Я вижу в зеркале чужого человека Как в России живут люди с анорексией, булимией и искаженным восприятием своего тела

Каждые 62 минуты от расстройства пищевого поведения (РПП) в мире умирает один человек. РПП — это целый ряд заболеваний: нервная анорексия, булимия, орторексия, компульсивное переедание и не только. Самый высокий уровень смертности у анорексии — от вызванных ей осложнений умирают 5–6% больных, от булимии — чуть меньше. В России до сих пор нет статистики этих заболеваний, а из-за отсутствия информации люди с расстройством пищевого поведения часто получают необходимую медицинскую помощь только на поздних стадиях болезни, когда в организме происходят необратимые изменения. «Медуза» рассказывает о том, откуда берется и к чему приводит ненависть к своему телу.

«У тебя большая жопа»

Полина (имя изменено по ее просьбе — прим. «Медузы»), 26-летняя фэшн-фотограф, заказывает запеченный батат, фалафель и вегетарианский бургер с грибным соусом в небольшом ресторане в центре Москвы. Официант забывает принести часть заказа, но девушка решает, что так даже лучше. Сегодня она не будет ужинать, а в следующий раз съест что-то подобное не раньше чем через месяц. Полина объясняет, что по-прежнему запрещает себе большинство продуктов, но уже вернулась к нормальному рациону: начала есть орехи, фрукты (не только яблоки, но и более калорийные бананы), картофель, тушенные на сковороде овощи с маслом и овсяное печенье без сахара. А еще перестала выпивать большую кружку чая перед каждым приемом пищи, только чтобы наполнить желудок.

Девушка больше не измеряет свои объемы сантиметром и намного реже взвешивается. В начале апреля ее вес был 43 килограмма при росте 165 сантиметров. Полина считает, что это хороший знак. Она избавилась от анорексии.

Все началось с обычного желания немного похудеть. Второй курс института, постоянные перекусы хот-догами и бургерами, плюс десять килограмм на весах и сказанная впроброс фраза понравившегося парня: «У тебя большая жопа». В результате Полина начала ограничивать себя в сладком, мучном и жареном. Но стоило очередной диете закончиться, как вес сразу же возвращался.

Вопреки заблуждениям, нервная анорексия — это не отсутствие аппетита, а осознанное самоограничение в еде или даже полный отказ от пищи. Толчком к возникновению расстройства, по словам психиатра Научно-практического центра психического здоровья детей и подростков Елены Гордеевой, может стать что угодно — замечание о лишнем весе со стороны близкого человека, шутка о количестве потребляемой пищи или прямой совет сбросить пару килограмм. Как правило, к факторам риска относится генетическая предрасположенность, сложная ситуация в семье, чрезмерные нагрузки, а также психологические особенности человека — например, способность выдерживать стресс или социальное давление.

По мнению специалистов, расстройство пищевого поведения чаще всего встречается у девушек в возрасте 14–18 лет. Клинический психолог, специализирующаяся на проблемах булимии, анорексии и избыточного веса, Ирина Лопатухина объясняет это тем, что молодые люди, не справляясь с социальной нагрузкой, не стремятся изменить свое тело, а используют другие способы «уйти» от проблем, одобряемые в их круге, — например, видеоигры. Ее слова подтверждают данные исследований: в США различные расстройства пищевого поведения у женщин встречаются в десять, а то и в 20 раз чаще, чем у мужчин. Но еще в 2010 году западные исследователи отмечали, что число мужчин с анорексией увеличивается: все больше молодых людей пытаются «подогнать» себя под стандарты модной индустрии. В России подобной статистики нет, а идеалы мужской внешности скорее подразумевают набор мышечной массы. Для женщин же худоба — особенно в «женских» СМИ — приравнивается к красоте.

«У меня не было проблем с парнями. Им нравилось, как я выгляжу. Но я сама, при весе в 65 килограмм, не чувствовала себя комфортно, — вспоминает Полина. — С 13 лет я постоянно читала модные журналы, рассматривала моделей. Мне хотелось быть худенькой, как они». Желание быть очень худой усилилось, когда Полина начала работать в сфере моды. По мнению Гордеевой и Лопатухиной, фэшн-индустрия, навязывая девушкам стандарты красоты, часто толкает их к радикальным методам коррекции внешности — в том числе к жестким диетам и голоданию.

Через год после окончания института Полина и ее молодой человек решили пожениться. Она не хотела в день свадьбы выглядеть «жирной свиньей» — тогда девушка весила 60 килограмм — и села на жесткую диету. С 1 июля ее рацион не менялся: пакетик гречки на завтрак, овощи на пару на обед и кофе с небольшим количеством соевого молока вместо ужина. Если Полина выпивала вечером бутылку вина — как раз тогда у нее начались проблемы с алкоголем, — на следующий день обед из рациона исключался. К октябрю она весила уже 45 килограмм, а наутро после свадьбы, 18 ноября, — 38 килограмм. Согласно индексу массы тела норма для такого роста, как у Полины, — от 50 до 66 килограмм.

Ана-группы

За время диеты Полина ни разу не сорвала режим. Стремление добиться желаемого подстегивали фотографии Кейт Мосс 1994 года и фильмы с очень худыми Анджелиной Джоли и Натали Портман в главных ролях. А также девочки из многочисленных сообществ во «ВКонтакте», посвященных анорексии. Первую группу «Путь к анорексии», которую вели сестры-близняшки Маша и Аня Жолобовы, Полине показала подруга.

Аня Жолобова из Кирова решила похудеть до 35 килограмм, после того как ее парень сказал, что у девушки на ребрах целлюлит (тогда она весила 52 кило). Маша решила сидеть на диете вместе с сестрой. Двойняшки подробно рассказывали о пути к заветным цифрам на весах в своей группе во «ВКонтакте», но внимание на них обратили только в 2011 году. Тогда Аня, поправившись с 32 до 44 килограмм, решила покончить жизнь самоубийством и выпрыгнула из окна четвертого этажа. Девушка выжила и вместе с сестрой участвовала в программе «Прямой эфир» на «России 1».

Несмотря на уговоры родителей и давление окружающих, Жолобовы продолжали худеть на глазах у более чем двух тысяч подписчиков, пока в 2012 году 21-летняя Аня не умерла во сне от истощения. Во «ВКонтакте» до сих пор есть страницы, посвященные девушке, — в них участницы не только говорят о восхищении Жолобовой, но и о своем желании следовать по ее пути.

Похожая история произошла с администратором другого популярного сообщества «40 кг» Маргаритой Асланян, которая похудела с 66 до 39 килограмм. Проблемы со здоровьем заставили девушку набрать десять килограмм, но это не помогло: в 2011 году, когда ей было 20 лет, она упала в голодный обморок и задохнулась из-за того, что язык запал в горло и перекрыл дыхание. Позже мать Асланян рассказала в группе, что, по заключению судмедэксперта, практически все органы ее дочери были как у 70–80-летнего человека. Теперь группа «40 кг» пропагандирует правильное питание и здоровый образ жизни. В ней состоит около пяти миллионов человек.

Сейчас во «ВКонтакте» по запросу «анорексия» можно найти 8351 сообщество (в августе прошлого года их было 1700) — это не считая пабликов, в названиях которых это слово не упоминается. Хотя в некоторых из них указывается, что администраторы не занимаются пропагандой нездоровых способов похудения, большинство групп объединяет культ Аны (от слова «анорексия» — прим. «Медузы»).

Чтобы «Ана пришла и забрала с собой» (то есть чтобы стать «идеально худой»), подходят любые методы: от жестких диет, которые участницы придумывают сами, до слабительных. Похудение часто превращается в соревнование — например, администратор группы делит участниц на команды и выбирает диету для каждой из них или же устанавливает денежный приз. Самые популярные: питьевая, или «питька» (месяц не употреблять ничего, кроме кофе, чая, кефира, свежевыжатых соков и легких овощных или куриных бульонов), диета ABC (в зависимости от дня разрешается съесть от 0 до 500 калорий) и «офигенная» (в питьевые дни можно употреблять чай, кефир или воду, а в остальные — несколько яблок или огурцов). Команда, которой коллективно удается сбросить больше килограммов, побеждает. Бывают и более жесткие условия, когда каждый «сорвавшийся» игрок выбывает из ана-группы навсегда.

За «срывы» некоторые девушки наказывают себя сами: изнуряют тренировками, полностью отказываются от пищи, режут ноги или ладони. Но изгнание — самое жестокое наказание. Для многих участниц ана-сообщества — целая субкультура со своей символикой (изображение стрекозы и красная нить вместо браслета) и сленгом. Девушки называют друг друга «бабочками», желают «отвесов», то есть снижения веса, а в случае «срывов» советуют обратиться к «Мии» (от слова «булимия»). Это еще один вид расстройства пищевого поведения: приступы переедания с последующим очищением (через рвоту, прием слабительного или вымывание кишечника при помощи клизмы). 

В группах участницы не только делятся диетами, но и находят друзей, которые готовы поддержать и выслушать, когда семья и окружающие не понимают. Здесь же покупают медикаменты, помогающие снизить аппетит. Некоторые предпочитают сиропы от кашля, но самое популярное средство — антидепрессант флуоксетин, или, как его называют, «флу». Его можно купить практически в любом закрытом паблике, тогда как в аптеке для этого по правилам требуется рецепт. Корреспондент «Медузы» вступила в шестнадцать ана-сообществ и в течение четырех месяцев регулярно встречала там сообщения о продаже рецептурных лекарств — флуоксетина, «Фенибута», «Феназепама» и других.

«Как-то я ходила на встречу девочек из группы, и там все обсуждали, как похудели, — рассказывает Полина. — Многие истории были похожи: непонятная диета „Шоко“, на которой можно съесть всего 100 грамм шоколада в день, срыв и снова голод. Среди девчонок были и те, кто свои худые моменты мог показать только на фотографиях. Перед встречей многие из них ныли: „Я жирная, я не приду“, — но приглашали всех. Я не понимала, почему они все жалуются. Мне было так хорошо, когда я начала превращаться в то, что мне нравится: попа пропала, а руки и ноги стали худыми. Всего-то и надо было — взять себя в руки».

Новое тело

Достигнув цифры 45 на весах, Полина начала замечать, что ее усилия дают результаты: мужчины все чаще обращали на нее внимание, а покупка вещей в интернете без примерки перестала быть проблемой — ей просто подходили самые маленькие размеры в линейке любой марки одежды. «Все так удивлялись: „Боже, какая ты худая!“ А я думала, 40 килограмм, наверное, нормально, но лучше еще два килограмма сбросить на всякий случай. А потом еще два и еще», — говорит девушка. Но сколько бы Полина ни худела, в зеркале она все равно видела недостатки. Подобный феномен называют дисморфофобией, или искажением образа тела. Это озабоченность неким предполагаемым «дефектом», которая выражается не только в стремлении от него избавиться, но и в потребности постоянно проверять свой внешний вид в зеркале или же в отказе фотографироваться.

Полине снились сны, в которых она то была очень худой, то, наоборот, с лишним весом. Сама девушка объясняла это тем, что не привыкла к своему новому телу. Не узнавали ее и знакомые. «Когда я пришла на встречу одноклассников, — рассказывает она, — все охренели. Сразу начали говорить, что я не смогу иметь детей. Меня это очень бесило. Потом многие просили рассказать, как мне удалось так похудеть (в этот момент я весила 40 килограмм). Но, конечно, ответ никому не нравился».

О том, что с ее внешностью что-то не так, Полина начала догадываться, только когда незнакомые люди стали показывать на нее пальцем. «Можно было убедить себя, что они мне завидуют. Но это глупо, люди просто были в ужасе. Как-то раз я боковым зрением увидела свое отражение в зеркальной стене бара и подумала: „Твою мать, это же ****** [кошмар]!“» — вспоминает девушка.

Полинины родные тоже заметили перемены: мама постоянно просила девушку поесть, а муж, которому идея похудения не нравилась с самого начала, был в ужасе и даже проверял ночью, дышит ли она. Но родственники никак не могли ее переубедить. Полина отказывалась идти к психологу, потому что боялась, что вскроется другая проблема — алкоголизм (если раньше она позволяла себе бутылку вина раз в неделю, то теперь выпивала через день).

В феврале 2013 года ее забрали в больницу с апоплексией яичника, которая, по словам врачей, могла возникнуть из-за резкого похудения. Пока она лежала в стационаре, девушку волновало только отсутствие привычной еды. Она боялась потерять контроль над собой и продолжала сбрасывать вес, хотя муж каждый день привозил ей продукты. «В больнице я была самой худой, — рассказывает девушка. — Худее меня была разве что женщина с какой-то серьезной болезнью, — возможно, у нее был рак. Тогда мой внешний вид начал меня пугать. Мне совсем не хотелось умирать. Но я уже не могла отказаться от привычки мало есть за один день».

Выписавшись, Полина решила, что так продолжаться больше не может, и начала понемногу увеличивать свой рацион. Помог и полный отказ от алкоголя — теперь вместо бутылки вина она могла съесть что-нибудь на ужин. Постепенно ее вес вырос до 43 килограмм (по шкале индекса массы тела это все еще считается выраженным дефицитом массы).

Свое выздоровление Полина объясняет тем, что, в отличие от большинства участниц ана-групп, у нее не было проблем с психикой: «Мне просто не хотелось выглядеть как какая-то секс-бомба». Развитие анорексии действительно может быть связано с неудовлетворенностью от того, как меняется тело, и желанием сохранить фигуру подростка. В одном из сообществ памяти Ани Жолобовой ее фотография опубликована с подписью «Какие же у нее ножки! Прямо как двенадцатилетняя девочка, которая уже вымахала до роста взрослой, но еще не разжирела от гормонов». Слова Полины это подтверждают: «У многих анорексичек есть расстройство психосексуального характера: девчонкам 20 лет, а у них в комнатах до сих пор плюшевые мишки и розовые одеяльца. Им надо помочь вырасти, адаптироваться к социальной жизни, а не рассказывать, какие они красивые».

Полина доедает бургер и продолжает: «Конечно, раньше у меня была полнейшая паранойя с едой: все, что мне казалось опасным, исключалось полностью. Еще я почти не работала, а сейчас съемки каждый день — для этого нужна энергия». Она достает телефон, показывает свои последние работы и добавляет: «Я до сих пор худее многих начинающих моделей. Но к лету хочу еще немного сбросить, просто чтобы чувствовать себя легче». 

Комплекс отличницы

Официальной статистики заболеваний анорексией в России до сих пор нет. На протяжении многих лет больные просто не попадали к нужным врачам — психологам и психотерапевтам, специализирующимся на заболевании, и оставались «неучтенными». «Гастроэнтеролог направлял к эндокринологу, тот — к гинекологу, а гинеколог — снова к гастроэнтерологу. В результате получался замкнутый круг», — объясняет Елена Гордеева. По ее словам, ситуация изменилась только недавно, благодаря широкому обсуждению проблемы в СМИ. Тем не менее большинство идут к нужному специалисту через три-четыре года болезни, когда помочь уже может только пребывание в психиатрическом стационаре.

«Так происходит, потому что сами девушки не хотят лечиться, боясь набрать вес, а родители далеко не сразу замечают, что с их детьми что-то не так, — добавляет психиатр. — Многие из них, наоборот, радуются, что дочь перестала есть на ночь чипсы и булки, начала заниматься спортом. Пока однажды, с потеплением — обычно заболевание приходится на холодное время года, — не выпадают в осадок из-за того, что их ребенок потерял половину своего веса».

Мама Ани, Ирина Алексеевна (имена изменены по их просьбе — прим. «Медузы»), — редкое исключение из этого правила. Заметив, что ее 17-летняя дочь, недавно поступившая в университет, начала отказываться от ужинов, а вскоре и вовсе перестала есть дома, она попыталась выяснить причину. Но разговоры ни к чему не привели. Сама Аня говорит, что, несмотря на хорошие отношения с родителями, она боялась рассказать о том, что с ней происходило.

«Подсознательно я чувствовала, что со мной что-то не так. Но по-настоящему поняла это, только когда мне поставили тройку по политологии. Из-за комплекса отличницы у меня сильно ухудшилось настроение, я разочаровалась во всем, чем занималась, — вспоминает девушка. — Тогда же у меня пропал аппетит. От нечего делать и под влиянием одногруппницы, постоянно сидевшей на диетах, я решила, что мне тоже не помешает немного сбросить».

После зимней сессии 2012 года Аня начала сидеть на диетах из «ВКонтакте», хотя ана-группы казались ей скучными. К концу марта она похудела на одиннадцать килограмм и весила 43 килограмма при росте 169 сантиметров.

Врачи, специализирующиеся на РПП, не могут точно объяснить, почему одни люди могут сбросить несколько килограммов и остановиться, а у других это перерастает в болезнь. «Сейчас ученые пытаются диагностировать нервную анорексию на ранних стадиях и найти механизм, заставляющий человека переступить черту — захотеть худеть до полного истощения организма и даже смерти. Но, к сожалению, единого мнения на этот счет нет, — говорит Гордеева. — Установить удалось лишь несколько факторов, которые при определенных обстоятельствах (они всегда индивидуальны) заставляют ребенка потерять критическое отношение к своему состоянию и поведению. Так, в зоне риска находятся девушки с низкой самооценкой, гиперответственностью и перфекционизмом. Среди них много отличниц, спортсменок и лидеров, привыкших делать все, за что они берутся, на высший балл».

Психолог Ирина Лопатухина подтверждает: «РПП — болезнь обеспеченных слоев населения, где подросток находится под давлением: он должен хорошо окончить школу и поступить в престижный университет, чтобы соответствовать ожиданиям родителей и социума. Но попав во „взрослый“ мир, ребенок часто не может оправдать возложенные на него надежды. А потому чувствует потерю контроля над жизнью. Все, что ему остается, — собственное тело. Здесь уже вступает растиражированное представление о том, что худой значит успешный, а полный — лузер».

Амбулаторное лечение

Когда к диетам добавились истерики из-за переедания во время срывов и нетипичные для Ани прогулы, ее родители решили обратиться к врачу. Анализы показали, что из-за плохого питания у девушки в организме был критически снижен ряд жизненно важных веществ. Испугавшись за дочь, Ирина Алексеевна догадалась, что речь идет о расстройстве пищевого поведения, и записала Аню на ее первую консультацию с психиатром.

Врач назначил девушке мощные нейролептики, которые Ирина Алексеевна, долгое время проработавшая в фармацевтической компании, отказалась давать дочери. Состояние Ани ухудшалось: она не ела ничего, кроме творожка на завтрак и легкого бульона на обед, перестала выходить из дома и практически ни с кем не общалась. В конце марта девушку отвезли на консультацию в Центр психического здоровья детей и подростков, где занимаются оказанием суицидологической помощи, коррекцией расстройств аутистического спектра и комплексной терапией расстройств пищевого поведения.

«Я согласилась туда поехать только потому, что взамен родители обещали подарить мне щенка, — рассказывает Аня. — В клинике врач сразу же начала задавать жесткие вопросы о моем питании, весе и желании похудеть. После чего сказала, что меня надо класть в больницу. Мама была против: она боялась, что там мне назначат слишком сильные препараты. Поэтому меня оставили под амбулаторным наблюдением».

Условием лечения был прием лекарств — нейролептика, транквилизатора, антидепрессанта и холинолитика, который прописывают для купирования неврологических осложнений при приеме нейролептиков (на Западе в таких случаях стараются обойтись только лечебным питанием и психотерапией, однако в тяжелых случаях могут назначить некоторые препараты, но преимущественно не в комбинациях). Еще одним требованием была нормализация питания. Чтобы помочь Ане, психиатр составила для нее примерное меню, а родители купили кухонные весы. «Я должна была взвешивать все: от овсяной крупы до кусочков сыра. У меня развился бзик. Поняв, что меня пытаются откормить, я начала сопротивляться — если порция определялась размером ладони, я специально сгибала ее, чтобы съесть меньше. Мне нравился мой внешний вид, и я не хотела что-то менять», — рассказывает девушка.

Несмотря на лечение, за следующий месяц Аня снова похудела — теперь уже до 36 килограмм. В университете ей пришлось взять академический отпуск по состоянию здоровья — из-за сильной слабости девушка не могла самостоятельно преодолеть два лестничных пролета, чтобы выйти из дома.

Попытки скрыть реальный вес от врача — перед каждой консультацией Аня старалась выпить как можно больше воды, чтобы цифра на весах казалась выше, — не увенчались успехом. Родители быстро поняли, что происходит, и запретили ей пить по дороге на прием.

Тогда же девушку поставили перед выбором: либо ее кладут в больницу, либо она начинает нормально питаться, добавив в рацион специальные питательные напитки Nutridrink. «По вкусу они похожи на молочные коктейли — бывают клубничные, шоколадные и ванильные, — объясняет Аня. — Из-за коктейлей и повышения гормона пролактина на фоне приема нейролептика я начала быстро полнеть: через месяц весила уже 45 килограмм. Но мне казалось, что все это происходит с кем-то другим, поэтому я была спокойна. К тому же мне уже самой захотелось выбраться из состояния, когда я не могла гулять и общаться с кем-либо. Из-за болезни друзья от меня отвернулись».

К следующей зиме Аня перестала ограничивать себя в еде и весила уже 52 килограмма. Ей разрешили перестать принимать лекарства, а консультации с врачом перенесли в WhatsApp.

Психиатрическая больница

Через полтора года к Ане вернулось чувство подавленности и апатия. «В один день я была готова свернуть горы, на следующий мне хотелось броситься под машину», — вспоминает она. У девушки начались истерики и появились навязчивые мысли. Ей назначили новые антидепрессанты, но они не помогали. Однажды Аню привезли в больницу с острой болью в животе. Врачи не смогли выяснить причину ее плохого самочувствия, но на всякий случай посадили на диету. Заодно девушка исключила из рациона все продукты, которые лично ей казались «вредными и неправильными». На завтрак она ела овсянку на воде и какой-нибудь фрукт, а на обед и ужин — овощи, рыбу и морепродукты или телятину на пару.

Тогда же у Ани пропало чувство голода — и вес снова снизился, в этот раз на десять килограмм за месяц. «Худеть мне уже не хотелось, но жизнь катилась под откос, и я вместе с ней, — говорит она. — Подсознательно я была готова к тому, чтобы лечь в больницу». В психиатрической больнице № 15 врачебная комиссия поставила ей диагноз «острая депрессия» — и родители приняли решение о госпитализации.

«Я оказалась в палате на девять человек — с теми, кто, по мнению врачей, был способен на самоубийство. У нас была собственная ванная комната с прозрачной дверью, чтобы никто не смог повеситься на шланге от душа. По этой же причине запрещалось иметь бритвенные станки», — вспоминает Аня.

Через неделю ее перевели в другую палату — с окном, советским шкафом-стенкой, раковиной с зеркалом у двери и тумбочками у каждой из трех кроватей. Аня рассказывает, что каждый день был похож на предыдущий: ранний подъем в четыре часа, травяной чай, макияж, сигарета, завтрак (из-за непереносимости лактозы девушка не могла есть больничную еду, и все продукты ей привозила мама), капельницы, обследования, прогулка и чтение книг из местной библиотеки. Приемы пищи сопровождались горстью таблеток — за месяц пребывания в больнице Ане сменили пять нейролептиков.

Последнюю стадию нервной анорексии, когда сильная потеря веса угрожает жизни больного, лечат в стационаре, как и большинство психических расстройств. «Лечение в больнице включает в себя прежде всего режим. Пациенту обеспечивают полный покой под контролем сразу нескольких специалистов, в том числе психиатра. Каждый из них подбирает терапию по своему направлению, — объясняет Елена Гордеева. — Назначаются дробное питание с невысоким калоражем, чтобы резко не перегрузить истощенный организм, и препараты».

Спустя месяц лечения Аня почувствовала его результаты. Вес еще не стабилизировался и оставался в пределах 44 килограмм, но настроение и самоощущение заметно улучшились. Она выписалась из больницы по собственному желанию (мама ее поддержала) и постепенно начала есть продукты, которые не позволяла себе раньше. «По субботам мы с мамой устраивали вечера с вином, во время которых я ела сыр, хлеб, карпаччо, фрукты и иногда даже шоколад, — рассказывает девушка. — Но вскоре каждый день стал субботой, и я уже не могла вернуться к нормальному питанию».

Сейчас Аня весит 60 килограмм и хочет снова похудеть: «Чтобы чувствовать себя хорошо, мне нужно сбросить еще восемь-десять килограмм. Каждое утро я вижу в зеркале чужого человека. Из-за этого мне сложно работать и общаться с людьми. Недавно врачи поставили мне диагноз „вторичная депрессия“. Я больше не болею анорексией, но все равно не уверена, что смогу контролировать свое желание похудеть».

Болезнь, а не блажь

«На ранней стадии расстройство пищевого поведения распознать невозможно — оно проявляется только в мыслях, реже — в разговорах о похудении. С подобными желаниями периодически сталкивается каждый из нас», — говорит Елена Гордеева. По словам психиатра, болезнь становится заметной, только когда диета выходит за рамки нормы. В этот период ограничение в еде часто сопровождается чрезмерными занятиями спортом. «У меня в практике были случаи, когда физические нагрузки выходили за рамки адекватности. Девочки начинали ежедневно бегать, практически полностью отказывая себе в еде. Или даже специально делали стоя домашние задания — так напряжение в мышцах больше. Не садились они и во время уроков в школе», — рассказывает Гордеева.

Еще сложнее заметить нервную орторексию — одержимость правильным питанием, которая может казаться стремлением к здоровому образу жизни. Нездоровой она становится, когда ограничения в еде, как и у других расстройств пищевого поведения, приобретают характер навязчивой идеи, а человек винит или наказывает себя за употребление «неправильных» продуктов (причем «правильность» или «неправильность» устанавливает он сам). Впервые о заболевании заговорили в 1997 году — термин ввел в своей статье для Yoga Journal американский врач Стивен Брэтмен, практиковавший нетрадиционную медицину. Но, в отличие от других расстройств пищевого поведения, орторексия до сих пор не включена в Международную классификацию болезней.

Гордеева убеждена, что вне зависимости от выбора средства избавления от веса уже при первых признаках заболевания (то есть нездоровых и жестких ограничениях в еде, компульсивном переедании, вызовах рвоты после еды) человеку можно оказать реальную помощь, не прибегая к лечению в стационаре: «Прежде всего необходимо обратиться к психотерапевту. Посмотрев на общее состояние здоровья, он сможет сказать, что делать с проблемой. Возможно, будет достаточно только психологической коррекции, но может понадобиться и медикаментозное лечение. В любом случае больному необходима полная поддержка семьи и близких».

Психиатр знает по опыту: многие родители воспринимают нервную анорексию, орторексию и булимию как блажь. «Хотя эти расстройства не влекут за собой необратимые изменения психики, они нарушают жизненно важные инстинкты — пищевой и самосохранения. Этих показаний достаточно, чтобы называть анорексию, орторексию и булимию заболеваниями. Семья должна понять, что ребенок находится в трудном положении, и попытаться помочь ему найти выход», — объясняет она.

«Я съедаю лишнее и иду в туалет»

«Многие девочки с расстройством пищевого поведения жалуются на проблемы в семье, на то, что их не любили в детстве. У моих родителей была огромная любовь. Они никогда не ругались. И любили меня больше всех. Казалось, что у меня не должно возникнуть никаких проблем», — говорит 26-летняя Настя (имя изменено по ее просьбе — прим. «Медузы»).

Семь лет назад она сидела на пляже и смотрела на девушек своих приятелей — красивых, с тонкой талией, прессом и большой грудью. Мысли о собственном неподтянутом животе и выпирающих боках заставили ее ненавидеть все вокруг. В тот момент Настя решила похудеть, хотя весила всего 52 килограмма при росте 165 сантиметров.

Полгода она ела по два яблока в день и выпивала пол-литра нежирного кефира — не больше, не меньше. Пока однажды не позволила себе чай с двумя ложками варенья. Испугавшись, что ее усилия были напрасны и вес вернется, Настя пошла в туалет и засунула два пальца в рот.

Тогда девушка воспринимала булимию как «суперспособность есть и оставаться худой». Свой рацион она помнит до сих пор: «На завтрак я ела половину банана и выпивала кофе. До трех часов дня жевала жвачку, иногда позволяя себе чай с небольшим количеством молока — это была похвала. Затем съедала два яблока и грушу. Возвращаясь с работы, готовила ужин парню и ждала, пока он поест и выйдет покурить. Тогда быстро-быстро сметала все, что хотела, и шла чиститься. Это занимало полчаса».

Настин молодой человек знал о странной привычке своей подруги, но не воспринимал это как болезнь. Между тем срывов становилось все больше — со временем они происходили как вечером, так и днем. Девушка весила 40 килограмм — но остановиться она уже не могла.

Через полгода, когда вызов рвоты после еды вошел в привычку, о болезни узнали и Настины родители. Она рассказала им сама. «Папа не понимал. Наверное, любой мужчина не смог бы понять. А вот мама у меня очень продвинутая, но в ее глазах я не увидела ни ужаса, ни осуждения, ничего. Считается, что у меня хорошая семья, но моя мама — в этом проблема — любит только себя. Она пообещала найти мне психолога, а потом время от времени спрашивала, стало ли мне лучше. Ее интерес длился не дольше пяти секунд, — вспоминает девушка. — Я ненавидела ее вопросы и попросила больше не поднимать эту тему. Она до сих пор видит, когда я съедаю лишнее и иду в туалет, но отказывается признавать проблему».

Психотерапия

Через три года с начала болезни Настя рассталась с молодым человеком и решила начать новую жизнь: «С булимией как? Если сидишь дома, срываешься. Поэтому я начала ходить в спортивный зал. Нормально ела. Я была уверена, что смогу побороть болезнь. И у меня получалось. Но через полгода поняла, что это бессмысленно: куда бы я ни ходила и чем бы ни занималась, восприятие себя никак не менялось». Булимия вернулась.

Настя поняла, что с болезнью ей не справиться самостоятельно, а безуспешные попытки только усугубят ее состояние, и после поисков в интернете обратилась в клинику НИИ питания РАМН. Там ей выписали антидепрессанты и велели «нормально есть». Девушка не знала, где взять хорошего специалиста, и начала искать помощь на форумах о булимии.

Там многие делились своими проблемами и страхами. Рассказывали, как во время приступов неконтролируемого желания есть глотали все, что попадалось под руку: от сырого риса до детского конструктора. Но особенно Настю поразила одна история: «Девушка готовила ужин для мужа и ребенка, но не выдерживала и все съедала. Шла в магазин и на последние деньги (у них была небогатая семья) покупала продукты. Готовила и снова все съедала. И так у нее было почти каждый день. Помню, она писала: „Вы даже не понимаете со своими тупыми советами, что я чувствую. Думаете, мне доставляет удовольствие, когда я не могу взять себя в руки? Муж на меня не смотрит, ребенок ненавидит. Я сама себя ненавижу, но не могу ничего сделать. Это выше меня“».

Настя надеялась, что сможет выбраться из критического состояния. Она начала ходить к психологу, которого советовали на форуме, и на групповую терапию. Однако два с половиной года занятий прошли впустую. «У всех, кроме меня, была плохая ситуация в семье. Поэтому я редко выносила для себя что-то полезное из наших встреч, — объясняет девушка. — Меня никогда не контролировали. Из-за этого я не понимаю, что есть хорошо, а что плохо. Еще не умею брать на себя ответственность. Психолог считает, что причина моей болезни кроется именно в этом. И я с ней согласна. Для меня булимия — безнаказанность за свои действия». 

Настя рассказывает, что последние три года срывы происходят у нее каждый день. Только раз в полгода она может пару дней не вызывать рвоту — и то только потому, что приходит домой очень пьяная и сразу засыпает. Булимия сильно подорвала ее здоровье. Она практически перестала чувствовать вкус еды. У нее развилась желчнокаменная болезнь, исчезли месячные. Несколько раз девушку увозили в больницу из-за того, что ее тошнило кровью. Один раз у нее перестал закрываться верхний клапан желудка — и девушка не могла дышать. Каждый раз, попадая к врачам, Настя, боясь умереть, давала себе обещание покончить с булимией, но как только у нее появлялись силы, шла «чиститься».

«Больше всего ненавижу фразу „Я бы продала душу дьяволу за твои ноги“. Так говорят многие, но они даже не представляют, насколько это правдиво», — рассказывает девушка.

Несмотря на зависть окружающих, Насте по-прежнему не нравится собственное тело — живот кажется слишком толстым. Сделав несколько пластических операций (удаление комков Биша, коррекция скул и щек, три увеличения губ), она стала считать себя более привлекательной, но все равно старается избегать своего отражения. У нее дома нет ни одного зеркала в полный рост. В ванной девушка всегда раздевается спиной к отражению. «Мне нельзя на себя смотреть. Зеркала — это какой-то кошмар. В них я могу быть очень красивой, худой, а через пятнадцать минут — толстой. Это невыносимо».

Двадцать процентов

Расстройства пищевого поведения приводят к необратимым изменениям в организме человека — вплоть до летального исхода. Самый высокий процент смертности — у больных анорексией. По уровню опасности булимия на втором месте. «Она грозит не только возникновением противоборства между разными частями личности: социально успешным „Я-прекрасным“ и „Я-ужасным“, неспособным положить конец перееданиям и чистке, но и, например, разрывом пищевода», — объясняет психолог Ирина Лопатухина. 

В России нет точных данных о количестве людей, справившихся с болезнью, в других странах различные источники говорят о положительных результатах у 30–50% больных в зависимости от методов лечения. Эти цифры подтверждают и наблюдения Елены Гордеевой: в течение последних пяти лет психиатр и ее коллеги собирают катамнезы своих пациентов. По ее словам, в 30% случаев больные расстройством пищевого поведения полностью выздоравливают. Еще 50% удается побороть симптомы, хотя они продолжают настороженно относиться к еде и собственному телу. Остальные 20% не могут справиться с болезнью до конца жизни.

Настя считает, что относится к последней группе. Но продолжает искать психотерапевта, который сумеет ей помочь. А еще думает накопить денег на клинику, где булимию лечат путем жесткой дрессуры — сначала избавляют от симптомов и только потом работают с психологическим состоянием пациента. «Мы, булимики, сами себя выдрессировали по каким-то причинам на срывы. Возможно, это сработает и в обратном направлении», — объясняет девушка.

Сейчас она живет с бабушкой. Каждый вечер к приходу внучки женщина готовит, накрывает на стол и закрывается в своей комнате, чтобы не мешать. Настя убеждена, что родственница знает о ее проблемах. Но единственный вопрос, который она от нее слышит: «Что сегодня приготовить?»

Настя не верит, что доживет до своего 45-летия.