Полное поражение французских традиционных партий Carnegie.ru — о самом интересном политическом противостоянии в Европе

В конце апреля во Франции пройдут президентские выборы, и это — одно из главных событий года во всей Европе. Как пишет на сайте Московского центра Карнеги президент Центра политических технологий Игорь Бунин, выборы особенно примечательны тем, что традиционное деление французской политики на право- и левоцентристов может быть вытеснено или по крайней мере дополнено новыми: между консерваторами и «сторонниками прогресса» в духе Макрона или между глобализмом и национализмом, как предлагает Ле Пен.

Во Франции закончилась фаза праймериз, и состав кандидатов на пост президента теперь известен практически полностью. За исключением центристского лидера Франсуа Байру, который участвует в президентских выборах с 2002 года и сейчас имеет рейтинг всего 4,5%, — он обещает сделать выбор до середины февраля. Но определенность с составом участников кампании еще не означает определенности ее результата, потому что ситуация во французской политике в последние дни меняется с калейдоскопической скоростью.

Проблемы Фийона

Сейчас под ударом оказался недавний фаворит выборов Франсуа Фийон. В лидеры он вышел тоже не так давно, только в ноябре 2016 года, после победы на праймериз правоцентристской Республиканской партии над прежним фаворитом Аленом Жюппе. Фийон попал под расследование по поводу незаконного трудоустройства его жены (так называемое дело «Пенелопагейт»).

Впрочем, еще до «Пенелопагейта» у Фийона возникли трудности с созданием новой команды, конфликты с людьми Саркози, неясности в идеологическом оформлении своей программы. По исследованию IFOP на первую половину января, Фийон потерял три пункта среди пенсионеров из-за своего проекта реформы социального обеспечения. Но важнее всего резкое ослабление его позиций среди рабочих и служащих, где он потерял восемь пунктов (с 19% до 11%). Эти социальные группы слабо интересовались первичными выборами, но сейчас их интерес к политике возрос.

Настоящая катастрофа наступила 25 января, после публикации в сатирическом издании Canard Enchainé информации о том, что Пенелопа Фийон, супруга кандидата, восемь лет ежемесячно получала зарплату семь тысяч евро как помощник парламентария Франсуа Фийона, не выполняя при этом никакой работы. По первой публикации она заработала 500 тысяч евро, потом эта сумма увеличилась до 900 тысяч евро. Далее последовал еще ряд подобных разоблачений.

Фийон заявил, что откажется от участия в выборах, если ему будут предъявлены обвинения. Прокуратура начала предварительную проверку обвинений против Пенелопы: были допрошены супруги, ряд свидетелей, проведены обыски в здании парламента.

Независимо от результатов расследования по имиджу Фийона нанесен сильнейший удар: 45% его избирателей объявили честность главным мотивом голосования за Фийона. В настоящее время эта тщательно выстроенная конструкция полностью разрушена: по последнему опросу института ELABE, в рейтинге «честных» политиков (его назвали только 17% опрошенных), претендующих на пост президента Франции, он занимает лишь шестое место, фактически последнее. После «Пенелопагейта» Фийону будет непросто защищать программу жесткой экономии и сокращения численности госслужащих.

Явно видны два последствия «Пенелопагейта». Во-первых, резкое падение рейтинга Фийона. По февральскому опросу ELABE, Фийон потерял 5–6 пунктов по сравнению с январем. Он набирает лишь 19–20% и не проходит во второй тур; его опережают Эммануэль Макрон (22–23%) и Марин Ле Пен (26–27%).

Во-вторых, Фийон потерял свой авторитет в Республиканской партии — правая коалиция не просто потеряла динамику, а запаниковала. Депутаты, которые возвращаются из своих округов после встреч с жителями, говорят: «Наши избиратели думают, что Франсуа Фийон уже политически мертв». Фийон просит потерпеть две недели, пока он пытается снять с себя обвинения прокуратуры, что, конечно, откладывает процесс принятия решения.

Проблемы Ле Пен

На фоне бед Фийона позиции Марин Ле Пен остаются сильными. По февральскому опросу ELABE, она выходит во второй тур с результатом 26–27% (на три пункта больше, чем в январе), и ее электорат остается самым консолидированным (по данным IFOP, 79% ее избирателей приняли окончательное решение). В то же время Ле Пен проигрывает во втором туре: в дуэли с Макроном она набирает 35% голосов, а с Фийоном — 41%. Зато она добивается фантастического успеха у рабочего класса: в дуэли с Макроном ее собираются поддержать 54% рабочих, а с Фийоном — даже 63%.

Лидеры Национального фронта все чаще стали говорить о возможной победе на президентских выборах, но, скорее всего, эти заявления выдают желаемое за действительность. Марин Ле Пен никогда не была так сильна, как сейчас, но шансов стать президентом у нее по-прежнему мало. По мнению Мейер, известного политолога, специализирующейся на исследовании крайне правых, «Национальный фронт уже врезался в стеклянный потолок, но не разбил его».

Cдвиг электората в сторону Национального фронта, конечно, мало-помалу идет, но партия все равно еще очень далека от того, чтобы прийти к власти. Пока совершенно непонятно, как Марин Ле Пен соберет большинство голосов во втором туре. Во-первых, Национальный фронт вызывает сильное отторжение у французов: большинство из них заявляют, что они ни в коем случае не будут голосовать за его кандидатов. И даже попытка Марин Ле Пен отказаться от бренда Национального фронта в своей избирательной кампании не дает результата: ее имя намертво связано с фронтом.

Во-вторых, Национальный фронт рассматривается как партия протеста, а не как партия власти. Хотя и в этом отношении происходят позитивные для фронта сдвиги. Например, по февральскому опросу ELABE, 28% французов признают, что мадам Ле Пен обладает качествами, необходимыми для осуществления президентских функций. Она значительно отстает от Макрона, которого высоко оценивают 46% опрошенных, но близка к другим системным кандидатам.

В-третьих, Национальный фронт все еще ощущается как антисистемная партия, которая не разделяет общие принципы и ценности, как «партия, которая поляризует политические дебаты и отвергает всех остальных». Французы смотрят больше всего на радикальную сторону образа фронта, на те крайности в поведении и идеологии, которые еще сохранились. Этот образ отражает политическую изоляцию Национального фронта, которую ему будет трудно преодолеть во Франции с ее избирательной системой, построенной на мажоритарных выборах в два тура, что обязательно предполагает наличие союзников.

Проблемы Амона

На праймериз социалистов неожиданно победил представитель левого крыла партии, бывший министр образования Бенуа Амон, опередивший считавшегося фаворитом бывшего премьера Мануэля Вальса. Вальс мог опираться на правительство и на партийный аппарат, его поддерживало в несколько раз больше левых нотаблей, избранных в различные органы власти. Однако Амон провел более динамичную кампанию, опираясь на свои связи в молодежных организациях партии и в студенческих профсоюзах.

По опросу ELABE, проходившему во время второго тура праймериз, для левых избирателей важнее всего было «восстановить левые ценности», а не победить на президентских выборах. И они выбирают не социал-либерала Вальса, которого воспринимают как клон непопулярного Франсуа Олланда, а «исламогошиста» (исламолевака) Амона, проповедника «антирасизма» и коммунитаризма, предлагавшего ввести «гуманитарную визу» для беженцев, не принимать никаких законов, бьющих по идентичности мусульман, признать Палестинское государство, и одновременно выступающего фактически за легализацию марихуаны и за весьма радикальные преобразования в экологической сфере — например, он требует довести долю возобновляемой энергии в энергобалансе Франции до 50%.

Но, видимо, главное, что привлекло левых избирателей в Амоне, — это предложенная им новая утопия: цифровой технологический уклад, предполагающий широкое внедрение робототехники. Амон настаивает на сокращении рабочей недели до 32 часов и предлагает ввести «доход универсального существования» в размере 600 евро в месяц, автоматически предоставляемый всем французам с 18 лет, и потом поднять его до 750 евро (стоимость проекта, по предварительным подсчетам, равняется 300-400 миллиардам евро). Во Франции с ее высоким уровнем безработицы, которую вопреки обещаниям так и не смог обуздать Олланд, проблема места труда в обществе вышла на первый план. Эта шоковая идея, дорогостоящая и практически нереализуемая, доминировала в последнее время в левом лагере.

Идеи Амона стали основой для мутации Соцпартии, находящейся в глубоком кризисе, — она сделала ставку на антиглобалистский тренд и предлагает союз правительственного большинства не левоцентристу Макрону, а впервые за многие годы крайне левому лидеру Жан-Люку Меланшону и другим подобным политикам. И это сразу же принесло политические дивиденды: по опросу IFOP, прошедшему после праймериз, Амон набирает в первом туре 18% и занимает четвертую позицию после Ле Пен (24%), Фийона (21%) и Макрона (20%). Впервые за много месяцев кандидат Соцпартии опередил Меланшона, мечтавшего создать на ее обломках аналог греческой партии СИРИЗА.

Праймериз вернули французской Соцпартии энергетику и динамизм, полностью ее преобразили, превратив из партии власти, учитывающей внешнеэкономические и финансовые ограничители, в левую партию новой утопии. Предсказать сейчас итоги конкуренции Амона и Меланшона невозможно, но, скорее всего, их борьба за избирателей закроет им возможность выхода во второй тур. Хотя сейчас Меланшон не отвергает возможности соглашения с Амоном.

Макрон и новый водораздел

Особый интерес на этих выборах представляет феномен лидера нового движения «В пути!», бывшего министра в правительстве социалистов Эммануэля Макрона. Молодой (ему 39 лет), телегеничный, спокойный Макрон, выступающий за преодоление водораздела между левыми и правыми, предложил новую линию политического раскола: консерваторы против прогрессистов. При этом он проявляет высокий уровень идеологической гибкости, несмотря на полное отсутствие какого-либо опыта в политике.

Эта пластичность, которую в эпоху идеологий назвали бы оппортунизмом, стала преимуществом Макрона. Он чередует лево- и праволиберальную риторику, заручаясь поддержкой как части социалистов, так и центристов. Не только в Париже, но и в небольших городах он собирает массовые митинги, обходя в этом социалистов. В феврале, когда опросы впервые показали, что Макрон выходит во второй тур и одерживает там легкую победу над Ле Пен (65% на 35%), он уже позиционировал себя как национальный лидер.

Президент движения «В пути!» не раскрывает полностью свою программу, не детализирует ее и не объясняет ее финансовую составляющую, что позволяет ему гибко реагировать на меняющуюся политическую конъюнктуру.

Макрон выступает с программой, противоположной идеям Фийона. Он против планов правых уничтожить 500 тысяч постов в госаппарате и, напротив, предлагает нанять дополнительно 10 тысяч полицейских и жандармов. В сфере социальных отношений главное — не отменить закон о 35-часовой рабочей неделе, а перейти к контрактной системе, где все будет решаться между работодателями и профсоюзами. Противостоять глобализации он предлагает с помощью Европы.

Пиаровский пузырь Макрона подпитывают модернистские избиратели социалистов, благосклонное отношение правых и центристских избирателей и потребность в обновлении элиты. Однако его слабостью является то, что его скорее предпочитают правые избиратели, а левые относятся более сдержанно.

Пока удача на стороне Макрона: Жюппе, самый опасный для него соперник, проиграл праймериз Фийону. Президент Олланд отказывается от участия в выборах, и Макрону удается избавиться от обвинений в том, что он предал своего бывшего шефа, который помог чиновнику стать политиком. Праймериз Соцпартии избавили Макрона от Вальса — прямого конкурента за левоцентристского избирателя. Наконец, «Пенелопагейт» резко ослабил позиции Фийона, фаворита президентской гонки. По ежемесячному барометру Harris Interactive, опубликованному 30 декабря, Макрон стал политиком, внушающим французам наибольшее доверие: ему доверяют 41% опрошенных, тогда как Фийону — 31%.

Конечно, избирательная кампания фактически только начинается и возможны любые неожиданности. Да и электорат Макрона абсолютно не консолидирован: 58% его избирателей заявили, что могут изменить мнение (в электорате Фийона — только 38%). До сих пор непонятны основные темы кампании: водораздел на левых и правых не исчез окончательно, о чем поспешно говорят Макрон и Ле Пен, и в ситуации мажоритарных выборов в два тура может быстро восстановиться, как показали проведенные праймериз. И это, безусловно, нанесло бы Макрону серьезный урон.

С другой стороны, традиционный водораздел может быть вытеснен или по крайней мере дополнен новыми: между консерваторами и «сторонниками прогресса» в духе Макрона или между глобализмом и национализмом (souverainisme identitaire), как предлагает Ле Пен (между патриотами и европеистами, в другом противопоставлении Национального фронта).

По поводу сценария финальной битвы между Ле Пен и Макроном французский журналист Гийом Табар пишет: «Он защищает европейскую интеграцию, тогда как она требует большего национального суверенитета. Он обещает большую глобализацию, тогда как она выступает за восстановление границ. Он приветствует прием мигрантов, а она хотела бы выслать нелегальных мигрантов. Он сторонник экономической свободы, а она высказывается за государство-регулятор и протекционизм. Он приверженец теории открытого светского общества, а она осуждает коммунитаризм». И такой сценарий, реализация которого вызовет во Франции тотальную перегруппировку политических сил, становится все более возможным.

Читайте также на сайте Московского центра Карнеги

Трамп в контексте: почему выигрывают новые правые

Ле Пен против Ципраса. Чем опасно, что США догнали Европу по популизму