бумаги, бумаги. И еще есть научная составляющая: мы стараемся выступать на конференциях, в том числе за рубежом, а для этого нужно подавать заявки. Это тоже требует много сил и времени.

Но я категорически за то, что можно совмещать работу и личную жизнь. Когда я училась в институте и все отговаривали от хирургии, то обычно приводили в пример немного огрубевших женщин. Наверное, когда приходится вставать наравне, приходится быть жесткой. Но среди моих знакомых таких нет. Я вижу вокруг себя красивых девушек, приятных, нисколько не огрубевших.

Екатерина Барон, ординатор, специализируется на колоректальной хирургии

Когда я впервые взяла лапароскоп, я влюбилась. А современная колоректальная хирургия больше чем наполовину состоит из лапароскопических операций. Я очень сильно полюбила в целом абдоминальную хирургию, но «верхний этаж» (поджелудочная железа, желудок, печень) — это реально для мальчиков. Это операции по десять часов, но дело даже не в этом, а в том, что потом ты выходишь из операционной и у тебя начинается рабочий день. Ты начинаешь заниматься своими больными, а они очень тяжелые, после больших операций. Ты не можешь отъехать из города, ты должен быть на телефоне, тебя могут вызвать в любое время дня и ночи, ты не принадлежишь себе полностью. Если бы надо было просто отстоять десять часов в операционной, все бы этим занимались. Конечно, далеко не каждый мужчина может себе это позволить — только очень маленький процент. И еще тут включается Россия — на Западе менее важно, кто в этот момент сидит дома с ребенком и решает бытовые вопросы. Но, несмотря на это, все же есть малое количество женщин, которые занимаются такой хирургией. Наверное, им очень трудно найти партнера, который это поймет. И именно в большой хирургии женщин не стало больше за последнее время, хотя, возможно, в целом их число растет.

Но даже если не брать эти обстоятельства в расчет, на мой взгляд, хирургия — это действительно абсолютно мужская специальность за несколькими исключениями. Для большой хирургии нужно просто по-другому думать, и принятие решений у мужчины и женщины, наверное, все-таки отличается. Это прослеживается в экстренных ситуациях. Очень мало женщин может холодно, быстро, менее эмоционально принять решение. Этому нужно учиться, причем самостоятельно — никто тебе в этом не поможет.

Еще, мне кажется, это мужская специальность, потому что она связана с уверенностью в себе. Думаю, сложнее встретить женщину, уверенную в себе, чем мужчину, уверенного в себе. Женщину намного проще сбить с толку, убедить в том, что она ошибается. Речь не о самоуверенности: надо четко понимать, что ты можешь сделать в данный момент, без метаний.

Девочек очень редко целенаправленно учат быть хирургами — она же все равно уйдет в декрет. Так часто говорят. Самое обидное, что они отчасти правы. Любой хирург знает, что, когда он уезжает в отпуск на две недели, он возвращается с онемелыми руками и нужно немного восстанавливаться. В декрете это год-два без стола.

Если говорить о медицине, а не о правах женщин, то надо помнить, что на первом месте — пациент. Для дела беспрерывная работа мужчины (хотя, конечно, далеко не все мужчины стараются) лучше. Серьезные хирурги сейчас — это именно мужчины, которые с 23 лет работали по 12 часов в день без перерывов на декрет и прочие обстоятельства. Лично мне позиция отстаивания каких-то привилегий сильно мешает. Многие девочки, не очень хорошо подумав над своим решением, сначала говорят, что могут быть хирургами, а потом, когда устают, года через три-четыре, начинают: «Я себя плохо чувствую, мне надо поспать». И из-за таких, как они, мне приходится долго доказывать, что я так не сделаю.

Впервые на хирургическое дежурство я пришла на четвертом курсе. Тебе каждый день говорят и показывают, что это не женская специальность. Кто-то может даже считать, что, если помогаешь девушке становиться хирургом, ты ей портишь жизнь. Такие люди не хотят тебя унизить, потому что ты женщина. Они как раз думают: сейчас ты молодая, дурная, потом очухаешься — а поздно. Но если женщина настроена серьезно в хирургии, спрос в три раза больше, чем с мальчиков. Если ошибся мальчик, все скажут: «Бывает». Твои ошибки воспринимаются немного по-другому.

В хирургии все работает так же, как в обычной жизни. Глазки тут тоже строят, чтобы получить то, что нужно. Но увлекаться этим не надо, потому что это может потом сработать против тебя. Переулыбаешься, построишь девочку — к тебе потом могут никогда серьезно не относиться в карьерном плане.

Глеб, хирург, специализируется на абдоминальной онкологии (имя изменено по просьбе героя)

Нельзя сравнивать по профессиональным качествам в целом женщин-хирургов и мужчин-хирургов. Если женщина профессионал, то она профессионал. Но для того, чтобы достичь совершенства в хирургии, нужно потратить довольно много времени. И здесь уже появляются различия. Женщинам труднее в хирургии стать специалистами не потому, что у них хуже руки или голова, да и физически никаких ограничений у женщин нет — просто у них нет на это времени. Я знаю много блестящих хирургов и у нас в стране, и за рубежом. Но я по пальцам могу посчитать женщин, которые стали такими великими хирургами. К сожалению, у всех у них в личной жизни не очень хорошо, потому что они вынуждены принести ее в жертву.

Я не заметил, чтобы женщин в хирургии стало больше. Но сейчас учиться приходит больше девочек. Они, правда, иногда приходят в розовых очках, думают о спасении жизней. А потом оказывается, что это все связано с такими вещами, как пот, кал, моча, грязь, пьяные пациенты, хамы. Постепенно эти розовые очки заляпываются грязью. Потом девушка встречает молодого человека, понимает, что счастье рядом, а то, на что его можно променять, связано со всеми этими физиологическими подробностями. Поэтому очень часто девушки, даже вначале подающие надежды, выглядящие очень перспективными, потом сами принимают решение: это не для меня. Никто их не вынуждает. Они либо уходят из большой хирургии в малую хирургию — гинекологию, маммологию, где все то, о чем я говорил, выражено намного меньше, либо вообще уходят в поликлиническую работу. Но я не замечал, чтобы к тем, кто остался, относились как-то пренебрежительно. Я вижу только дружеские отношения между молодыми врачами.

И мне искренне жаль тех девочек, которые у нас работают, потому что я приезжаю на работу — они уже там, я уезжаю с работы — они еще там. И я прекрасно понимаю, что в это время их сверстницы в ночных клубах, ресторанах со своими молодыми людьми. А они на работе. Я очень доволен тем, как они работают, как руководитель я счастлив, но если посмотреть с точки зрения молодого человека этой девушки, я бы не разделил такие чувства.

Декрет очень сильно влияет на профессиональный путь женщины. Декрет — это не просто полтора года не на работе. Ребенок потом растет, болеет, это тоже отнимает время. В наши дни настолько быстро развиваются технологии, а когда женщина уходит в декрет, она выпадает на полтора года, и это end of story, надо начинать сначала. Но это в науке. В хирургии не все так быстро меняется, можно наверстать, если у тебя развязаны руки и ты с головой можешь погрузиться в работу с тем же упорством, с каким ты начинал. Но у женщины времени на это упорство нет, потому что есть ребенок, муж, семья, ребенок заболел — его нужно отвезти к врачу. Тут можно только отдать ребенка бабушке, нанять няню на полный день или привлечь мужа, но этот вариант, боюсь, скорее будет исключением из правил. В реальной жизни я не знаком с ситуациями, когда мужчина сидит дома с ребенком, а женщина работает, хотя в прессе читал об этом. Как правило, у бизнесвумен очень серьезные бизнесмены.

С мнением, что учить женщину незачем (ведь все равно она уйдет из хирургии), я не сталкивался. Буквально несколько лет назад к нам пришла девушка, очень толковая, рвущаяся, но вот любовь ее посетила, она родила, выпала, но принесла мне недавно диссертацию — там буквально немножко надо поправить. Как она умудрилась это сделать, не знаю. Я ее спрашиваю: «Ты хочешь вернуться в отделение?» Она говорит: «Очень хочу вернуться, но можно я буду не столько оперировать, сколько вести больных, потому что у меня ребенок?» Она сама понимает, что не сможет совмещать, потому что, когда ты оперируешь, ты можешь и за полночь с работы уйти, и ночью тебя могут дернуть. Мы раза три или четыре с вами передоговаривались об интервью, потому что у меня все время образовывались какие-то дела. Сегодня суббота, а пока мы с вами говорим, мне уже четыре раза кто-то позвонил. Вот такая жизнь у хирурга.

Когда в отделении работает женщина, это эмоциональный плюс для сотрудников-мужчин, пациентов. Часто пациенты (и мужчины, и женщины) хотели бы, чтобы лечащим врачом была женщина, потому что такие качества, как доброта, милосердие, сострадание, присутствуют у женщин в большей степени, чем у мужчин, на мой взгляд. Профессионально я не разделяю мужчин и женщин, но с этой точки зрения женщины лучше.

Если кто-то к кому-то пристает, то девушка пойдет скорее не к заведующему, а пожалуется другу или любимому. Но был один случай, когда молодой человек говорил, скажем так, лишнее о девушке, и я это услышал. Я его позвал в кабинет и попросил, чтобы с завтрашнего дня его у нас не было: увольнение, просьба о переводе — он должен был сам это решить. Мужчина не имеет права в интимных отношениях компрометировать женщину, озвучивать что-то, если она сама того не хочет. Если человек это делает, значит, во всем остальном он такой же гнилой, ему доверять нельзя ни в хирургии, ни в жизни. Сейчас этот человек у нас не работает.