Коммунистический переворот и студенческие бунты Пять книг о революциях: обзор Галины Юзефович

К очередной годовщине большевистского переворота в России литературный критик Галина Юзефович выбрала пять книг о революциях — от Великой французской до событий 1968 года, когда в Европе и Америке бунтовали студенты, хиппи и антивоенные активисты.

Джон Рид. Десять дней, которые потрясли мир. СПб.: Лениздат, Команда А, 2012. Перевод с английского А. Ромма

Книга американского журналиста Джона Рида о большевистской революции 1917 года в России — из числа тех, про которые все слышали, но никто не читал. В советское время книга воспринималась как образцовый пропагандистский и официозный текст «хорошего» (то есть прокоммунистически настроенного) американца и потому по большей части не вызывала ничего, кроме скуки, а в постсоветское время ее попросту забыли. И напрасно: несмотря на очевидную политическую ангажированность (Рид прибыл в Россию как корреспондент леворадикального журнала The Masses и не скрывал, какую сторону конфликта поддерживает), «Десять дней» — отличный, энергичный и информативный образчик американской журналистики. Яркие характеры и обилие прямой речи, зарисовки с натуры, точно подмеченные детали (дезертиры на Невском торгуют семечками, в кинематографе идет итальянский фильм со страстями и интригами, а буквально за углом решается судьба России и мира) — все вместе это создает завораживающий и очень современный эффект прямого включения, заведомо компенсирующий идеологические издержки.

Ричард Пайпс. Русская революция. М.: Захаров, 2005. Перевод с английского М. Тименчик и Н. Кигай

Классический трехтомный труд американского историка и политолога Ричарда Пайпса представляет собой самую, пожалуй, подробную и в то же время самую эмоционально наполненную летопись русской истории с 1905 до середины 1920-х годов. Матерый, как сказали бы в годы холодной войны, антисоветчик Пайпс видит в коммунистическом перевороте в России не только трагедию, но и роковую закономерность. По его мнению, подобная революция могла — и, более того, неизбежно должна была — случиться только в нашей стране, с ее вековой и религиозно обусловленной общинностью, фактическим отсутствием частной собственности и пренебрежительным отношением к человеческой жизни. К числу научных заслуг Пайпса относится то, что именно он впервые развенчал миф о «добром Ленине» (в противовес «злому Сталину»), изобразив вождя большевистского переворота фигурой демонической, и именно на него возложив ответственность за все последующие беды отечественной истории. Трезвый, ледяной и ультраконсервативный взгляд Пайпса (недаром одно время историк служил советником Рональда Рейгана по вопросам внешней политики) превосходно дополняет красный романтизм Джона Рида и гармонично его уравновешивает.

Мартин Малиа. Локомотивы истории: революции и становление современного мира. М.: Российская политическая энциклопедия. Перевод с английского Е. Володиной

Американец Мартин Малиа — специалист в первую очередь по российской истории (его главный и любимый герой — Александр Герцен), однако в «Локомотивах» речь идет не столько о русской революции, сколько о революции вообще, взятой в самом широком историческом контексте. Малиа волнует, во-первых, типология революций, во-вторых, причины того, что каждая следующая революция неизменно оказывается более радикальной и более всеобъемлющей, чем ее предшественница, а в-третьих, насколько эффективны революции с точки зрения прогресса человеческой цивилизации. В том, что касается типологии, Малиа рассуждает вполне традиционно: революции, по его мнению, делятся на «неосознанные» (таковы, скажем, нидерландская и английская революции) и «осознанные», понимающие свою значимость (первая из них — это, конечно, Великая французская). Именно из осознанности произрастает все большая радикализация, приводящая, в частности, к русской революции — наиболее подготовленной, рефлексивной и потому тотальной. Что же до эффективности, то тут выводы Малиа весьма неутешительны: да, иногда революция помогает «срезать угол» и ворваться в современность сквозь хронологический пролом, однако в целом старая добрая эволюция работает надежнее, и при том не сильно медленнее.

Эрик Хобсбаум. Век революции. М.: Феникс, 1999. Перевод с английского Л. Якуниной

«Век революции» великого английского историка и мыслителя Эрика Хобсбаума — первая часть его знаменитой трилогии о «длинном XIX веке»: за ней следуют «Век капитала» и «Век империи». Это обстоятельство сразу задает хронологические рамки: книга начинается с Великой французской революции 1789 года и заканчивается глобальным революционным взрывом в Европе 1848 года. Помимо традиционных — социально-политических — переворотов в фокус внимания Хобсбаума попадает еще одна революция, неотделимая от них и в значительной мере их предопределяющая, а именно революция промышленная (для описания этого двуединого феномена историк вводит специальный термин «двойственная революция»). Увязывая в тугой узел идеологию, экономику и политику, Хобсбаум прочерчивает прямую, соединяющую романтический задор французского революционного Конвента с выработкой угля в Англии, а искания ранних социалистов — с количеством произведенных паровых станков. Если вам покажется, что в деле описания революций Хобсбаум останавливается на самом интересном месте, то к вашим услугам еще одна его книга — «Век крайностей», рассказывающая о «коротком» ХХ веке, и в частности — о его великих революционных преобразованиях и их крахе.

Марк Курлански. 1968. М.: АСТ, 2008. Перевод с английского А. Короленкова и Е. Семеновой

Американский историк (и, к слову сказать, любимый писатель Джорджа Буша — младшего) Марк Курлански — мастер видеть большое в малом. Его книга «1968» — это одновременно и честная «биография года», фиксирующая и систематизирующая ключевые события по месяцам, и моментальный снимок всего послевоенного протестного движения. Пражская весна, «майская революция» в Париже, революция хиппи, пик антивоенного движения в США, студенческие бунты в Чикаго — обо всех этих разрозненных событиях Курлански говорит как об элементах своего рода «всемирного революционного континуума», равного которому по значимости и силе западный мир не видел с 1848 года. Ни в одном случае не закончившись сменой режима или резким социальным переустройством, тектонический сдвиг 1968 года, тем не менее, привел к глубинному преобразованию мира в самых разных областях — от образования до организации армии, и стал, по мнению Курлански, первым и пока последним за всю историю примером революции без революции.