В департаменте не звери работают Как прошли общественные слушания о реконструкции моста, на котором убили Бориса Немцова. Репортаж «Медузы»

7 марта в Москве прошло общественное обсуждение капитального ремонта Большого Москворецкого моста. Планируется, что ремонт начнется в мае 2017 года. На слушания пришли примерно 30 активистов, регулярно дежурящих на мосту возле самодельного мемориала на месте убийства политика Бориса Немцова. Они считают, что ремонт связан с желанием мэрии избавиться от мемориала — и потребовали учитывать его в проекте работ. Руководитель «Гормоста» Юрий Иванков настаивал, что ремонт проводится по инженерным, а не по политическим причинам. Корреспондент «Медузы» Евгений Берг рассказывает, как прошло это собрание.

7 марта в офисе государственного учреждения «Гормост» в Москве прошло общественное обсуждение государственного контракта на право выполнения капитального ремонта Большого Москворецкого моста стоимостью 3,2 миллиарда рублей. В душной комнате собрались 60 человек; примерно половина — активисты, которые дежурят возле спонтанно возникшего на мосту мемориала на месте убийства оппозиционного политика Бориса Немцова в феврале 2015 года.

На входе охранники отбирали у участников обсуждения записывающие устройства, поскольку боялись «присутствия неидентифицированных СМИ», как пояснил «Медузе» мужчина со значком «Яблока» на пиджаке. Ему самому не позволили пронести планшет.

Слушания открыл руководитель «Гормоста» Юрий Иванков, который рассказал, что мост сильно износился за 80 лет (современный мост был построен в 1938 году): «Представляете, на какую нагрузку его рассчитывали в 1930-х годах? Тогда танки были 45-50 тонн, сейчас парад идет — танки по 100 тонн!»

Иванков включил презентацию с описанием предстоящих работ и фотографиями инженерных конструкций моста, покрытых налетом и ржавчиной. «Главная беда — вода и перепады температур. С виду-то мост вроде ничего, потому что мы за ним следим. А внутри — сами видите. Кстати, если кто не верит, я могу вас туда сводить, — Иванков посмотрел на участников слушаний. — Всю облицовку, гранит — мы снимем, мост полностью „разденем“ и все восстановим».

Пока Иванков говорил, в зал вошли несколько мужчин в шарфах черно-оранжевых цветов и надписью Serb. Двое из них достали фотоаппараты и начали снимать происходящее.

Слово взял Андрей Барбинов, руководитель ООО «Гвин-пин», которое готовило проектную документацию для капитального ремонта. Барбинов сказал, что его компания «занимается мостом» с 2005 года, после чего углубился в технические детали предстоящих работ. «Работы у нас предусмотрены в две очереди, с закрытием половины моста и движением в две полосы на свободной части. Пешеходы тоже будут проходить по свободной стороне», — заявил Барбинов; его слова вызвали оживление в комнате. Он также добавил, что, скорее всего, сначала отремонтируют верховую сторону моста (именно там расположен мемориал Бориса Немцова), однако «подрядчик может изменить планы».

Барбинов сообщил, что ожидаемую продолжительность ремонта удалось сократить «за счет оптимизации» с 27 месяцев до 14. Работы, по его словам, должны начаться в мае 2017 года.

— Людей волнует судьба сложившегося на мосте мемориала. Скажите, есть ли возможность включить его в проект? — спросил кто-то из участников.

— Я видел этот мемориал, частенько там бывал… На мосту, я имею в виду, — сказал Барбинов. — Мемориал должен быть в официальном порядке зарегистрирован и легализован. В этом случае возможность установить его есть. А сейчас мы его включить просто не имеем права.

— Хотел бы отметить, — подал голос мужчина в черно-оранжевом шарфе, — мы подавали запрос в департамент культуры Москвы, и там четко сказали, что нет оснований для узаконивания мемориала. То есть нахождение людей, цветов противоречит всем законам. Более того, наш депутат проходил по мосту, люди, которые там стоят, на него набрасываются.

В этот момент в комнате разом заговорили практически все присутствующие: «Не городите ерунду!», «Вас не перебивали!», «Артист погорелого театра!» «Тихо! — крикнул Иванков. — Я в политику здесь превращать ничего не буду! Я пригласил людей, чтобы объяснить, почему мост надо ремонтировать! Не надо мне тут политические дрязги! Цветы — это не главное. Как сказал президент: пусть лежат — так и будут лежать» (Путин говорил это в ходе «прямой линии» в 2015 году).

Вновь посыпались взаимные оскорбления.

В конце концов, Иванкову все-таки удалось успокоить присутствующих, и он вернулся к техническим подробностям. «Правительством и инженерными службами принято решение мост ремонтировать. И мы его отремонтируем! Чтобы пропустить технику на парад, и чтобы мы не боялись каких-то ненормальных ситуаций. Если что-нибудь там завалится, вы представляете?» — подвел итог руководитель «Гормоста».

После окончания собрания руководитель «Гормоста» пригласил к себе в кабинет двух активисток. Они представились корреспонденту «Медузы» Ириной Русановой и Каринэ Ковхаевой.

— Вы понимаете, есть же вопросы безопасности! В это ведро с цветами полкилограмма аммонита кто-то положит — и как шарахнет. На весь мир мы с вами прославимся. Еще и людей побьем, вас, не дай бог, заденет, — обратился к ним Иванков.

— Да, мы пострадаем, конечно… — согласились они.

— Пострадает, прежде всего, руководитель! — вступил первый заместитель руководителя департамента ЖКХ Москвы Игорь Полевой, который тоже присутствовал при разговоре. — У него персональная ответственность!

— Мы же регулярно цветы убираем, сортируем, убираем. И там всегда есть как минимум два человека, — сказали активистки.

— Вы понимаете, я по регламенту должен вообще убрать все, потому что у меня там официально никакого мемориала нет.

— Но Владимир Владимирович же сказал, что пускай лежат…

— Он-то про цветы говорил! Но там и портреты, и плакаты, и журналы с разными призывами… Ладно, вы напишите мне заявление, что хотите, на мосту, например, 15-20 букетов, столько-то портретов. Мне что разрешат — ФСБ, полиция, ФСО, департамент ЖКХ — того я и буду придерживаться. Оставьте мне свои телефоны, — Иванков взял со стола блокнот, — я же вижу, что с вами можно координировать, а то пришли люди в прошлый раз, давай кричать всякое.

— Мы же не против вашей деятельности, — добавил Полевой. — Вы что думаете, в департаменте звери работают?